Верну свою жену

– А если… Если… – вдруг стала я всхлипывать, привалилась к его груди, вдохнула любимый запах. Почувствовала, что Антон рядом. – Если тебя посадят?

– Соня, ну что ты такое говоришь? – мама покачала головой, стоя над нами с мужем. – Никто его не тронет, правда же, Антош?

Он молча кивнул, перенес ладонь на мою голову и стал гладить по волосам.

– Ты там плакать, что ли, собралась, Сонь? – пресек грубовато, но с лаской и заботой глядя мне в глаза. – Я же здесь, как видишь, не в наручниках.

– Совсем не смешно, – затрясла я головой, глотая выступившие на глаза щеки, – я только родила, а тут такое, – не смогла удержать обвинительного тона.

Муж чуть отодвинулся, явно обидевшись. Ну а кто ему виноват? Напортачил же. Что тут скажешь? Он крепко, до побелевших губ, сжал зубы. Явно не давал обидным словам вырваться наружу.

– Я пойду вещи разберу, – встал и пошел в комнату, подхватив на ходу чемодан на колесиках.

– Сонь, ну зачем ты так с мужем? Нашла время ругаться! – недоумевала мама. – Испортила момент! Отец ребенка впервые увидел, а ты тут устроила… Ну как так-то, дочь?

– Мама, – дернула я нервно волосами, с обидой глядя наверх, куда пошел муж. – Ты-то хоть не начинай, и так тошно.

– Я начинаю? – возмутилась она. – Это ты начала. Нормально надо было с мужем говорить, а не налетать как коршун. Я тебя вообще не понимаю, ты сама на себя не похожа. Нервная, злая, на мне срываешься, на муже, это ребенку всё передается, знай! И слезы утри, – кивнула она на мои щеки, – пойдем налью тебе чая с молоком, надо поесть еще что-то. Ребенка мне дай, – протянула она руки ко мне, – умойся иди.

– Я не хочу чай, меня от него тошнит, – отрезала я, прижимая к себе Димочку. Маленький мой, только он ко мне тянулся, остальным я всем не угодила!

– Не хочет она, – передернула плечами мама, – тебя, дочь, нет больше! Ты теперь – мать. И должна всё делать для ребенка. Успокойся и в кухню иди.

***

Что мама такое говорит? Как это меня нет? Сердце заныло, когда я принимала новую правду. Сколько времени теперь меня не будет? Малыш же не всегда будет маленьким… Он не всегда будет беспомощным комочком плоти, неспособным ничего без мамы. Несколько месяцев, лет. Но не всю же жизнь.

Я вернусь из декрета на работу, снова стану стройной и любимой мужем.

Немного воспряла духом от этих мыслей.

Антон… Зачем я с ним поссорилась? Мама права, испортила момент.

Надо сделать первый шаг, извиниться и попробовать заново наладить отношения.

– Антош, – позвала я его, заходя в нашу с ним комнату.

Муж как раз вышел из душа с замотанным на бедрах полотенцем и посмотрел на меня. Взгляд был хмурым и настороженным, если не сказать, враждебным.

– Да, Сонь, – отозвался он, подходя ко мне.

От него вкусно пахло цитрусовым гелем для душа, чистая кожа так и манила к ней прикоснуться, мне хотелось прижаться к нему, к мощному, мускулистому торсу, да так, что я чуть не задохнулась от собственного нетерпения и внезапно кольнувшего желания. Ведь у нас так давно не было интимной близости…

Муж тоже глубоко задышал и, нависнув надо мной, сгреб голову в охапку, вплетая пальцы в волосы и запрокидывая мое лицо.

Видимо, желание победило в нем злость на меня.

Я уперлась взглядом в волевой подбородок и сжатые в тонкую полоску губы. Подняла глаза. Его потемневший взгляд шарил по мне.

Что он ищет? Хочет поцеловать? Неужели я ему желанна?

– Ты же веришь мне? – пробормотал он тихо.

– Верю? – спросила я почему-то шепотом, замерев в его руках как мышка.

Оперлась ладонями о твердую грудь и гладила влажную кожу.

– Веришь, что я справлюсь с проблемами?

“Не подвергай сомнению мою мужественность”, – будто бы перевела я.

Кивнула. Муж приник ко мне всем телом, и мои руки скользнули выше, на его плечи. Мы оба задышали тяжело, с перерывами, его желание упиралось прямо в низ моего живота. Ладони мужа стали двигаться по моим бокам. По моим разжиревшим бокам. Его намерения были очевидны, ошибиться я не могла.

Он хотел меня, хотел близости, через нее помириться и стать ближе. Вернуть наш мир через единение наших тел.

Но я боялась. Была не готова. Стеснялась. Я такая толстая, некрасивая… Он снимет халат, увидит мое изменившееся тело и больше меня не захочет.

Я этого не переживу! Лучше не подпускать его к себе, пока не похудею.

– Антош, нет, – помотала я головой в отрицании и, краснея, сняла его руки с себя, – рано…

– У тебя что-то болит? – спросил он с участием, от которого дрогнуло сердце.

Конечно болит. Но не тело, душа.

Мне так была нужна частичка тепла и понимания! Соучастия. Злость на то, что Антон уехал в командировку в такой ответственный момент, никак не проходила. Уехал, бросил, да еще и напортачил, теперь ему угрожает уголовка. А у меня маленький ребенок на руках. Я не могу взять и переступить через это.

Нельзя просто всё перевести в горизонтальную плоскость и так решить наши проблемы.

– Я не знаю, – ответила я на вопрос, ведь он смотрел и ждал, пытливо изучая мое лицо. Руки убрал, чуть отодвинулся. Расстояние между нами было ничтожным, а мое воображение рисовало невидимую, но очень прочную стену. Так бывает, когда человек не дает тебе того, что ты ждешь. Злишься на него, потому что он не может сам догадаться об этом!

Без колебаний поддержать. Сказать то, что надо в данный момент.

– Как это не знаешь? А что говорит врач? Когда нам можно…

– Тебе только это важно? – выпалила я, с досадой понимая, что нарываюсь.

Надо было говорить спокойнее, Антон не любит, когда я повышаю голос. Он не выносит истерик и в принципе теряет объективность и понимание, если я кричу.

– Сонь, – предупреждающе надвинулся он на меня, – что происходит? Что с тобой? Что ни слово, так всё в штыки воспринимаешь.

– Ты мне нужен, – выдавила я из себя, вкладывая в простые два слова гораздо больший смысл. Надеясь, что он поймет.

– Разве я не рядом? – нахмурился он, проведя рукой по мокрым волосам. – Что не так? Злишься, что я не был на выписке? – догадался он и поджал от досады губы. – Сонь, ну мне надо было уехать! Я, вообще-то, не гружу тебя теми проблемами, хотя их немало.

– Почему не грузишь? Расскажи мне…

– Не лезь в это, слышишь? – резко выплюнул он. – Ты себя накрутишь, не сделав лучше ни себе, ни мне. Дай мне с этим спокойно разобраться. Занимайся ребенком.

– Раньше ты мне всё рассказывал, – упрекнула я его, – а сейчас, когда дело такое серьезное, что-то скрываешь.

– Поэтому и скрываю, чтобы ты не нервничала и не переносила это на ребенка, черт побери, неужели это неясно?! – вспылил он, злясь на мою непонятливость. Потом будто отругал себя за это и замолчал, что-то переваривая. Следующие слова уже говорил спокойно: – Ты иди поспи, мы с твоей мамой понянчим Димаса. Прими душ, поспи, отдохнешь – и всё увидишь в другом свете.

– Ладно, – вздохнула я, охотно принимая его предложение.

Может, и правда надо просто отдохнуть?

Может, мои нервы и категоричность удвоились из-за усталости?

– Точно справитесь? – засомневалась я, нахмурив лоб и сведя брови.

Не буду ли я плохой матерью, если пойду спать?

– Конечно, – без сомнения пожал он плечами, – давай иди в душ, – кивнул он сторону ванной комнаты. – Через пару часов тебя разбудим.

– Только точно через два часа, надо будет Димочку кормить.

– Да-да, Сонь, – он уже просто взял и развернул меня за плечи, поцеловал коротко в губы. – Иди.

***

– Сонь, – снова толкнула меня мама в плечо, возвращая в реальность и мой новый день сурка. – Вставать пора.

– А где Антон? – спросила я, поднимаясь. Думала, что он меня разбудит.

– А они внизу с Димочкой и Стасей. Приехала сегодня, – улыбнулась она радостно. – Столько подарков и вкусностей привезла! Ты не поверишь, куда она ездила! – радостно щебетала мама.

А я, запахивая на себе халат, думала о том, что почему-то не рада маминой любимице. Что я за человек такой? Стася мне ничего плохого не сделала. Почему же я не могу относиться к ней хорошо?