Наречённая дорханца

К концу второго дня я перестала волноваться. На третий день я и вовсе расслабилась, понимая, что если бы за мной была погоня, то они догнали бы уже нас.

В начале четвёртого дня мы достигли Коллум. Это был небольшой ремесленный город в двух часа ходьбы от моей деревни. Когда я была совсем маленькой, и ещё меня не отдали на службу в Великий Барадуйс, я обожала здесь бывать. Мама иногда брала меня с собой.

Распрощавшись со своими спутниками, я перекусила и отправилась в отчий дом. Дорого заняла у меня не так много времени, около двух часов, но всё же я устала. А когда показались первые дома, я почувствовала, как на меня навалилась усталость. Хотелось забраться в тёплую постель и забыться сном на несколько часов. Но я понимала, что мне это вряд ли удастся сделать.

Идя по родной деревне, я то и дело встречала удивлённые взгляды. Наверное, мой отец узнает о моём прибытии раньше, чем я доберусь до дома. Пару лет назад, когда у повелителя возникла идея пообщаться с моим отцом, я сопровождала его, поэтому многие знали, как я выглядела во взрослом возрасте.

Минут черед двадцать, как я пересекла главные ворота деревни, я добралась до дома. Перед входной дверью стоял отец. Он практически не изменился с того времени, как я видела его в последний раз. Среднего роста, с тёмными волосами и посеребрёнными висками, с цепким тёмным взглядом, от которого мне всегда становилось не по себе.

Отец вытирал руки, внимательно разглядывая меня.

— Что ты здесь делаешь, Сури?

Его вопрос словно пощёчина ударил по мне. Голос грозный, грубый, а взгляд недоброжелательный. Я оправдано боялась своего отца.

— Приветствую, отец, — склонила я голову, высказывая уважение.

— Ты не ответила на мой вопрос, дочь.

— Я… я вернулась домой, — всё также, не поднимая головы, ответила я.

— Вернулась, значит. Тогда заходи в дом.

Он махнул в сторону дома и стал ждать, когда я зайду внутрь. Мне же не осталось ничего другого, как подчиниться.

Когда же мы оказались внутри дома, я огляделась. Всё по-прежнему, ничего не изменилось.

— А где мама?

— Она скоро вернётся с твоими братьями и сёстрами.

— И я, наконец-то, их увижу, — я невольно улыбнулась. В прошлый мой приезд, мне так и не удалось их увидеть, так как отец отослал их.

— Повелитель освободил тебя от обязанностей?

Я закусила нижнюю губу. Конечно, я понимала, что этот вопрос будет задан, но я всё равно не была к нему готова.

— Ты сбежала, верно?

Я молчала.

— Я тебя спросил, дочь. Ты сбежала из дворца? Молчишь. Значит, я прав. Уверен, что если бы повелитель тебя отпустил, то выделил сопровождение, ведь путь не близкий.

Топчась на месте, я продолжала молчать. А что я могла ему сказать? Он всё равно будет зол, чтобы я не сказала.

— Ты должна вернуться в Барадуйс немедленно, — усевшись на скамью около очага, заключил он.

— Нет.

— Нет?

— Я не могу.

— И почему ты не можешь, дочь? Что такого случилось, что ты сбежала, тем самым опозорив нашу семью?

— Я просто не могу вернуться во дворец.

Отец скрестил жилистые руки на груди и начал притоптывать ногой.

— Это не ответ, Сури. Что ты такого сделала, что боишься возвращаться во дворец?

— Это неважно.

Я как могла, уходила от ответа.

— Тогда мне придётся силой тебя вернуть. Я не хочу портить отношения с повелителем.

— Отец, прошу, не надо. Я хочу остаться дома, — взмолилась я, на что он только больше нахмурился.

Я была готова встать на колени, умолять его, но отец неожиданно удивил меня.

— Если не вернёшься во дворец, то я сейчас же пошлю за твоим женихом. Адриан приедет, и мы сыграем свадьбу.

Услышав слова отца, я замерла. Он предлагал мне выбор. Но я знала, что не смогу принять его.

— Я не могу выйти замуж за него.

— Почему?

Я замолчала на продолжительный период времени, но отцу это надоело, и он ударил кулаком по столу. Я вздрогнула. Мой испуганный взгляд метнулся к его лицу. И вроде бы ничего не выдавало в отце, что он в гневе, но его глаза… Я никогда не забуду его глаза. Ещё в детстве я поняла, что отец никогда не выражает свой гнев криком, но вот его глаза всегда выдавали его. Если его взгляд становился холодным и незаинтересованным, то жди беды. И вот сейчас у него был такой взгляд.

— Почему я должен из тебя всё клещами втягивать? Отвечай немедленно!

Не осознанно я сжала в кулаках юбку своего платья. Мне было страшно. Но пути назад не было. Ведь так?

— Я… я…

— Перестань мямлить, Сури.

— Я не могу выйти за него замуж, так как отдалась другому.

— Что ты сделала?

— Повелитель…

— Ты отдала себя повелителю?

— Нет.

— Ты отдалась первому встречному? — удивился он, а потом покачал головой. — Лучше бы это был повелитель. Я бы в этом случае понял. Но… — он поднялся на ноги, — моя дочь, ты…

Отец подошёл ко мне.

— Ты позор нашей семьи.

Сказав это, он дал мне пощёчину. Я рухнула на пол. Правую сторону лица разрывало от боли.

— Поднимайся, — приказал мне отец, и я выполнила приказ.

Он снова замахнулся и ударил, и я опять упала на пол. Всё же он был сильным мужчиной, и я не могла дать ему отпор. А после отец схватил меня за локоть, немного приподнял и поволок по полу к небольшой кладовке. Когда же дверь закрылась, я осторожно села. Здесь было темно и страшно. В детстве он всегда меня запирал здесь, если считал, что я в чём-то провинилась.

Подтянув колени к груди, я потрогала своё лицо и зашипела от боли. Отец никогда не церемонился в наказаниях, вот и сейчас не стал себя сдерживать. Бил со всей силы. Как я ещё в сознании осталась, не понимаю.

Сидя там, в темноте, я сразу стала вспоминать всё то, что делал отец со мной, когда я была ребёнком. И ведь тогда мне казалось, что он был прав. Прилюдная порка за не послушание. Три дня без воды и еды за то, что плохо выполнила порученную работу. И многое другое. Я ни разу за свою жизнь не слышала от него доброго слова. Только мама и брат были добры ко мне. Но и им доставалось. Отец был главой семьи, а значит, его слово было законом, который мы не могли нарушить. И так продолжалось до тех пор, пока на пороге нашего дома не появилась матушка повелителя. Никогда не видела столь красивой женщины. И отец не посмел ей перечить. Но думаю, когда она попросила отдать меня ей для услужения, он только был рад. Для меня же это стало спасением. Хотя первое время я ожидала наказание за разбитую вазу или испорченный ковёр, вот только его не было. Моя жизнь сильно изменилась с переездом во дворец. Так почему же я вернулась сюда, если мне было здесь плохо в детстве? Потому что я всё равно любила свою семью, и не могла противиться воли своего отца? Наверное, это так, но больше похоже, что на самообман.

Послышались шаги, и я машинально сжалась в комок. Дверь открылась. Слабый свет проник в кладовку, и я осторожно подняла голову. Отец стоял на пороге.

— Мне бы следовало тебя убить, дочь. Ты опозорила меня. Теперь ни один мужчина не возьмёт тебя замуж. Ты испорчена. Не так я тебя воспитывал.

— Но ты меня не воспитывал, — не удержалась я от замечания.

— Что?

— Меня воспитывала госпожа. Ты отдала меня ей, и она воспитала меня как дочь, которой у неё никогда не было.

— Значит, ты обвиняешь госпожу за свою испорченность?

— Нет. Она дала мне многое. Научила писать и читать. А ещё показала, что семья это не только кровные родственники. А по поводу того мужчины… Я люблю его. И повелитель хотел нас поженить. Поэтому…

— Поэтому ты потеряла совесть и стыд. Ты же знала, что тебя ожидает свадьба. Рано или поздно, но повелителю пришлось бы тебя вернуть в семью, и тогда…

— И тогда ты снова отдал бы меня. Я права?

— Да.

— Ты ненавидишь меня, отец? — склонив голову, прошептала я вопрос.

— Да.

Его ответ стал для меня ударом. Никогда не думала в этом направлении. Хотя это многое объясняло. Вот только мне не понятна была причина его ненависти.