В джунглях Юга

Серый пес вдруг вскочил и залился лаем. Я услышал какое-то странное пощелкивание.

— Это Дерзкий! Целый месяц его не было видно…

Из темноты выступил высокий мужчина. Он был дочерна загорелый, в глубоких глазницах сверкали острые глаза; черные, с рыжеватым отливом волосы густой гривой падали на плечи. Крепкая грудь мужчины блестела от пота; на ней был вытатуирован извивающийся дракон и какие-то слова. На лице мужчины, на правой щеке от виска до шеи, шли пять длинных шрамов, похожие на следы от когтей тигра. На плече сидела обезьяна с необычайно длинными кривыми лапами. Обезьяна была совершенно черная, только на щеках торчало по белому пучку.

— Ну, князь лесов и гор, много ль мяса заготовил? — спросили сидевшие у костра.

Пришелец не торопясь опустил обезьяну на землю, снял арбалет[22] и только после этого присел к костру.

— Пустяки — несколько кабанов, да еще вот шкура леопарда. Но враг близко, все разбежались, кто теперь купит?

— Выпей вина, — предложил ему продавец змей.

— Дерзкий, вели Малышу, чтоб разнес вино! — попросил кто-то.

Охотник щелкнул пальцем по чашке. Гиббон тут же протянул к ней свои кривые лапы, поднял и понес к продавцу змей, у которого была бутыль. Продавец змей наполнил чашку и кивком показал обезьянке на хозяина.

— Это еще что за штука? — потихоньку спросил я у Ко.

— Белощекий гиббон. Его зовут Малыш, такой умный — все понимает, только что не говорит.

Гиббон стоял на задних лапах. Передними он осторожно протягивал чашку охотнику. Тот отпил немного и снова отдал чашку обезьянке. Малыш, оскалив зубы и прищелкивая, пошел вокруг костра, обнося всех вином. Серый пес зарычал было, но хозяин прикрикнул на него, и он с недовольным видом затих. Малыш подошел к женщинам и наклонил голову, как будто здороваясь. Мужчины громко засмеялись. Женщины замахали руками, отказываясь от вина, но Малыш был настойчивым и отошел только тогда, когда женщины отпили по глотку.

— Куда же ты сейчас собрался? — спросил продавец змей у охотника.

— Да вот последняя одежонка изорвалась. Услышал, что враги идут, и решил подыскать себе что-нибудь подходящее, защитного цвета… — Только теперь заметив меня, он остановился и спросил: — Мальчик вроде бы не наш, а?

Продавец змей протянул руку и подбросил сухую ветку в огонь:

— Теперь уже наш. Я беру его к себе…

Над головами сидящих пролетела ночная птица. Шум ее крыльев растворился в огромном небе, искрящемся зеленоватыми звездами.

Глава VII

МОЯ НОВАЯ СЕМЬЯ

— Вставай, приехали! Пора в дом, Ан!

Ко тряс меня за плечо. Я протер глаза, еще ничего не понимая спросонок, и вспомнил, что всю ночь проспал в лодке продавца змей.

Маленькая бедная хижина стояла под белокорым каепутовым деревом, чуть подрумяненным зарей. Вокруг росли деревья аноны[23] с густой темно-зеленой листвой, за ними простиралось ровное поле, и далеко впереди виден был один только дикий сахарный тростник. Над широким двором летали большие коричневые бабочки. В углу сушилась на шестах кожа удава и еще какой-то большой змеи. Утренний ветерок легонько шевелил сухую кожу, и казалось, что змеи ожили и обвиваются вокруг шестов.

Луок с радостным лаем прыгнул с лодки прямо во двор. Из хижины вышла высокая худощавая женщина с закрученными в узел на затылке волосами. Она наклонилась приласкать собаку, но, увидев меня, тут же оставила ее.

— Чей это мальчик?

Ко как раз протягивал мне руку, помогая выбраться на берег. Он оглянулся на мать и улыбнулся:

— Теперь он наш, мама!

— Я взял его в приемные сыновья. Ну, жена, веди его в дом, — откликнулся из лодки продавец змей, пряча весла под навес.

Женщина, ласково улыбаясь, смотрела на меня. Не зная, что сказать, я смущенно опустил голову и поздоровался.

Когда-то Тяна, моего приемного отца, в его родном селе знали как тихого, работящего парня. Осиротев, он десятилетним мальчишкой начал работать у помещика. К тридцати годам он все еще оставался батраком. Тян был парнем недюжинной силы — самого свирепого буйвола мог пригнуть за рога к земле.

— Ты ведь до сих пор еще долг своих родителей не отработал. Вот поработай на меня ровно двадцать лет, дам тебе тогда немного земли. Дом поставишь, и поле свое будет — сможешь сам себя прокормить да и женишься тогда, — твердил ему помещик.

Как только наступил этот срок, Тян напомнил помещику его обещание.

— Что, жениться захотелось? — расхохотался тот. — Да найдется ли такая, что пойдет за тебя?

— Уже есть, хозяин! — обрадованно ответил Тян.

— Небось калека или уродина какая?

— Нет, хозяин…

— Ну ладно… — Помещик подумал немного. — Приведи ее сюда, посмотрю сначала…

Тян греб целую ночь, чтобы добраться до дома своей невесты, она тоже была бедная сирота и жила у тетки.

Когда перед старым помещиком склонилась в почтительном поклоне красивая, статная девушка, он от изумления долго сидел молча. Тян и его невеста, испугавшись, что они чем-то прогневили хозяина, тихонько попятились было из комнаты. Но помещик очнулся и подозвал Тяна к себе:

— Скажи ей, пусть остается здесь. Я пошлю человека, чтобы переговорил с ее теткой… Ну, а с женитьбой… не спеши. Отправляйся пока на пастбище, там двадцать буйволов, будешь за ними ходить вместо Ба, а он пусть возвращается сюда.

Прошло полмесяца, Тян все пас буйволов и жил в караульной вышке на сваях посреди поля. Он с тревогой смотрел в сторону хозяйского дома. За двадцать лет Тян хорошо узнал помещика и теперь ничуть не сомневался относительно его намерений. Сколько молодых женщин было загублено и опозорено в помещичьем доме!

Однажды среди ночи Тян проснулся от какого-то стука. Решив, что забрался вор, он схватил косарь и выскочил.

— Тян, беда! — услышал он голос своего друга Ба.

Оказывается, отправив Тяна, помещик сразу же позвал его невесту и стал уговаривать быть покладистой.

— Только кивни головой — и тут же станешь третьей женой, — обещал он.

Девушка упала в ноги, умоляла отпустить, не позорить. От уговоров помещик перешел к угрозам и побоям, стегал кнутом, но так ничего и не добился. Тогда он запер девушку в пустом сарае, без еды, бросив ей только кувшин с водой и настрого запретив слугам приближаться туда. Один только Ба каждый день тайком совал в щель под дверью немного вареного риса. Несчастная девушка плакала все ночи напролет. Однажды вечером она вдруг услышала доносящуюся с реки песню:

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Теперь только смерть, думала она, могла помочь ей сохранить верность. Она отодвинула сломанную доску в стене сарая и просунула в отверстие руку, стараясь дотянуться до веревки, которую кто-то случайно оставил снаружи…

Ба ночевал неподалеку, в другом сарае. Жалость просто разрывала его сердце, но чем он мог помочь! Иногда ночью он выходил и подолгу стоял, слушая, как несчастная плачет. В этот раз он тоже вышел и вдруг увидел дрожащую руку, шарившую по земле в поисках веревки. Тогда он, отшвырнув веревку подальше, забыл все угрозы помещика и побежал в поле к Тяну…

Когда Тян и Ба вместе прибежали к сараю, на их стук никто не отозвался.

На грохот сорванного замка примчались собаки, но, увидев своих, лаять не стали. Тян толкнул дверь внутрь и споткнулся о бесчувственное тело на полу. Он поднял невесту на руки и вынес из сарая.

— Мы пропали! Хозяин идет! — крикнул Ба.

Из дома уже выбежал хозяин с палкой в руках:

22

Арбале́т — лук-самострел.

23

Ано́на — невысокое плодовое дерево; плоды его, светло-зеленого цвета, очень вкусны, имеют форму сердца и состоят из желеобразной массы, в которой заключены семена.