Да, нет, возможно

Но она не успевает закончить мысль: именно в эту секунду все, кто поддерживает Россума, бросаются наружу через двери зала, расположенные напротив нас. Выглядит все это так, будто по полу рассыпались красные, белые и синие конфетти.

– Вот он! – выдыхает мама. Буквально за мгновение рассерженное выражение на ее лице сменяется веселым. Хвала Джордану Россуму.

Я сразу узнаю его по серому костюму и желтому галстуку, потому что листовка с его портретом – те же кудри, та же улыбка – висит у нас на холодильнике. Мама его обожает, поэтому у нас во дворе стоит даже не один, а целых два знака в его поддержку. Но она не успевает сделать даже шага в нужном направлении: Россума уже окружила толпа.

Я смотрю на часы. Еще семь минут.

– Алина? – спрашивает кто-то.

– Лорен? – Мама широко распахивает глаза. Я слежу за ее взглядом и вижу женщину с темно-русыми волосами, облаченную в деловой костюм. Она пересекает комнату и стискивает маму в медвежьих объятиях. Мама Джейми. Она-то совсем не изменилась, и я сразу ее узнаю́.

– Ты как здесь оказалась? – спрашивает Лорен.

– Я вхожу в инициативную группу от мечети. Мы помогали все тут устроить. А ты тоже вступила в Межконфессиональный союз?

– Нет, просто мой племянник – помощник руководителя избирательного штаба. Я все пыталась попасть хотя бы на какую-нибудь встречу, чтобы поддержать его. – Лорен поворачивается ко мне и окидывает удивленным взглядом. – Не может быть! Это Майя?

– Она самая. – Мама похлопывает меня по плечу.

– Объясни мне, как это работает? Почему они так быстро вырастают? Посмотри на Джейми. Он уже выше меня ростом! – Она оглядывается по сторонам. – Джейми! Подойди и поздоровайся.

– Так вот, значит, с кем Майя разговаривала.

Я снова смотрю на Джейми. Но тот, кажется, ничего не заметил: его внимание поглощено сообщением на телефоне.

– Джейми! – окликает его мама погромче. Он вздрагивает, поднимает голову и моргает, а потом подходит к нам.

– Джейми! – Моя мама наклоняется и обнимает его. – Как здорово, что вы с Майей уже успели поговорить. В каком ты сейчас классе?

– Осенью иду в выпускной.

– Конечно. Как и Майя.

– Между ними разница всего в три с половиной недели, помнишь? – улыбается Лорен.

– Точно! – смеется мама, поворачиваясь ко мне. – У Лорен начались схватки в кафе, как раз когда мы заказ делали!

– Мы ведь обещали друг другу, что продолжим встречаться за кофе.

– Мы и встречались. Какое-то время.

– Но школа…

– Работа…

– Годы летят очень быстро. Время постоянно оставляет нас в дураках.

Мне никогда не понять, почему то, сколько лет прошло, каждый раз так удивляет взрослых. Жизнь ведь это буквально годы, которые прошли. По-моему, это своего рода ритуал: стоит моей маме начать болтать с подругой или кем-то из тех членов семьи, с кем она давно не виделась, и все – половину разговора они будут обсуждать, как летит время, а вторую половину – обещать друг другу встретиться снова как можно скорее (а потом почти никогда не держат слово).

– Для меня эти выборы – дело семейное, – шутит Лорен. – Но я так занята планированием бат-мицвы Софи, что помогаю мальчикам гораздо меньше, чем хотелось бы. Джейми – молодец: он и рассылками сообщений занимается, и аналитику по нашим социальным сетям собирает. Настоящий спаситель. Перепостов информации о кампании у нас много, но волонтеров кот наплакал.

– Все внимание и все волонтеры достаются общенациональным выборам, – кивает мама.

Они продолжают болтать, а я смотрю на Джейми. Понятно теперь, почему он кажется мне таким знакомым, но, клянусь, я точно уже видела его взрослым. Но когда стоит мне решиться и спросить его, в какой школе он учится, как по залу разносится громкий голос.

– Как у вас сегодня дела? – спрашивает, подходя к нам, долговязый парень. В руках у него папка, на лице – улыбка, такая широкая, что я, кажется, его зубы мудрости вижу. Он кивает Лорен и Джейми, а потом сосредотачивается на нас с мамой. – Я Гейб. – Он протягивает руку.

– Алина. Приятно познакомиться. – Мама отвечает ему рукопожатием. Перед ней просто один из парней, работающих в избирательном штабе, даже не сам кандидат, но мама приходит в совершеннейший восторг и превращается в человеческий эквивалент эмоджи с глазами-сердечками.

– Можем ли мы рассчитывать на ваши голоса в следующем месяце? – Гейб выуживает из своей папки две брошюры и передает нам. – Отклики нам приходят исключительно поддерживающие, но в конечном счете все зависит от тех, кто пришел голосовать.

– Мне пока рано голосовать, – объясняю я.

– А сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Что ж, в семнадцать уже можно стучать в двери.

– Что?!

– Стучать в двери! – Он взмахивает в мою сторону папкой. – Все складывается просто идеально! Нам очень нужны те, кто сможет обходить дома избирателей с агитацией, рассказывая, как хорош Россум. Согласно исследованиям, это самый верный способ привлечь людей на избирательные участки.

– Я бы с удовольствием, но у меня машины нет. – Впервые осознание этого заставляет меня чувствовать себя победительницей.

– У Джейми есть! – вмешивается Лорен.

И что с того?

Джейми в ужасе поднимает глаза от телефона.

– И правда – идеально! – Лорен хлопает в ладоши и оборачивается к моей маме. – Я все никак не могла отправить Джейми заниматься агитацией: он слишком стесняется. Но они ведь могут пойти вместе! Прекрасно!

Я уже готова перебить ее и возразить что-нибудь – да что угодно, лишь бы остановить это! – но моя мама одобряет идею.

– Отличная мысль! Майя летом практически все время свободна, а так они с Джейми смогут пообщаться. Я завтра привезу ее к штаб-квартире.

– Звучит страшновато, я знаю, – говорит мне Гейб, пока мама заполняет за меня анкету, забрав у него папку. – Но, поверь, вы обойдете пару домов и поймете, что это не сложнее, чем агитационные письма по конвертам раскладывать. С этим, кстати, ты тоже можешь нам помочь! – Он улыбается и вручает мне визитку с адресом. – Штаб-квартира находится недалеко отсюда. Увидимся в пятницу ровно в три? Я проведу для вас инструктаж.

Он уходит искать новую наивную жертву до того, как мы успеваем ответить.

Мама еще несколько минут продолжает болтать с Лорен. Я сверлю ее взглядом, но она делает вид, что меня тут вообще нет.

Стоит Лорен и Джейми уйти, я поворачиваюсь к маме.

– Зачем ты записала меня в волонтеры?!

– А что не так? У тебя ведь есть свободное время? К тому же часы волонтерства все равно нужны для школы.

– Сара хотела освободить этот вечер, чтобы мы могли провести его вместе. Ты же знаешь, насколько она была занята.

– А ты знаешь, что ее планы постоянно меняются, милая, и ты в итоге торчишь в одиночестве на диване.

– Неправда! К тому же я не хочу обходить дома с агитацией. Да еще и в обществе какого-то непонятного парня.

– Непонятного? Он стал твоим лучшим другом еще до того, как ты научилась говорить.

– Друзья, которых ты завел, пока бегал в подгузниках, не считаются! И как, по-твоему, я должна стучаться в дверь к незнакомцам? Будто мне всего остального мало!

– Послушай. – Мама закрывает глаза и делает глубокий вдох. – Я знаю, как тебе сейчас сложно. И знаю, что перемены даются тяжело. Могу поспорить, эти конкретные перемены – еще тяжелее. Но если ты займешь себя интересным делом, это позволит мозгу отвлечься. К тому же это всего на один день. Не понравится – сможешь больше не ходить.

– Я и в пятницу не пойду.

– Это не просьба, – резко отвечает она. – Сейчас решаю я, девочка моя. Ты пойдешь.

Я бы поспорила, но тут на подиум перед залом поднимается имам Джексон. Он откашливается прямо в микрофон. Все тут же умолкают.

– Здравствуйте все, ас-саляму алейкум. Спасибо, что пришли на наш седьмой межконфессиональный ифтар, – говорит он. – Для нас особая честь приветствовать здесь сегодня Джордана Россума. Позже он тоже обратится к вам. Через несколько секунд прозвучит призыв к вечерней молитве, который ознаменует окончание очередного дня поста. Прошу, присоединяйтесь к ужину и беседе, давайте вспомним, что у нас гораздо больше сходств, чем различий.