Брокен-Харбор

Мы с Ричи продолжили обыск дома. Теперь все было иначе, ведь Спейны превратились в полумиф, в такую же редкость, как сладкоголосая птица, которую никто не видел своими глазами, стали настоящими, совершенно безвинными жертвами. Раньше мы искали следы их роковых безрассудств, теперь – ошибку, которую они, сами того не подозревая, совершили: чеки покажут, кто продавал Спейнам еду, бензин, детскую одежду; поздравительные открытки сообщат, кто был на дне рождения Эммы; листовка перечислит тех, кто участвовал в собрании жильцов. Мы искали заманчивую приманку, которая привлекла к ним в дом человекообразного зверя.

Первым вышел на связь летун, которого я отправил в детский сад.

– Сэр, – доложил он, – Джек Спейн туда не ходил.

Мы переписали номер из списка, висевшего над телефонным столиком. Округлый женский почерк: “врач”, “полицейский участок”, “работа” (зачеркнуто), “Э. – школа”, “Дж. – сад”.

– Никогда?

– Нет, ходил, но до июня, когда сад закрылся на лето. Ребенок должен был вернуться осенью, но в августе Дженнифер Спейн позвонила и сказала, что он останется дома. Заведующая считает, что дело в деньгах.

Ричи наклонился к телефону – мы по-прежнему сидели на кровати Спейнов, еще глубже погрузившись в бумаги.

– Джеймс, привет, это Ричи Курран. Ты узнал имена друзей Джека?

– Ага. Три мальчика.

– Хорошо, – сказал я. – Поговори с ними и с их родителями, потом отчитайся нам.

– Можешь спросить родителей, когда они последний раз видели Джека? – добавил Ричи. – И когда последний раз водили детей поиграть к Спейнам?

– Будет сделано. Свяжусь с вами как можно скорее.

– Да уж будь добр. – Я отключил телефон. – Это ты к чему?

– По словам Фионы, вчера утром Дженни сказала ей, что Джек привел в гости друга из детского сада. Но если Джек не ходил в сад…

– Возможно, она имела в виду друга, с которым он познакомился в прошлом году.

– Но прозвучало-то не так, верно? Может, кто-то кого-то недопонял, но, как вы говорили, тут что-то не сходится. Не понимаю, зачем Фионе врать нам по такому поводу или зачем Дженни врать Фионе, но…

Но если одна из них солгала, было бы неплохо об этом узнать.

– Возможно, Фиона все выдумала, потому что вчера утром разругалась с Дженни и теперь чувствует себя виноватой. Или Дженни сочинила это, потому что не хотела признаваться Фионе, что они совсем на мели. Ричи, вот правило, если не ошибаюсь, седьмое: все лгут – убийцы, свидетели, очевидцы, потерпевшие. Все.

Один за другим отзвонились и остальные летуны. По словам парней из Чикаго, реакция Иэна Спейна была “хорошей” – стандартная смесь потрясения и горя, ничего настораживающего. Он сказал, что редко переписывался с Пэтом, но что тот не упоминал ни про слежку, ни про какие-либо конфликты. У Дженни родни тоже почти не оказалось: мать приехала в больницу, какие-то двоюродные братья и сестры жили в Ливерпуле, но на этом все. Реакция матери тоже была хорошей – вдобавок она едва не впала в истерику, когда ее не пустили к Дженни. В конце концов летуну удалось взять у нее не обладающие особой ценностью показания: Дженни мало общалась с матерью, и миссис Рафферти знала о жизни Спейнов еще меньше, чем Фиона. Летун уговаривал ее отправиться домой, но они с Фионой расположились лагерем в больнице. Что ж, по крайней мере теперь мы знали, где их найти.

Эмма в самом деле ходила в начальную школу, и учителя сказали, что она хорошая девочка из хорошей семьи: популярная, послушная, общительная, не гений, но вполне способная. Летун записал имена учителей и подруг. Никто не обращался с подозрительными ножевыми ранениями в ближайшие отделения травматологии, никто не звонил в полицию из дома Спейнов. Обход поселка ничего не дал: из двухсот пятидесяти домов только в пяти-шести десятках кто-то официально проживал, дверь открыли только человек двадцать, да и те почти ничего не знали про Спейнов. Никто не видел и не слышал ничего необычного, хотя с уверенностью сказать об этом не мог: здесь вечно гоняют лихачи, а по пустым улицам шляются полудикие подростки, ища, что бы такого поджечь или сломать.

За продуктами Дженни ездила в супермаркет в ближайшем городке. Вчера в четыре часа дня она купила там молоко, фарш, чипсы и еще что-то – вспомнить весь список девушка-кассир не смогла. Хозяева уже искали чек и записи с камер наблюдения. По словам девушки, Дженни выглядела нормально, спешила и немного нервничала, но была вежлива. Никто не пытался заговорить с Дженни и детьми, никто не вышел из магазина вслед за ними – по крайней мере, кассир ничего такого не видела. Она и запомнила-то их только потому, что Джек прыгал и пел в тележке, а когда она пробивала товары, сказал ей, что на Хэллоуин оденется большим страшным зверем.

Обыск дома принес всевозможную мелочь – фотоальбомы, адресные книжки, поздравления с помолвкой, свадьбой и рождением детей; счета от дантиста, терапевта и фармацевта. Все имена и номера телефонов отправлялись в мой блокнот. Мало-помалу список вопросов становился короче, зато список возможных контактов продолжал расти.

Ближе к вечеру позвонил человек из отдела по борьбе с компьютерными преступлениями, чтобы доложить о результатах предварительного анализа. Мы обосновались в комнате Эммы: я просматривал ее школьный портфель (множество рисунков розовым мелком, на одном тщательно выведено большими неровными буквами: “СЕГОДНЯ Я ПРИНЦЕССА”), Ричи сидел на корточках на полу, перелистывая книги сказок из ее книжного шкафа. Кровать была голой – ребята из морга унесли Эмму вместе с простыней на случай, если наш парень оставил на ткани волосы или волокна, – и теперь комната выглядела такой пустой, что от одного взгляда перехватывало дыхание. Казалось, девочку забрали тысячу лет назад и с тех пор сюда никто не заходил.

Компьютерщика звали то ли Киран, то ли Киан. Он был молод, говорил быстро и явно наслаждался полученной от нас задачей куда больше, чем поисками детского порно на жестких дисках или чем он там занимается целыми днями.

В телефонах и радионянях ничего интересного не оказалось, а вот компьютер – совсем другое дело: кто-то его почистил.

– Ну, если бы я просто включил машину, то поменялись бы все даты доступа к файлам, так? К тому же неизвестно, не установлен ли там блокиратор, который подчистую стирает все при включении. Поэтому первым делом я копирую жесткий диск.

Я включил громкую связь. Сверху доносилось противное назойливое жужжание – в воздухе, на небольшой высоте, кружил вертолет с прессой. Кому-то из летунов придется выяснить, что за телеканал, и предупредить журналистов, чтобы не пускали в эфир кадры с логовом.

– Я подключаю копию к своей машине и захожу в историю просмотров – если на диске есть что-то стоящее, то оно где-то там. Вот только у этого компьютера нет истории просмотров. Типа совсем. Ни одной страницы.

– Значит, они пользовались только электронной почтой, – сказал я, заранее зная, что ошибаюсь: Дженни делала покупки в интернет-магазинах.

– Б-з-з-з, ответ неправильный. Спасибо за участие в нашей викторине. Никто не использует интернет только ради электронной почты. Даже моя бабушка умудрилась найти сайт фанатов Вэла Дуникана[7], а у нее и компа-то никогда не было – его купил я, чтобы она поменьше депрессовала после смерти деда. Браузер можно настроить так, чтобы история удалялась при выходе, но большинство людей не заморачиваются. Обычно это делают только на компьютерах общего пользования – в интернет-кафе, например. Я все равно проверил – нет, автоматически браузер историю не стирает. Я начинаю проверять, были ли удаления истории и временных файлов, – и вуаля: в четыре часа восемь минут утра кто-то стер все вручную.

Ричи, по-прежнему сидя на корточках, поймал мой взгляд. Мы так зациклились на пункте наблюдения и проникновении в дом Спейнов, что нам даже в голову не пришло, что у нашего парня могли быть и другие, более изощренные и неочевидные способы пролезть в их жизнь. Мне вдруг показалось, что кто-то следит за мной из гардероба Эммы, и я едва сдержался, чтобы не обернуться.

7

Вэл Дуникан (р. 1927) – ирландский поп-певец.