Страница 3 из 5
И только когда затихли гномьи шаги за дверью, я обратила внимание на подозрительные звуки, доносящиеся из дальней комнаты номера. Я словно во сне двинулась в ту сторону, обходя столики и кресла, попадавшиеся почему-то в невероятно большом количестве на моем пути. Разумеется, я с самого начала поняла, что увижу, стоит лишь приблизиться к источнику самозабвенных стонов и рычания, но поверить в это не смела, не желала, да просто не могла!
На шелковых кремовых простынях лежал Ульрик. Мой красивый, добрый, верный, практически идеальный мужчина. Эльф, оно и понятно. Считается, что эта раса собрала в себе все наилучшие черты, какие могут только быть у существ нашего мира. Мы всегда с ним удивительно ладили. Понимали друг друга без слов. И никогда, никогда даже не смотрели в сторону других мужчин или женщин. Безупречные отношения. Во всяком случае, мне так казалось раньше.
И что я вижу сейчас? Лицо, искаженное страстью. Руки, привязанные атласной лентой к столбикам кровати. И чужие губы, ласкающие обнаженное тело моего, нет уже не моего эльфа. Оседлавшая его девица была под стать – стройная, подтянутая, с длинными вьющимися волосами.
Ноги приросли к полу, а потому мне пришлось смотреть на непотребства, которые вытворялись на постели, а когда зажмурилась, то слушать безжалостные звуки чужого вожделения и удовольствия. Вдыхать липкий запах страсти и совокупления. Как больно! Наверное, я бы еще долго изображала фонарный столб у входа в спальню, если бы вдруг громко и неожиданно даже для себя не всхлипнула. Любовники на мгновение замерли и дружно обернулись.
– Дана? Ты так рано, – с глупым выражением лица уставился на меня Ульрик.
– Да так, хотела сделать тебе сюприз, – хмыкнула я, пыталась зло и гордо, а получилось жалко и беспомощно.
Девица, тоже эльф, совершенно не смущаясь ни собственной наготы, ни сложившейся ситуации, всем телом повернулась ко мне, демонстрируя высокую полную грудь и тонкий изгиб талии. Расплылась в неестественно широкой улыбке. Сочные алые губы обнажили два ряда ровных белоснежных зубов. Ни в красоте, ни в выдержке, увы, я не была ей ровней.
– Дана, приятно познакомиться, я Белла, – прожурчала она томным голосом. О, боги, ведет себя, словно мы встретились на светском рауте. Захотелось схватить что-нибудь потяжелее и обрушить на эту белобрысую голову. За что они так со мной? За что? За что?
– Дана…, – не зная, что еще добавить, мямлил мой бывший.
Все! Хватит! Невозможно оставаться дольше перед их взглядами, виноватым – Ульрика и самодовольным – Беллы. Нужно уйти. Прямо сейчас! Все равно куда, лишь бы подальше. Ноги, предатели, а ну вон отсюда!!!
Убежать! Укрыться! Сгинуть! Не существовать! Не чувствовать!
Глупое, глупое сердце, молчи! Не думать! Не вспоминать!
Еще быстрей! Бежать, пока хватит сил. Туда, где нет чужих любопытных глаз, где нет тягучего запаха обнаженных тел, где только снег и ветер.
Я рывками хватала колкий ледяной воздух, пытаясь протолкнуть в горло хоть немного для дыхания. Не получалось. Рыдания комом стояли в груди. Мокрые от слез щеки жутко щипал мороз. В боку кололо от быстрого бега. Ноги то разъезжались на скользкой мостовой, то проваливались по колено в сугроб.
Я запнулась обо что-то, прятавшееся в безобидном на вид снежном заносе, с ветерком перевернулась через голову (хотела снега и ветра? получай!) и упала на спину, больно ударившись. Но на этом мои испытания не закончились, проехалась по льду, а когда скользкий вояж завершился, и я попыталась встать, то послышался подозрительный хруст. О нет, только не это! Ледяной пласт подо мной пошел трещинами, а затем с противным чваком резко разъехался в стороны, окуная с головой в стылую воду.
На мое счастье добежать я успела лишь до коттеджного поселка, и провалилась всего-то в неглубокий бассейн. Поэтому пробарахталась совсем недолго, после чего меня выудили несколько темно-зеленых рук и доставили в чью-то ванную комнату.
Дробь я зубами отбивала почище ног профессионального чечеточника. Вокруг кудахтали какие-то женщины. Они же меня и раздели, после чего споро притопили в горячей ванне. Но тело отогреваться ни в какую не желало. Когда же меня все-таки отпустил озноб, то принялось душить рыдание. Я никак не могла успокоиться. Тогда одна из женщин принесла стакан воды и на моих глазах добавила сильно пахнущие ментолом капли из бурого пузырька. Влив в меня получившуюся муть, она облегченно вздохнула. Через минуту я сделала то же самое, ощутив в теле невероятную легкость, а в душе спокойствие и равнодушие ко всему сегодня происшедшему.
– Капли доктора Датса, – на мой вопросительный взгляд ответила мэдью, покидая ванную, – лучшее успокоительное в моей аптечке.
На самом деле оно лучшее в мире. И стоит неимоверно дорого. Но, похоже, хозяевам, живущим в подобном дворце по карману любая блажь, даже напоить лошадиной дозой незнакомку, пробегавшую мимо и после самовольного купания в бассейне устроившую истерику. Но капли сделали свое дело, поэтому я с равной долей равнодушия рассматривала собственную распаренную розовую кожу на руках, роскошный интерьер ванной комнаты, расторопных служанок, которые ловко меня вымыли, обтерли и, завернув в пушистый халат, выставили к порогу кухни.
Ощущение было, что, распарившись снаружи, я намертво замерзла в самой своей сердцевине. Безмятежный взгляд заскользил по новейшей кухонной технике, удобным разделочным столам и блюдам, которые сейчас готовили суетящиеся поварихи. Точно богиня среди всеобщего хаоса невозмутимо возвышалась над всем уже знакомая мне мэдью. Высокая, статная, щедро одаренная природой начиная от густых черных волос и заканчивая пышной фигурой. Гладкая нежно-оливковая кожа, казалось, светилась изнутри. О возрасте хозяйки говорили лишь смешливые морщинки в уголках глаз. Женщина заметила меня и распахнула гостеприимные объятия.
– А вот и наша потерпевшая! Бедненькая девочка! Кто посмел обидеть столь чудное создание?
Я почувствовала, что глаза стали наполняться слезами. Сами собой, без моего участия, так как благодаря каплям Датса в этот момент испытывала ко всему глубочайшую апатию.
– Все-все! Ни слова, малышка. Я молчок. Просто хотела убедиться, что помощи полиции не требуется. Ведь нет?
Я отчаянно замотала головой.
– Вот и славненько! А теперь пойдем-ка я тебя накормлю.
Я послушно села за стол, на который мне сноровисто накрыла одна из поварих, и принялась за еду. Голода я не чувствовала, но обижать участливую хозяйку не хотелось, поэтому методично складывала в рот и пережевывала, не ощущая вкуса и не разбираясь в том, что мне подали.
Такой многообещающий день и столь нелепый финал. Интересно, до которого часа работают аквабусы? И как скоро высохнет моя одежда? Надеюсь, они ее повесили сушиться?
В голове роилось еще много вопросов, но вслух я не задала ни одного. А уж те, вроде «как же теперь жить» и «как мне позабыть Ульрика», я и вовсе старательно отгоняла от себя.
А тем временем пышнотелая мэдью пристроилась на соседний стул и, участливо заглядывая мне в глаза, поинтересовалась?
– Тебе лучше?
– Гораздо. Спасибо большое, – слова из себя я выталкивала с большим трудом. А вопрос восприняла, как разрешение оставить блюдо недоеденным. Кстати, что я там ела-то? А, не важно.
– Мое имя Элоиза. Но все называют мэдью Эли.
Повисшая выразительная фраза подсказала, что собеседница ждет, пока представлюсь я.
– Даная, можно Дана.
Женщина по-доброму улыбнулась:
– Выпей чаю. – А заметив, что я готова отказаться, даже пододвинула ко мне ближе огромную расписную чашку. – С малиной и листьями здравушки. Что б уж точно не заболеть.
– Спасибо. – Покорно взяла в руки чашку и принялась пить мелкими глотками. Чай оказался на редкость душистым и вкусным. Тепло побежало мелкими ручейками по всему телу, согревая изнутри. Замороженные каплями чувства стали оттаивать, и я снова почувствовала боль разочарования, унижения, обиды. Но истерить и куда-то бежать уже совсем не хотелось. Хотелось спать. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, усилием воли заставила себя сдержать слезы и прогнать горькие мысли.