Операция "Альфа"

Зьеу Хюен уже ждала его возле накрытого стола. Проворно придвинула стул, налила вина и принялась щебетать, расхваливая стоявшие на столе блюда. Бинь молча выслушал ее, отодвинул бокал с вином и сказал:

— Вы можете идти. Когда понадобится, я вас позову.

— О, не беспокойтесь, я постою здесь, подожду, пока вы поужинаете.

— Я не могу есть, когда кто-то стоит у меня над душой. Выйдите. Вам еще не раз представится случай услужить мне.

— О, если так, тогда я ухожу!

Бинь буквально насильно заставил себя съесть немного риса, встал и прошел в спальню. Из столовой доносился голос Зьеу Хюен, которая велела Зен убирать со стола. Внезапно раздавшийся шум привлек его внимание. Он заглянул в столовую. Зен, стоя на коленях, собирала осколки разбитой тарелки, а Зьеу Хюен колотила ее по голове. Бинь поморщился, показывая, что ему это неприятно, и сделал обеим знак побыстрей уходить.

Бинь взял пачку сигарет, лежавшую на тумбочке, вынул сигарету, закурил и положил пачку в правый карман. Всю прошедшую неделю он выкуривал в день по пачке сигарет, но если бы кто-нибудь внимательно пригляделся, то увидел, что он только один-два раза затягивается, а потом просто дает сигарете догореть до конца. Пальцы у него сделались желтыми от табака. Он взял несколько газет и бюллетеней сайгонского радио и сделал вид, что просматривает их.

Когда сигарета догорела до конца, он бросил окурок в пепельницу и полез в карман якобы за новой сигаретой. Нашарил бумажку, плотно прижал ее пальцами к пачке, чтобы потом, когда положит пачку на газету, бумажки не было видно. Сделал вид, что, продолжая читать газеты, достает из пачки сигарету, на самом же деле посмотрел на подложенную под пачкой бумажку. Он был несколько разочарован, увидев, что это всего лишь чистый без единого слова или какого-нибудь знака клочок обычной папиросной бумаги.

Он лег на диван и закрыл глаза.

«Осторожность, прежде всего осторожность! Бумажка не смята, значит, ее вложили в карман уже после того, как одежду выстирали, выгладили и самым тщательным образом проверили. А это означает, что ее положили уже в ванной комнате, после того как Зьеу Хюен приготовила ванну. Это могли сделать только двое: Зен или Зьеу Хюен. Что за человек эта Зен? Кто передал ей эту бумажку? Почему на бумажке ничего нет, никакого знака? Может быть, наши хотят проверить обстановку здесь, перед тем как установить со мной связь? Может, Зен просто не успела подать мне знак, ведь Зьеу Хюен неотступно ее преследует? А может быть, это новая ловушка, и сделала ее Зьеу Хюен? Стивенсон продолжает контролировать каждый мой шаг. Как поступить?»

Он взглянул на часы и поднялся. Уже почти семь вечера. Здесь дня не отличишь от ночи, комнаты все время освещены неоновыми лампами. Нужно выяснить, куда света доходит меньше всего, воспользоваться собственной тенью и быстро все провернуть!

Он словно бы нехотя взял лежавший на столе карандаш и принялся рисовать на полях газеты пальмы, дома, поглаживая при этом левой рукой пачку сигарет. Неожиданно пачка выскользнула у него из рук и упала на пол. Он наклонился, левой рукой поднял пачку, а правой быстро начертил на бумажке круг и в нем квадрат. Когда он распрямился, пачка уже закрывала бумажку. Бинь неторопливо достал сигарету, закурил и сунул пачку вместе с бумажкой обратно в карман.

Еще некоторое время он продолжал рисовать на полях газет, потом внезапно отшвырнул все и позвонил, приказав прислать Тует Чинь.

Она проворно вошла в комнату и, заговорщицки улыбнувшись, плотно закрыла дверь. Потом подсела поближе и, подняв голову, пристально посмотрела на него.

— Вы чем-то были заняты все это время? Я вас давно не видел, — тихо проговорил Бинь.

— У меня заболела мама, и я отпрашивалась на несколько дней. Но сейчас маме уже лучше, и я снова к вашим услугам. Вы, верно, рассердились на меня?

— Конечно, я очень хотел вас видеть.

— О боже! — она обняла его за шею. — Не сердитесь же!

— Я хотел вас видеть, чтобы спросить, не могли бы вы мне помочь. Я все о том деле, что рассказывал вам, помните?

— Конечно, помню, но я очень боюсь…

— Боитесь и поэтому немедленно доложили обо всем полковнику Винь Хао?

Его холодный тон остудил ее пыл, она отодвинулась от него. Он решил нанести ей следующий удар.

— Уже сейчас я могу с помощью полковника Винь Хао наказать вас за то, что вы не только не соблазнили меня, но еще и показали, что вы проститутка самого низкого пошиба. Вам надлежало согласиться помочь мне, чтобы выяснить, где спрятаны эти деньги, где мой тайник. Запомните, я выберусь отсюда и без вашей помощи. Можете так и доложить полковнику Винь Хао. А если я выберусь отсюда, так останутся ли целы ваши головы?

Он склонился к самому ее лицу, так что она даже вынуждена была слегка отстраниться. Скрипнув зубами, он спросил:

— Какую роль в этом доме выполняет Зьеу Хюен?

— Я не знаю… Капитан Чать прислал нас сюда прислуживать вам…

— Капитан Чать — это тот, в черном?

— Да…

— Так запомните же хорошенько то, что я вам только что сказал, и не проговоритесь никому об этом, понятно?

— Да…

— А теперь можете уходить. Если понадобится, я вас позову.

Он показал ей на дверь. Тует Чинь встала, поклонилась, что-то пробормотала и попятилась к дверям.

Бинь тоже приподнялся и с наслаждением показал ей «нос». Пусть все сверхсовременные подглядывающие устройства запечатлеют этот его жест во всех ракурсах, и пусть Стивенсона перекосит от злобы, когда он это увидит!

5

Шестого сентября уже в восемь утра Винь Хао и Фонг были у Стивенсона. Они сидели в глубоких креслах и почтительно внимали речи своего хозяина, как всегда, восседавшего за письменным столом.

Прошло больше двух недель, как Биня заточили в Комитете помощи инвалидам. За это время Винь Хао и Фонгу не раз доставалось от Стивенсона. Как-то Стивенсон даже прямо сказал им: «Два офицера, сотрудники отдела стратегической разведки, не стоят и мизинца одного кадрового разведчика вьетконговцев!» Самым же огорчительным было то, что оба они никак не могли понять, чего же хочет их хозяин, и, таким образом, не могли угодить ему. Они согласны были терпеть любую ругань, лишь бы в конце концов уяснить, что же все-таки от них требуется. А вот господин Стивенсон почему-то принялся самодовольно похваляться успехами, достигнутыми за прошедшие полмесяца.

— Никогда не следует недооценивать своего противника. Вас постоянно преследуют неудачи, и все это только потому, что вы ни в грош не ставите врага. Однако сейчас у меня есть все основания сделать следующий вывод. Бинь — кадровый разведчик, весьма способный, однако на международный класс не тянет. А это значит, что он не способен противостоять мне. Вообще-то, следовало бы поручить произвести всю эту работу вам. Операция «Альфа», проект которой набросал полковник Винь Хао и которую одобрил сам президент, развивается нормально, и в этом, надо отдать должное, есть моя немалая заслуга. Сейчас самое главное — убедиться, что противник не станет использовать никаких уловок, чтобы вывернуться из наших рук и всадить нам нож в спину. Только наверняка зная это, можно продолжить операцию «Альфа», полностью возложив ответственность за нее на офицеров республиканской армии. Я имею в виду, конечно, вас двоих.

Стивенсон поднялся и, опершись руками о стол, наклонился к Винь Хао и Фонгу:

— Вы верите в то, что Ханой не пойдет на уловки, чтобы потом всадить нам нож в спину?

Винь Хао и Фонг переглянулись. Каждый ждал, что другой ответит первым. Винь Хао уже привык к манере поведения Стивенсона, к его неожиданным вопросам и поэтому в общем-то не дрогнул, но проблема была настолько головоломной, что он решил ретироваться во второй ряд. Он верил, что Фонг не преминет воспользоваться случаем и высказать свое мнение первым, чтобы как-то отличиться перед хозяином.

Винь Хао успел заметить некоторое огорчительное для него обстоятельство: Стивенсон обращал мало внимания на его мнение и отдавало предпочтение высокопарным рассуждениям Фонга. В отделе стратегической разведки были сотрудники, которые тоже выказывали недовольство Фонгом, считая его выскочкой. Подполковник Лань и капитан Мау не раз предлагали Винь Хао свои услуги, чтобы как следует проучить Фонга. В ответ на их настоятельные просьбы Винь Хао только холодно улыбался и говорил: «Всему свое время». Эту фразу он позаимствовал у Большого Миня[51]: тот произносил ее всякий раз, когда офицерство, недовольное правлением Тхиеу и приближенное к Миню, предлагало ему совершить переворот и взять власть в свои руки. Винь Хао считал, что Фонг пока опасен и с крайними решениями не стоит торопиться, лучше приберечь удар для более подходящего момента. Приближалось время, в которое он курил свои сигареты с марихуаной, и его одолевали знакомая дрожь и зевота. Сигареты были при нем, он несколько раз порывался попросить у Стивенсона разрешения закурить, но боялся, что Фонг по его виду может обо всем догадаться, а Фонг, как бы там ни было, его подчиненный, и он не хотел ронять перед ним своего достоинства.

51

Так называли генерал-майора Зыонг Ван Миня, возглавившего переворот против Нго Динь Зьема.