Позывной "Венера"

— Выходит, — несмело проговорил солдат, — и ваша жена погибла безвинно…

— Да что ты мне «выкаешь»?: — невесло усмехнулся Тьем. — Я такой же несчастный, как и ты… После я разыскивал Кханя, хотел его убить, но он ускользнул от меня.

Костерок давно уже погас и успел остыть. В свете занимающейся зари стало видно их лица, усталые, измученные.

Начали просыпаться остальные солдаты группы. Один за другим они нехотя понимались. Выкурили по сигарете, погрызли сушеного риса, и Тьем приказал собираться в дорогу.

Оттого, что чаща была густой, а солдаты поминутно теряли направление, устали и испытывали постоянный страх, группа продвигалась очень медленно. Часа в четыре пополудни неожиданно вышли на едва различимую тропу. Это и была долгожданная цель, но достигли ее солдаты группы так неожиданно, что им даже страшно стало.

Тьем велел всем отступить от тропы шагов на двести, потом взмахом руки приказал одному из солдат следовать за ним.

— Сержант! — неожиданно вскрикнул солдат.

Тьем предостерегающим жестом поспешно приложил палец к губам, показал солдату на форму бойца армии Освобождения, в которую тот был одет, и тихонько свистнул.

Рядом с тропой, примерно в десяти шагах от нее, были хорошо заметны следы — здесь недавно прошла большая группа людей.

— Повезло, сержант, — хихикнул солдат, — на этот раз вы непременно получите офицерские погоны!

— Заткнись! Посмотри сначала, сколько людей прошло.

— Но нам нужно было найти тропу, и мы ее нашли. Дело сделано. Докладывайте лейтенанту!

— Но надо же определить, сколько их…

— Двести! Да что там двести — все четыреста будет! Вот это да! Группа обнаружила следы вьетконговцев на тропе, которую зафиксировали американские самолеты! Вот это удача!

Внезапно Тьем поднял руку и пригляделся к сбегавшему вниз склону. До него донеслись голоса, среди листвы кое-где замелькали панамы. Кто-то направлялся как раз к тому месту, где они сейчас стояли.

Солдат тоже заметил это. Лицо его посерело от страха. Он метнулся было в заросли, но Тьем успел схватить его за рукав:

— Спокойно! Побежишь — все пропало! Они бросятся следом и оставят от нас мокрое место! Ложись! Огонь открывать только по моему приказу!..

Ханг негромко мурлыкала себе под нос песенку, ворочаясь под одеялом. Лежавшая рядом Мо еще сладко спала. Ханг откинула одеяло, высунулась по плечи наружу, и по спине ее сразу побежали мурашки.

Проснулась и Мо, тоже попробовала высунуться, но тут же съежилась от холода и поспешила укрыться с головой. Из-под одеяла послышался ее сонный голос:

— Распелась! Ну и холодина же!

— Вставай, соня! Поедим — и снова в путь.

— Мы уже три дня идем! Я себе все ноги отбила, опухли даже.

— А я еще ничего! Отдашь мне один мешок с рисом, я понесу, да и одеяло тоже.

— Ничего, я сама! А ноги пройдут, вот пойдем дальше, они и пройдут. А риса я до пятидесяти килограммов могу нести, так что сама управлюсь.

Ханг решительно откинула одеяло и полиэтиленовую накидку, укрывавшую их с головой.

Стояло раннее утро. Над джунглями нависла тишина. Даже голосов птиц не было слышно. Здесь, высоко в горах, туман был особенно сильным. Вокруг, куда ни глянь, простиралась сплошная белесая пелена. Горы совершенно исчезли из виду. В кронах деревьев туман струился подобно дыму, оседая внизу мелкими и холодными каплями. От них лицо, руки и ноги Ханг еще больше закоченели. Девушка огляделась. На коричневых и зеленых полиэтиленовых накидках, под которыми укрылись другие бойцы их группы народных носильщиков, поблескивали капли скопившейся влаги. То тут, то там мелькали головы просыпавшихся и вылезавших из-под накидок солдат.

Группа из 17-й роты народных носильщиков состояла из наиболее крепких парней и девушек. Она была в пути уже три дня. Вчера к месту своей ночевки бойцы добрались только в двенадцать часов ночи. Здесь старший группы принял решение устроить привал и выспаться, чтобы рано утром, позавтракав, можно было двинуться дальше. Дорога на этом участке оказалась особенно трудной — заросли были очень густыми. Только приглядевшись внимательнее, можно было обнаружить едва заметную тропу, поросшую травой и покрытую толстым слоем сухого палого листа. Раньше по тропе прошла лишь группа разведчиков из «Венеры». По ней во многих местах можно было передвигаться и днем, не страшась быть обнаруженными самолетами врага, — так плотно переплетались здесь кроны деревьев.

Ханг перебросила через плечо ремень своего автомата, подошла к парням и взяла у них нож, чтобы нарезать молодых веток. Зачистив две ветки, она воткнула их как колышки в землю, а поверх положила третью, чтобы можно было приготовить пищу.

Потом Ханг взяла котелок, которым служила килограммовая банка из-под тушенки, налила воды из бидона и подвесила его на ветку. Набрав ветвей посуше, девушка принялась разжигать костер. Мо в это время возилась с накидкой и одеялом. Их личный багаж был скромным: накидка от дождя, подстилка, походное одеяло. Вещи у них были общими, и девушки несли все нехитрое имущество по очереди.

Костер постепенно разгорался, и подруги весело защебетали:

— Слушай, Мо, вот придем мы на место и кого-то надо будет оставить, чтобы устроить склад. Останешься со мной, не побоишься? — спросила Ханг.

Мо обняла подругу за шею, положила голову ей на плечо.

— А остальные? — спросила она.

— Остальные вернутся назад, возьмут новый груз — и снова к нам. Я слышала склад будет большим.

— Ну а те, которые охраняют склад?

— Они таки будут при нем. Наверное, это как раз из тех, кого мы вчера встретили.

— А потом что будет?

— Не знаю! Может так будет долго продолжаться. Давай с тобой останемся?

— Нет, лучше со всеми вместе быть. А то останемся одни, нагрянут диверсанты, недолго и в плен попасть.

— А нагрянут, так станем драться. У нас же оружие есть. Я бы хотела принять участие в какой-нибудь стычке. А то так ни разу и не выстрелишь, неинтересно! Когда я была дома, то пообещала матери, что непременно уничтожу нескольких американцев или марионеток и получу знак «Отважный боец». А она только обругала меня, сказала, что я хвастунья.

Мо вспомнила, что Ханг очень хорошо проявила себя на учебных стрельбах еще в волостном отряде ополченцев.

— Вот ты девушка, а в храбрости любому парню не уступишь. Тебе бы только драться! А если не получишь знака «Отважный боец», похудеешь, что ли?

— А я уже попросила ротного оставить меня при складе. И про тебя, кстати, тоже говорила.

— Нет, я боюсь!

Рис уже сварился. От его аромата у девушек сразу засосало под ложечкой. Ханг сняла котелок, поставила на землю. Мо проворно сбегала за плюшками и мясным соусом, таким соленым, что щипало язык.

— Боишься, тогда не оставайся! Я позову кого-нибудь еще! — Ханг сделала вид, что рассердилась.

— Погоди, погоди, дай немного подумать. Мы еще до места не дошли, а ты уже шум понимаешь! — примирительно проговорила Мо.

С завтраком управились быстро. Оставив Мо последнюю плюшку, Ханг поднялась, расправила плечи:

— Ох, наелась!

На самом деле она просто пожалела подругу. Этой горстки риса едва хватило бы и ребенку, но что было делать, приходилось себя ограничивать.

На последнем собрании, перед тем как двинуться в путь, они все единодушно проголосовали за то, чтобы взять продовольствия для себя как можно меньше, поскольку в противном случае им пришлось бы уменьшить основной груз. Все было точно подсчитано, и они освободились от того, без чего могли обойтись. Взяли по одному одеялу на двоих. Даже медсестра несла снаряды, а ее санитарная сумка была совсем маленькой.

— Погасить костры! Уничтожить все следы! — раздался голос старшего группы.

Через несколько минут уже поскрипывали коромысла — люди снова двинулись в путь. Небо с каждой минутой становилось все светлее, густой полог тумана тоже постепенно начал таять, и вот уже первые редкие солнечные лучи заиграли на мокрой листве.