Позывной "Венера"

А что есть у нас? Наше военное искусство, проверенное и испытанное в боях. Все уже привыкли думать, что враг превосходит нас в технике и оружии, в численности армии, в маневренности. Но его самолеты, танки — вся боевая техника лежит сейчас грудами металлолома, так и не успевшая развернуться, прийти в движение. Вот и выходит, что мы намного маневренней, чем наши враги.

Надо еще активнее и эффективнее использовать сильные стороны частей особого назначения», — как бы подвел итог своим размышлениям Хоай Тяу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Сначала послышался тихий стон с той стороны, где посреди широкого двора зияли большие воронки от взрывов авиабомб. Еще не очнувшись, Чан Нонг пошевелил ногами, руками и только потом открыл глаза. Голова была тяжелой, перед глазами все плыло — деревья, какой-то забор. Потом на миг все останавливалось, а затем опять пускалось в дикую пляску. «Где я?» — подумал Чан Нонг, пытаясь вспомнить все, что было с ним до этого. Немного придя в себя, он попробовал перевернуться и очень обрадовался, когда это удалось сделать. Как ни странно, он не обнаружил на себе ни одной царапины, но все тело болело, словно по нему долго били чем-то тяжелым. Во рту было сухо, хотелось пить. Чан Нонг напряг все свои силы, оперся рукой, приподнялся и чутко прислушался.

Место, где он лежал, ничем особенным не выделялось. По всей видимости, до этого здесь был обширный двор перед большим заброшенным складом. Тут и там валялись сломанные или вырванные с корнем деревья, и, судя по тому, что на некоторых из них листья уже пожухли, свалены они были не сегодняшней ночью. А вот в одном углу двора, там, где лежал сейчас Чан Нонг, несколько деревьев пострадали именно в эту ночь, во время взрыва бомбы. На стоящих неподалеку низеньких бараках тоже можно было увидеть следы бомбежки, крупные осколки пробили стены насквозь, стекла и рамы были выбиты. На ветке дерева с изуродованными взрывами ветвями болтался кусок защитной ткани, такой, из которой был и маскхалат Чан Нонга.

— Зау, Зау, — негромко позвал Чан Нонг, однако никто ему не ответил. Вокруг стояла тишина, лишь изредка нарушаемая шелестом листвы под порывами ветра. Чан Нонг снова поднял глаза на этот сук, где висели обрывки одежды, он уже не сомневался. Вспомнилась прошедшая ночь, когда они с Зау уходили последними, рев реактивного самолета и страшный взрыв, после которого наступила тишина… И сразу все стало понятно. Руки и ноги сделались ватными, голова опять закружилась, и Чан Нонг снова упал на землю.

— Зау погиб! — прошептал он.

Отлежавшись немного, он с трудом приподнялся, дополз до стены барака и, обессиленный, прислонился к ней спиной. В голове шумело очень хотелось пить. Голова опустилась на грудь, пересыпанные землей волосы упали на лоб, на глаза. Совсем не было сил двигаться.

Чан Нонг поднял руку и посмотрел на часы. Каково же было его удивление, когда он услышал тихое тиканье. Стекло вдребезги разлетелось от удара, но часы шли, стрелки показывали ровно девять утра. Совсем недалеко послышался знакомый свистящий рокот вертолета, звук его то приближался, то удалялся от того места, где находился Чан Нонг. Изредка вспыхивала перестрелка, но очень быстро прекращалась. «Почему они стреляют? — подумал Чан Нонг. — Неужели кто-нибудь из наших не успел уйти с территории базы и теперь отбивается?»

Прошедшей ночью, несмотря на то, что пришлось вести трудный бой, Чан Понг все-таки заметил, что на всех намеченных для атаки объектах ровно в полночь вспыхнула ожесточенная перестрелка, заглушаемая резкими взрывами, затем все небо озарили яркие всполохи пожаров на аэродроме, в районе штаба и узла связи. Из этого Чан Нонг сделал вывод, что боевые группы выполнили поставленную задачу. Наверное, все бойцы вернулись к месту сбора после боя, только вот сам он застрял в этом заброшенном уголке у складских помещений, один, без друзей и верных товарищей. Все время рядом с ним был Зау, и вот теперь его нет, погиб в самый последний момент, уже после выполнения боевой задачи. «Почему я не послушался Зау, когда он несколько раз напоминал, что надо уходить? — терзался Чан Нонг. — Ведь уйди мы на несколько минут раньше, и все было бы по-другому!» Сразу вспомнился Зау, каким его знали все в отряде: неразговорчивый, но добрый и честный парень, который поделится последним сухарем с товарищами. Когда он пришел в отряд, Чан Нонг сразу как-то невзлюбил его за вечное недоверчивое «Да?», «Понял?». В отряде он был назначен в группу радистов, с заданием справлялся, но какое-то внутреннее чувство не позволяло Чан Нонгу сблизиться с Зау, как с другими бойцами отряда. Однажды, это было после длительного похода с тяжелыми боями по тылам противника, Зау оказался рядом с Чан Нонгом, когда отряд устраивался на ночлег. Он очень долго ворочался с боку на бок, сам не спал и не давал уснуть Чан Нонгу и, наконец, не выдержав, шепотом заговорил:

— Товарищ командир! Я уже довольно долго в отряде, и мне все время кажется, что я делаю что-то не то.

И тут Чан Нонг неожиданно для самого себя разговорился с молодым бойцом, похвалил его за четкую работу и пожурил за порой глупые вопросы. Зау тихонько хмыкнул, усмехнулся в темноте, но с тех пор больше никто не слышал от него удивленного «Да?» и «Понял?».

Постепенно силы возвращались к Чан Нонгу, да и обстановка побуждала его к действиям: вокруг были враги, в любую минуту они могли нагрянуть сюда — и тогда конец. Чан Нонг прислушался, приподнялся со своего места и еще раз внимательно осмотрелся. Метрах в десяти от воронки в густой траве он увидел какой-то предмет и на четвереньках пополз к нему. Это оказался автомат. Схватив его, Чан Нонг вернулся на прежнее место, где можно было укрыться от посторонних глаз. Да, это был автомат Зау: только у него был магазин, собранный из двух обычных, вмещавший сразу шестьдесят патронов. Чан Нонг проверил оружие, заглянул в магазин — в нем оставалось не меньше полусотни патронов. Сразу стало веселей на душе — будет чем отбиваться в случае встречи с противником.

В конце концов Чан Нонг решил дождаться наступления сумерек и действовать по обстановке. В голове созрел план: еще раз наведаться в штаб базы, а уж потом идти на поиски своего отряда и готовиться к повторной атаке логова противника.

К середине дня заметно потеплело. Солнце поднималось все выше и выше, туман полностью рассеялся. Часа в три лучи солнца уже проникли в узкий промежуток между домами, где укрывался Чан Нонг. Сразу стала мучить жажда, но воды нигде не было, а выходить из своего убежища он решался. Есть не хотелось, хотя уже почти сутки во рту не было ни крошки. Чтобы как-то отвлечься и скоротать время, Чан Нонг вычистил автомат, проверил его еще раз и, устроившись поудобнее, прикрыл глаза. Сейчас он был рад тому, что, несмотря на все трудности почти месячного пути по непроходимым джунглям, горным перевалам, через сотни больших и малых рек и ручьев, отряд в полном составе, объединенный единым стремлением выполнить поставленную задачу, вышел к намеченной цели и сегодня ночью точно в срок нанес неожиданный удар по важнейшей базе американо-сайгонских войск в этом районе. Разве можно было не радоваться этому? Чан Нонг попытался представить себе, что делается сейчас там, в штабе фронта. Сумела ли «Венера» выполнить поставленную задачу так, чтобы создать благоприятные условия для наступления всех сил фронта? Что думает сейчас командующий об их отряде? Наверное, по возвращении он скажет: «Чан Нонг, хоай Тяу! Вы сделали все, что могли!» И это будет лучшей наградой, лучшей похвалой всем бойцам отряда.

«А я сам? Все ли сделал для успеха атаки?» — спрашивал себя Чан Нонг и, отвечая на этот вопрос, приходил к выводу, что мог бы сделать больше. Как командир отряда, он должен сейчас быть там, со своими подчиненными, а не здесь, один, в полном неведении… Одно успокаивало Чан Нонга — там, рядом с бойцами, остался его друг, старший товарищ и командир Хоай Тяу, на которого можно было положиться как на самого себя.