Страница 36 из 82
Шеф заставил Халфи подняться на ноги. До этого юноша говорил по-норвежски, но сейчас ответил по-английски:
– Люди, которые искалечили тана, поступили плохо. Но я помолчу о христианах и язычниках, скажу лишь, что злые люди есть везде. А тебе посоветую вот что. Если не знаешь, кому довериться, попробуй обратиться к человеку с амулетом…
Он указал на четырех мужчин, которые, слушая его речь, молча приподняли свои серебряные фигурки: Бранд и Торвин – молоты, Ингульф и Хунд – молодильные яблоки Идун.
– Амулеты бывают разные. У Ньёрда – лодка, у Тора – молот, у Фрейра – уд. Я не обещаю, что тебе помогут. Но с тобой будут обращаться как с человеком, а не как с лошадью или телкой.
– У тебя нет амулета, – заметил Халфи.
– Я не знаю, какой носить.
Вокруг будничный гул лагеря перерастал в гам по мере того, как распространялись новости, и воины переходили на крик, общаясь друг с другом. Собравшиеся в кузнице обратили взоры на человека из команды Бранда, который явился с широкой улыбкой в нечесанной бороде.
– Снимаемся! – воскликнул он. – Ярлы, Рагнарссоны и Змеиный Глаз устали выслушивать дозорных, ломать голову и чесать задницу. Завтра идем на приступ! Берегитесь, бабы и девки!
Шеф мрачно посмотрел на воина, не находя в его словах ничего смешного.
– Мою девушку звали Годивой, – сказал он. – Это означает «Божий дар». – Он надел латные рукавицы и взмахнул алебардой. – Я назову эту штуку «Возмездием трэлла», платой раба, – задумчиво проговорил юноша. – Настанет день, когда она отомстит за Годиву. И за других девушек.
Глава 2
Когда забрезжило серое утро, Великая армия уже пробиралась узкими улочками в застроенное лачугами предместье Йорка. Все три главных моста через Уз находились под прикрытием стен старой колонии, расположенной на южном берегу реки, но это не смутило опытных корабелов и лесорубов, которых среди викингов хватало. Они снесли несколько хижин, а заодно и стоявшую на отшибе церковь; разжились крупными бревнами и перекинули через реку широкий мост рядом с собственным лагерем. Армия перешла на другой берег и устремилась, подобно селю, к желтым стенам цитадели в центре города. Никто не спешил и не выкрикивал команды. За исключением отрядов, которые остались охранять лагерь, восемь тысяч воинов сосредоточенно продвигались к своей цели.
Они с грохотом шествовали по улицам, и мелкие группы отделялись от общего строя, чтобы вышибить двери или выломать ставни. Шеф с трудом повернул голову, обремененную непривычной тяжестью шлема, и вопросительно посмотрел на Бранда, который мирно вышагивал рядом и разминал только что разбинтованную руку.
– Сплошное дурачье, – заметил Бранд. – Беженцы говорят, что король давно приказал очистить местность: мужчинам укрыться в крепости, всем остальным – уйти куда-нибудь в холмы. Но всегда найдутся умники, которые думают, что их беда не коснется.
В подтверждение его слов впереди поднялась суматоха: крики, женский визг, резкий удар. Перешагивая через обломки дверей, из дома вышли четверо. Они ухмылялись; в руках у них корчилась и билась чумазая молодая растрепа. Другие воины, поднимавшиеся на холм, остановились позубоскалить.
– Тости, ты не сможешь воевать! Силенок не останется! Охолони, после найдешь себе новую пышку.
Один из мужчин задрал девушке платье, поднял его над головой так, что получился мешок, не давший ей шевельнуть руками и заглушивший вопли. Двое других схватили ее за голые ноги и грубо их раздвинули. Настроение у шагавшей мимо орды переменилось. Люди останавливались посмотреть.
– Эй, Скакул! Там еще останется место, когда закончишь?
Руки Шефа, упрятанные в латные рукавицы, сомкнулись на древке «Возмездия трэлла», и он тоже повернулся к подвижному, шумному клубку человеческих тел. Бранд деликатно придержал его свой лапищей.
– Брось это, малец. Начнется драка, девку точно пришибут ненароком. Так всегда бывает – кто слаб, того валят первым. Пусть делают что хотят – может, потом и отпустят. Нас ждет бой, и вряд ли они задержатся.
Шеф нехотя отвел глаза и продолжил путь, стараясь не внимать звукам, доносившимся сзади и с других сторон. Ему пришла мысль, что город – как осенняя нива. Выглядит пустым, но с продвижением жнецов все меньше остается нетронутых колосьев. Все чаще попадаются на глаза жители – охваченные страхом и смятением, разбегающиеся кто куда от голосов и клинков.
«Зря они не послушались и не ушли, – подумал он. – Королю надо было проследить. Почему всюду бестолочи?»
Дома кончились, и перед викингами открылась усеянная щебнем пустошь, за которой ярдах в восьмидесяти высилась желтая стена римской постройки. Отряд Бранда вышел из проулка и увидел сновавших по стене людей. Сверху донеслись глумливые оклики. Короткий свист – и в саман ближайшей хижины впилась стрела. Прилетела еще одна, и викинг свирепо выругался, глядя на торчавшее из бедра древко. Бранд выдернул стрелу, осмотрел и швырнул через плечо.
– Ранен, Арндор?
– Только кожу пробила. Попади она выше дюймов на шесть, отлетела бы от куртки.
– Пустяк, – заключил Бранд. – И все же не пяльтесь на этих ребят, а то, чего доброго, глаз кому-нибудь вышибут.
Шеф тяжело пошел дальше, стараясь, как все, не обращать внимания на посвист и тюканье стрел.
– Тебе уже приходилось штурмовать стены? – спросил он.
Бранд остановился и то же самое велел сделать отряду. Он повернулся к стене и быстро присел на корточки.
– Такие большие – нет. Но сегодня мы просто исполним то, что нам поручено. Рагнарссоны говорят, что у них есть план и они возьмут город, если каждый займет свое место и ударит куда нужно. Поэтому мы будем ждать и наблюдать. Уж если кто-то и знает свое дело, так это они. Тебе известно, что их отец, старик Рагнар, пытался захватить франкский город? Это было лет двадцать назад. Город называется Париж. Так что Рагнарссоны с тех пор много думали о штурме каменных стен. Впрочем, это тебе не плюгавая крепостица в каком-нибудь Килкенни или Мите. Любопытно взглянуть, как парни управятся.
Шеф оперся на алебарду и огляделся. Перед ним возвышалась зубчатая каменная стена. Люди были распределены по ней беспорядочно, они больше не тратили стрелы на толпу, остановившуюся на краю пустыря, но были готовы воспрепятствовать ее малейшему продвижению.
«Удивительно, насколько мала дальность обстрела даже с высокой крепостной стены», – подумал Шеф.
Люди, стоявшие на высоте тридцати футов, были неуязвимы. Но при этом лучники ничего не могли поделать с противником, который расположился напротив. Находиться на расстоянии пятидесяти ярдов было опасно, на расстоянии десяти – верная смерть. Дистанция в восемьдесят ярдов позволяла стоять спокойно и без помех готовиться к бою.
Шеф присмотрелся к стене внимательнее. В двухстах ярдах слева она заканчивалась округлой башней, позволявшей вести обстрел по всей длине стены – по крайней мере, насколько достанут луки. Под башней бежал мутный Уз, а на другом берегу, сразу от уреза воды, поднимался частокол, который отгораживал от реки колонию – Мэристаун, как называли ее местные. Там тоже выстроились англичане, тревожно следившие за приготовлениями столь близких и совершенно недосягаемых варваров.
Армия, выстроившаяся в шеренги по шесть-восемь бойцов, ждала на пятистах ярдах земли перед стеной. Викинги толпились у выходов из улиц и переулков, и в воздухе клубился пар от их дыхания. Тусклый металл, грубая шерсть и кожа и лишь кое-где раскрашенные щиты. Воины хранили спокойствие, напоминая терпеливых батраков в ожидании хозяина.
Затем ярдах в пятидесяти-шестидесяти справа от Шефа, в самой середке войска, затрубили рога. Юноша запоздало сообразил, что ему следовало изучить ворота в центре стены. От них отходила широкая улица, которая хоть и терялась в грязи меж домов с покосившимися плетнями, но явно была главной дорогой на восток. Сами ворота оказались слишком новыми и массивными для римской работы. Их построили из выдержанных дубовых бревен, которые были не ниже башен, стоявших по бокам. Огромные железные петли казались вершиной творения английских кузнецов.