Позывной "Венера"

Он еще не закончил говорить, а уже несколько рук метнулось вверх, выражая несогласие бойцов с его мнением. И хотя Чан Нонг был командиром и говорил только о себе и из хороших побуждений, было ясно, что его соображения неправильны, идут в разрез со славными традициями частей особого назначения, традициями отряда «Венера».

Закончив обсуждение, собрание единодушно приняло решение любой ценой, любыми способами, не считаясь ни с чем, выносить своих раненых и убитых с поля боя.

Хоай Тяу коротко подвел итоги собрания и сказал:

— Кто за выработанное решение, прошу поднять руки!

Все коммунисты торжественно поклялись в том, что оправдают доверие народа, доверие командования фронта.

— Хочу добавить еще несколько слов, — продолжал Хоай Тяу после голосования. — Мы взяли руки оружие, чтобы жить, чтобы быть свободными людьми. Мы не закрываем глаза на то, что наши материальные возможности намного ниже возможностей противника, но наше правое дело победит. Мы заставим американских империалистов отвечать за их зверство и варварство. У нас нет современных самолетов, но части особого назначения армии Освобождения безгранично преданы своему народу, наделены несгибаемым мужеством и героизмом, чего нет у нашего врага.

Когда мы ясно осознаем, что умираем, то смерть не кажется чем-то очень тяжелым, ужасным. Конечно, никто не хочет умирать, поэтому, если нам придется расстаться с жизнью, погибнуть со славой, так, чтобы люди еще долго вспоминали тебя, чтобы родина вписала твое имя золотыми буквами в списки славных сыновей, отдавших жизнь за народ. Я уверен: вы постараетесь нанести врагу как можно больший урон и вернетесь с победой. Главное — сохранить в себе преданность нашей любимой родине, партии и народу! Вы согласны со мной, товарищи?

— Согласны!

После собрания Хоай Тяу и Чан Нонг еще раз обсудили все вопросы предстоящих действий отряда, взаимодействия между группами — словом, все, что могло возникнуть в ходе боя. Потом Хоай Тяу решил посмотреть, как бойцы готовятся к предстоящим боям. Для него уже стало правилом перед каждым боем бывать в подразделениях, чтобы перекинуться несколькими словами с опытными бойцами, побеседовать с молодыми и необстрелянными, а таких в отряде была одна треть, подбодрить их, если надо, и шуткой, и веселым рассказом. Хотелось узнать и настроение этих ребят, с каким чувством они идут в труднейший бой, как понимают поставленную командованием задачу.

Хоай Тяу подошел к бойцам первого подразделения. Здесь вовсю шла подготовка к бою. Кто чистил оружие, кто точил нож, кто тщательно проверял каждый взрыватель, аккуратно заворачивал и укладывал в подсумок. Выонг Ван Кхием устроился около большого камня и старательно точил финку, время от времени проверяя качество работы по своей руке.

— Бриться теперь можно, — с удовлетворением отметил он.

Рядом сидел молодой боец по имени Линь, несколько дней назад переведенный сюда из третьего подразделения взамен попавшего в плен Чонга, и негромко говорил:

— Надо же, как хорошо все получается! После победы вернутся парень и девушка домой. Парень станет пчеловодом на пасеке. Пожалуй, его сразу могут назначить директором, в крайнем случае, заместителем директора. А девушка пойдет работать вместе с ним. Ну разве это не прекрасно?

Все вокруг весело засмеялись, а Хоай Тяу не понял, о ком говорил Линь.

— Кто эти парень с девушкой?

Линь по-прежнему не унимался, словно не слышал своего командира.

— Да, пожалуй, его сразу могут назначить директором, опыта достаточно, с пчелами знаком уже много лет. А вот девушка… Тут дело куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Она ведь и пчел-то боится, долго ей привыкать придется. — Линь рассмеялся, довольный своей шуткой.

Выонг Ван Кхием тщательно вытер лезвие ножа и спрятал его в чехол. Затем он медленно прошел между двумя сидевшими бойцами и, оказавшись за спиной Линя, молниеносным приемом заломил ему руки за спину, уложил его на землю и засмеялся:

— Ну, что ты еще расскажешь нам? Проси пощады! Что-то я не слышу ничего, язык, что ли, проглотил?

Все в подразделении уже знали, если ты попал в руки командиру, то даже не пытайся вырваться. Знал об этом и Линь, поэтому он не стал дергаться, а только громко закричал:

— Ой, пусти же, больно! Сдаюсь! Отпусти, задавил чуть не насмерть!

Выонг Ван Кхием обернулся к Хоай Тяу:

— Вы еще не знаете всего. Эти друзья уже давно намекают на то, что, что я неравнодушен к Ханг. И откуда только они узнали об этом!

Хоай Тяу обратил внимание на Ван Тяна, который не участвовал во всеобщем веселье, а тщательно и с серьезным видом перебирал содержимое своего рюкзака. Вытащив запасную зеленую рубашку, он встряхнул ее и аккуратно положил рядом с другими вещами, не заметив при этом, что из кармана рубашки выпала фотография и плавно опустилась рядом с Хоай Тяу, который тут же поднял ее. С фотографии на него смотрела красивая девушка, с черными удлиненными бровями, в меховой шапке и шубе, снявшаяся у какого-то памятника. По одежде, по зданиям вокруг памятника было видно, что девушка сфотографирована в одной из братских социалистических стран.

— Очень хорошая моя знакомая, — опережая вопрос Хоай Тяу, сказал Ван Тян и смущенно улыбнулся.

Несколько молодых бойцов быстро подошли к Хоай Тяу, окружили его и нетерпеливо протянули к фотографии руки. И тут же посыпались вопросы.

— Признавайся сразу, кто она, возраст, профессия, сколько лет знакомы? — скороговоркой выпалил Линь, едва пришедший в себя после беседы с Выонг Ван Кхиемом. — Давай рассказывай быстрее и с подробностями, может быть, тогда получишь назад эту фотографию! — Линь взглянул на обратную сторону, где было написано несколько строчек мелким почерком. — Вот это любовь, позавидовать можно! — воскликнул он.

— Читай, читай вслух! — послышалось со всех сторон.

Линь откашлялся, а затем торжественным голосом, громко, чтобы слышали и сидевшие поодаль бойцы, начал читать:

— «Любимый мой! Хотя сейчас нас разделяют тысячи километров, я постоянно думаю о тебе, помню тебя. Может быть, в эти минуты ты снова в походе, идешь под дождем и холодным ветром с оружием в руках. Я обещаю быть достойной тебя, любимый мой. Ноябрь 1970 года. Хюинь Бить Лоан». Вот это да! Что же ты молчал о своей девушке? Больше года носишь фотографию с собой, а твои друзья ничего не знают о ней! Разве так поступают настоящие друзья?

— Красивая, — улыбнулся Хоай Тяу. — И очень здорово написала! Понимает, как нелегок солдатский труд.

Ван Тян покраснел до ушей. Он уже и сам был не рад, что все открылось вот таким способом. Уж лучше бы он сам поделился радостью с друзьями! Но вместе с тем ему было очень приятно слышать искренние слова комиссара и бойцов подразделения о его девушке.

Хоай Тяу положил руку на плечо Ван Тяна:

— Очень верно написала тебе твоя девушка, — Еще раз проверив, как бойцы заканчивают подготовку к бою, он направился во второе подразделение.

Еще издали Хоай Тяу заметил Оаня-Молоко и Хонг Тюнга, что-то громко обсуждавших, словно они только что рассорились. Рядом с ними сидел боец из третьего подразделения, которые ходил по пятам за своим другом Оанем. Хоай Тяу остановился под деревом и прислушался к разговору бойцов.

— Уступи мне! — упрямо твердил Оань-Молоко. — Я тебе после боя подарю пачку хороших сигарет.

— Да о чем ты говоришь? Столько дней я ждал этого часа, а теперь уступить? — с возмущением отбивался Хонг Тюнг.

— Но ты же старый, стреляный боец, а не новичок какой-то! Должен же войти в мое положение. Ну уступи, чего тебе стоит?

— Смотря что уступать. Можешь отдать еду, одежду или еще что-нибудь, я готов это сделать. Ну а это… Нет, я получил приказ командира.

— Но ты же перехватил у меня это задание! — не унимался Оань-Молоко.

— Как это перехватил? Ты боец молодой, поэтому тебе и не доверили такого важного задания.

— Ну тогда давай вместе пойдем, — предложил Оань, хотя прекрасно понимал, что все это напрасно.