Верни меня домой

– Я! Не! Неряха! Псих!

– Ещё какая! Лифаки свои разбрасываешь, – он злорадно улыбался, глядя на мою реакцию.

А реакция была взрывоопасная, я перестала сдерживаться и просто фонтанировала возмущением.

– Анцифиров! Какого хрена ты вообще притащился за мной?! Поселок мой как нашёл? Откуда вообще узнал, что происходит? Я даже думать не хочу! На хрена всё это?

– Да потому что ты дура! С самого шестого класса дура! Беспомощная и беззащитная, и с тобой всегда какой-то армагеддец случается! – орал он на меня. – Ну, ни разу не было, чтобы ты каких-нибудь приключений на жопу свою не насобирала! То Алфёриха на тебя кидается из зависти! То Иванов с Нюней на тебя спорят, муфлоны. То Малиновская крысится. Думал, деревня так влияет, уедешь и всё наладится. Нет! Ну, нет! Без вести пропала. Четыре года найти не могли! Ну, думал, теперь вроде мужик нормальный с тобой, теперь точно всё хорошо будет. Но… Твою ж мать! И тут очередная жопа. Ну, не умеешь сама–то: то в хреновом месте оказываешься, то людей не тех выбираешь. Никак не получается жить спокойно.

Он стоял красный от возмущения и орал, выплёскивая на меня свои эмоции. О, да у него есть эмоции? Вот это сюрприз.

– А ты на меня не ори! Моду взял – хавальник свой открывать. И базар свой фильтруй! Достала уже ругань твоя. С зэками своими так разговаривать будешь, – рявкнула я, вспомнив, что в школе кто-то говорил про его связи с сидельцами. – А я девушка. И погань эту больше слушать не намерена. Ещё раз услышу – рот с мылом вымою.

Он охренел. Стоял и пялился на меня, глазами хлопал.

– Ты чё, бессмертная что ли, Ковалевская?

– Анцифиров, даже не думай, тронешь меня – и я тебе башку откручу! – я уже была очень близко и совала ему указательный палец в лицо. Я была зла.

Он резко сделал выпад, обхватил меня за талию и перекинул меня через плечо, ягодицами вверх, хлопнул по ним, не прилагая усилий. Я не сразу сообразила, что он хочет сделать, а потом было поздно – я стояла в душевой кабине под душем с открытым ртом.

– Остынь, детка, – приподнятая бровь.

– Я тебе не детка! – возмущенно рыкнула я.

– И правда, – он наигранно поджал губы, а потом выключил воду, достал большое белое полотенце и протянул мне со словами: – Надеюсь, разденешься без моей помощи.

Развернулся и вышел, плотно закрыв дверь.

***

Разбираться, кто прав, кто виноват, не хотелось. Я просто кипела от возмущения. Чистоплюй! Я не любила разборки, не любила доказывать свою правоту. Когда возникал серьезный спор, просто закрывалась и погружалась в себя.

Вышла из ванной в заведенном состоянии, говоря начистоту, а готовилась дать реванш. Но как только увидела его, задумчиво скрестившего руки перед собой, решила не лезть на рожон.

– А чё ты на меня рычишь постоянно? Ни разу не слышала, чтоб ты нормально со мной разговаривал. Ты по жизни такое хамло или только со мной? – спросила я.

– Что? Не понял, – выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Что слышал! – я вышла из себя и возвращаться обратно точно не собиралась.

– В смысле, что опять не так?

– Тон смени.

– Точно! С королевой же разговариваю, – передразнил он меня.

Я не выдержала и издала возмущенный возглас.

Серый психанул:

– Да не умею я по-другому. Понятно?

– То есть? – потребовала я уточнений.

– Да, то есть! Обычно говорю.

– Нееее, ты меня за дуру-то не держи! Я же слышала, в гостинице, например, как по работе говорил, по телефону. А со мной тролль какой-то.

– Ну я всегда так с… – он замялся. – Ну, с этими, с бабами, короче.

Анцифиров покраснел. Да ну!

– Я тебе не баба! Понял? – я опять махала руками у его лица и грозила пальцем.

Хотя, чему я удивляюсь, это же Анцифиров. Одна извилина на всё тело, и та в пятке. Запал пропал, я налила кофе и уселась напротив.

– Почему ты такой? – спросила я.

– Ну, что ещё, а?

– С тряпкой наперевес? Это из семьи? Тебя так воспитали? Чистоплюем таким? Или откуда? Армия? Ты же не сидел? Вроде… Не зона, нет?

– Опять какую-то ерунду городишь, Ковалевская.

– Нууу? Так откуда?

– Да хреново мне, когда бардак и грязно. Внутри так… Ну как объяснить… Зудит прям. Нехорошо так. Плохо.

Он замолчал. Значит, точно не из семьи.

– Ты знаешь, что это симптом психического расстройства?

– Значит, по-твоему, я псих?

– Неееет. Так, немножечко, – я улыбнулась и показала расстояние между большим и указательным пальцами.

Глава 10

– Марта, дело есть, – серьёзный голос в трубке.

– Что? – я напряглась.

– Профессиональная помощь твоя нужна, – слышу сомнение.

– Что надо делать?

– Я автоматизацию хочу внедрить, мне совет твой нужен, – Серый вздохнул, а на заднем фоне выделила ещё один мужской голос.

– Когда?

– Я заеду за тобой через полчаса. Успеешь собраться?

– Да! – я почти крикнула в трубку и сбросила.

Ура! Я увижу улицу! Я увижу людей!

Уже месяц я была пленницей в четырех стенах. Безусловно, жила я с комфортом, Серый удовлетворял любой мой каприз в разумных пределах. Но я начинала дичать. Буквально на днях собиралась просить его хотя бы о прогулке поздно вечером или ночью, а тут такой подарок.

За месяц я не продвинулась в моём расследовании дела Руслана ни на шаг. Следов почти не было, было много тупиковых ветвей, но я не отчаивалась. Редкие отрывочные сведения о ходе уголовного дела, о состоянии Волкова, всего несколько слов, но я так ждала их. Иногда казалось, что я опять схожу с ума. И мне как раз нужно было сменить деятельность.

***

Через час мы подъехали к бизнес-центру, лифт поднял нас на шестой этаж. И пока механизм медленно двигался вверх, Анцифиров, не моргая, уставился на меня. Я всё ждала, что он вот-вот что-то скажет, но он просто молчал и сверлил меня взглядом. Непроницаемым взглядом. В пустой приемной нас ждал мужчина, коротко-стриженный, слегка полноватый – так заплывают обычно бывшие спортсмены, крупные черты лица, раскосые глаза, широкие скулы. И широкая улыбка в тридцать два зуба – он смотрел на меня и улыбался.

– Это Мирон, – буркнул Анцифиров. – Кореш мой. Ну, и директор.

– Серый говорит, что ты супермозг, – Мирон хмыкнул. – Правда, что ли?

Я кивнула.

– А говорить ты умеешь, гений?

– Слышь, хватит. С Ковалевской так разговаривать нельзя, – опять складка между анцифировскими бровями.

– Да, ладно, я ж пошутил, Серый.

И Мирон, добродушно улыбаясь, протянул мне руку для рукопожатия:

– Ковалевская, ты нам очень нужна. Мы без тебя не справимся.

А дальше были стандартные вопросы, разработка технического задания, варианты применения моих знаний и навыков. Очень минималистичная обстановка, скудная цветовая гамма говорили о владельце кабинета больше, чем весь его внешний вид. Мирон – большой, неповоротливый, медлительный. Он, судя по минимализму в помещении, предпочитает не отвлекаться на детали. За всем угадывалась простота и основательность, но едва я глянула в планер его почты, поняла, что к планированию и прогнозам тут подходят основательно. Что ж, надо соответствовать.

Это была несложная работа на пару дней, достаточно было только вникнуть в процесс, чтобы произвести настройку внедряемой программы. Я погрузилась в специфику работы Серого с головой. И не верила своим глазам. Да он же тупой! С «двойки» на «тройку» еле школу закончил. Двух слов связать не смог. А сейчас на листочке лежит нарисованная вполне жизнеспособная схема сложного технологического процесса. Ну как так?! Ещё я обратила внимание, что все его действия были направлены на уменьшение реальных рисков. Рисковать он не любит. А как же деньги, Серый? Ведь можно сделать иначе, можно сделать дешевле. Когда я задала этот вопрос, то в ответ получила такой взгляд, что невольно поёжилась.

– Делай, как сказано, – рыкнул он с возмущением, а потом добавил низким тихим голосом: – Пожалуйста.