Позывной "Венера"

— Отец, дорогой мой! Что же мне теперь делать? — Она сделала несколько шагов вперед, ткнулась лицом в грудь командующего и заплакала громко навзрыд.

Нгуен Хоанг почувствовал как защемило сердце в груди. Не зная, как успокоить девушку, он легонько гладил ее по плечам, по спине, приговаривая:

— Тхюи Тьен… доченька моя!

И тут его словно осенило. Он вспомнил каждое слово, каждую букву в той радиограмме, где говорилось о Чан Нонге, и сразу же словно преобразился, успокоился и серьезным голосом сказал:

— Тхюи Тьен не печалься! Все это так, Чан Нонга действительно накрыла бомба, но никто не видел его убитым. Подождем еще сутки, и тогда все станет на свои места. Не плачь, родная. Будем ждать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Лишь после того как постепенно затихла перестрелка, офицеры штаба, прятавшиеся в подземном убежище, начали приходить в себя, негромко переговариваться.

Начальник штаба базы До Ван Суан сидел на металлическом стуле, бессильно уронив руки, и смотрел невидящими глазами куда-то в угол. Тусклый свет лампочки высвечивал его посеревшее лицо, крепко сжатые губы и злые глаза. Услышав шум в дальнем углу убежища, он вздрогнул, обвел помещение взглядом и неожиданно засмеялся каким-то неестественно злым смехом.

— Допрыгались, попрятались, как крысы в норы! А где этот Шау Ван? Куда он смотрит? На базе тысячи солдат, накормленных, вооруженных, и вьетконговцы разгуливают здесь вдоль и поперек, словно нет ни одного живого человека.

Шау Ван сидел в самом дальнем углу убежища вместе с другими офицерами. Его и без того свирепые глаза сейчас налились кровью. Он так стиснул зубы, что скулы побелели, но пока сдерживал себя и сидел молча, не произнося ни слова в ответ. Вокруг в самых неестественных позах расположилось еще около двадцати офицеров. На бетонном полу валялись обрывки бумаги, пачки из-под сигарет, окурки, обертки от конфет. Все молча смотрели на разъяренного начальника штаба и не осмеливались подать голос.

А начальник штаба продолжал, раздражаясь все больше:

— Стадо свиней с генеральскими погонами! А все это случилось из-за того, что меня никто не хотел даже слушать! Сколько раз я докладывал, что вьетконговцы планируют нападение на базу, но все напрасно. Им говоришь одно, а они — другое. Докладывал я им, что вьетконговцы уже в пути, движутся в направлении базы, так не поверили! А свое мнение сами даже не высказали. Вчера вечером договорились до того, что вьетконговцев и близко нет. А сегодня они показали такое цирковое представление, что нам пришлось удирать без штанов! А полк «прославленного» Шау Вана?! — И он посмотрел в сторону сидевшего в углу полковника. — Да это не боевая часть, а шайка обжор и трусов. Тысячи тонн бомб, сотни солдат были брошены на поиск вьетконговцев — и что же? Захватили в плен какого-то мальчишку, которого даже вьетконговцем назвать стыдно! Позор! Теперь вот и приходится расхлебывать всю эту кашу, но те, кто ее заварил, уже давно дали деру отсюда!

Начальник штаба резко поднялся со стула и принялся расхаживать взад-вперед по узкому и длинному помещению подземного убежища. Зацепившись за стоявший в проходе стул, он свирепо пнул его ногой. Остановившись, он снова посмотрел на сидевших и лежавших офицеров и надменным голосом, с саркастической улыбкой на губах заявил:

— Как только вьетконговцы появились на базе, первым смылся отсюда наш самый воинственный генерал — американский советник Хопкин, а за ним и сам командующий. А кто же теперь будет командовать? — язвительно спросил он, выждал несколько секунд и сам себе ответил: — Я беру командование и организацию охраны военной базы на себя и немедленно убываю на запасный командный пункт! Пусть генерал Абрамс и президент республики сами решат, кто из нас был прав: я или сбежавший командующий! Полковник Шау Ван! — гормко крикнул начальник штаба подойдя к столу.

Шау Ван вскочил со своего места, стал по стойке «смирно»:

— Господин полковник! Я готов выполнить любой ваш приказ!

— По опыту предыдущих боев можно смело сказать, что вьетконговцы выдохлись после сегодняшней ночной атаки. Они нанесли удар и теперь поспешно удирают в джунгли. Но далеко они не уйдут! Ваша задача — организовать преследование, окружить и уничтожить их. Сделать это будет легко, потому что силы и боеприпасы у вьетконговцев на исходе. Мы вернем утраченную инициативу и полностью восстановим положение. Вот тогда верховное командование пусть и делает выводы, кто на базе есть кто. Вам все понятно, полковник?

Шау Ван распрямился, выпятил грудь колесом и рявкнул в ответ:

— Господин полковник! Можете мне верить, вьетконговцы в ближайшие часы будут уничтожены все до единого! — Он с жаром пожал протянутую руку начальника штаба, четко повернулся и направился к выходу из убежища. Поднявшись по узкой металлической лестнице, он остановился в ожидании посланных на разведку младших офицеров. И лишь после того как они доложили, что наверху все спокойно, Шау Ван вышел через люк наружу. Он зажмурился и долго стоял, ожидая, пока глаза привыкнут к дневному свету. Осмотревшись, Шау Ван увидел стоявший под деревом джип и махнул рукой шоферу. Усевшись на сиденье, он коротко бросил:

— На КП полка, да поживей!

Но не успел он отъехать на несколько метров, как вдруг передумал и приказал отвести его домой. Джип свернул с асфальтированной дороги налево, проскочил несколько переулков и резко затормозил перед воротами. Шау Ван легко спрыгнул на землю и, взяв с сиденья портфель, набитый бумагами, направился к входу, Дверь оказалась заперта изнутри. Шау Ван стукнул по ней несколько раз и громко крикнул:

— Открывай побыстрее! Эй, старуха, куда ты девалась?

Он не успел даже разозлиться по-настоящему, как дверь неожиданно распахнулась настежь. И открыла ее не старая прислуга, а его собственная жена. Увидев мужа, она радостно вскрикнула и бросилась ему на шею.

— Ты жив! Жив! — со слезами на глазах повторяла она. — Я так волновалась! Уже и не надеялась увидеть тебя после такой ужасной ночи!

Да, эта ночь нелегко далась ей. Под глазами женщины залегли синие тени, лицо осунулось и посерело. Обворожительные глазки, всегда весело и задорно блестящие, сейчас потускнели, покраснели от бессонной ночи и слез. Она уткнулась заплаканным лицом в грудь мужа и тихонько вздрагивала.

— Успокойся, дорогая! Ты же видишь, что я цел и невредим, — пытался утешить жену Шау Ван. — Еще не родился тот вьетконговец, от руки которого с моей головы упадет хоть один волос!

Уверенный тон его оказал благотворное действие на плачущую женщину. Она еще раз ткнулась лицом в плечо мужа, отстранилась от него и нетвердыми, немного заплетающимися шагами пошла в дом. Жалость к ней вдруг вспыхнула в душе Шау Вана. Он представил себе, как она, совсем одна, ждет его в пустом большом доме, а вокруг все гремит от взрывов и беспорядочной стрельбы. Шау Ван догнал жену, обнял ее за плечи, крепко прижал к себе и покрыл бесчисленными поцелуями ее мокрое от слез лицо.

— По правде говоря, вчера я мог попасть в лапы вьетконговцев, но вовремя успел скрыться. А как ты провела эту ночь? Наверное, очень испугалась?

— Даже страшно говорить об этом! Я уже думала, что мне не дожить до утра, но, на мое счастье, они сюда не дошли. А как было у тебя?

— У меня они появились ровно в полночь. Никто из нас не ожидал их нападения. Большой отряд ворвался на территорию базы, перебив всю охрану. Я в это время находился у начальника штаба, поэтому мы успели скрыться в подземном убежище.

— А как ты думаешь, они сегодня не придут сюда? — испуганно глядя на Шау Вана, спросила жена.

Шау Ван легонько оттолкнул ее от себя, встал и уверенно проговорил:

— Больше они здесь не появятся, выдохлись! Наносить удары исподтишка вьетконговцы могут, а вот на большее силенок у них нет! Теперь они думают о том, как бы унести ноги подальше от базы, но они не уйдут! Я получил приказание организовать погоню и уничтожить их всех до единого.