Страница 45 из 75
Соседка, значит… Ну-ну!
— Ладно, вернёмся к насущным вопросам: на мост-то ты зачем полез? Только не говори, что прыгать оттуда собирался, потому что твоя рыжая подруга нашла себе другого кавалера.
— Нет. — Тимур снова покраснел, из-за чего «нет» прозвучало совершенно неубедительно. — Я просто… не знаю… Просто хотел побыть один. Совсем один. И сделать что-нибудь такое нетипичное. Доказать самому себе, что я не тряпка, не дурак, не урод косорукий. А получилось, что самый косорукий урод и есть, раз сорвался.
— Я, между прочим, тоже сорвался.
— Ты спрыгнул.
— Сначала спрыгнул, а потом сорвался.
— Ты же не виноват, что руку повредил.
— Ну ещё пожалей меня! — фыркнул Людвиг. — И не смотри такими глазами, словно я что-то выдающееся сделал. То есть я, конечно, молодец, но всё равно накосячил везде, где только можно.
— Я вообще не могу понять, как ты всё это провернул без знаков.
— Почему без знаков? Я целую сигиллу там начертил, да ещё и почти ровную. Векторы, правда, не дотянул, но по бетону вообще сложно, он, зараза, хуже камня — энергию жрёт, как не в себя. С бумагой и то проще!
— А потом, когда летели?
— А когда летели — вот! — Людвиг остановился и, покачиваясь на левой ноге, продемонстрировал Тимуру подошву правого ботинка с нарисованным на каблуке символом. — И на втором то же самое. Жалко только, что одноразовые. И ботинки теперь в приличное место не наденешь.
— Но… Погоди… — На восточном лице мальчишки круглые от удивления глаза смотрелись забавно. Нетипично. — Ты не успел бы это всё начертить, пока падал.
— Конечно не успел бы. Поэтому я заранее начертил.
— Зачем? Ты же не мог предвидеть, что придётся прыгать с моста. Или…
— Подстраховался. Выпускной, знаешь, такая штука — там всякое случается. Вдруг бы подо мной сцена проломилась во время вручения диплома?
— А если бы в самый ответственный момент свет погас, ты бы активировал какой-нибудь знак, зашитый в воротник рубашки?
— Нет, на такой случай у меня в телефоне фонарик есть. Кстати, нам сюда.
Тимур развернулся в указанном направлении и недоверчиво уставился на кривоватый дощатый заборчик. Когда Людвиг пинком распахнул калитку и жестом пригласил спутника во двор, недоверие невольно прорвалось наружу:
— Ты реально здесь живёшь?
— Да, а что? Не хоромы, но мне нравится.
На участке, заросшем сорняками, стоял дом — старый, деревянный, ещё дореволюционной постройки. Фундамент давным-давно перекосило, выправлять его никто не спешил, поэтому здание слегка заваливалось набок. Окна первого этажа, забранные ставнями, почти касались земли, а лестница на второй зияла проломами вместо некоторых ступенек.
Там, наверху, располагались две квартиры: в одной жил Людвиг, в другой — застенчивый и безобидный алкаш Василий, изредка заходивший поклянчить денег на бутылку. В редкие моменты трезвости Василий писал картины, продавал их базарным перекупщикам, раздавал долги, а потом снова уходил в запой.
Внизу жили семья из двух старичков, которые выглядели даже древнее дома, и тихая женщина со скрипкой. Скрипку Людвиг иногда слышал, женщину — никогда, и всерьёз подозревал, что она немая.
— Шутишь? То есть… — Тимур взял себя в руки и усилием воли проглотил все глупости, готовые сорваться с языка. А жалко, Людвиг уже приготовился их выслушать. — Я не хочу сказать ничего плохого, всякое в жизни случается, но я думал, что… Ну, ты же на Гаврилова работаешь. Неужели он платит тебе так мало, что невозможно нормальное жильё найти?
А, нет, не все! Часть глупостей всё-таки уцелела!
— Он мне вообще не платит. Да не трусь, пошли, внутри не так плохо. И мне правда здесь нравится. Вокруг дерево, всё живое, воздух свежий, а не как в бетонных человейниках. И всегда можно по двору побегать, лапы размять.
— А соседи знают, что ты превращаешься в волка?
— Поверь, эти соседи не заметят, даже если я превращусь в бегемота или внезапно обзаведусь второй головой. Я как-то возвращался домой почти голый… В такой соломенной юбке, как у папуасов, и с боевой раскраской на лице. Ну, мы сценку в универе ставили, потом пили, потом… Неважно. Так получилось. И бабуся с первого этажа, которая мне навстречу попалась, сказала только: «Ой, что-то ты совсем исхудал. Кушаешь, наверное, плохо. А вот на тебе конфетку».
— Конфетка-то хоть вкусная была?
— Нормальная, шоколадная. Короче, пошли.
Тимур с сомнением оглядел лестницу, примериваясь, куда поставить ногу. Наконец одолел три ступеньки, вздрагивая при каждом подозрительном скрипе, осторожно перешагнул дыру, постоял немного, набираясь смелости, — и остальное расстояние пробежал на одном дыхании.
— Начинаю понимать, зачем тебе знаки на каблуках.
— А я начинаю понимать, что с наблюдательностью у тебя не очень. — Людвиг демонстративно наступил на одну из отсутствующих ступенек, потоптался по воздуху и ткнул пальцем в вереницу символов, украшающую перила. — Это что?
— Откуда я знаю? — огрызнулся Тимур. — Я эти ваши каляки-маляки вообще читать не умею.
— Да ладно? Совсем-совсем?
— Ну… — Мальчишка ссутулился и обхватил себя руками за плечи, как будто замёрз. Хотя на нём даже футболка уже почти высохла, и вообще сразу после рассвета начало стремительно теплеть. День обещал быть жарким и солнечным. — А кто бы меня учил-то?
— Бабушка? — припомнил Людвиг.
— Она в Казахстане, я её видел всего два раза в жизни, да и то в детстве. Мне сначала вообще никто ничего про магию не говорил, я в неё даже не верил, потому что это… ну… как в Деда Мороза верить, или с плюшевым медведем разговаривать. Лет до семи вроде нормально, а после — глупо, засмеют. А потом, когда меня стало колбасить… Знаешь же, как оно начинается?
Людвиг знал. Знал и, пожалуй, был даже благодарен этому за то, что помог преодолеть переходный период относительно безболезненно.
И всё равно, даже заранее научившись держать энергию под контролем, он то и дело чувствовал, как магия устраивает внутри фейерверк и пытается вырваться наружу, как дыхание перехватывает от хаотичных всплесков, как прилив сил сменяется головокружением и ощущением полной опустошённости.
— Херово было? — с пониманием спросил он.
— Да не то слово. Я иногда вообще сдержаться не мог, просто орал от боли. В обмороки падал. Меня по врачам таскали, а что они скажут, если все анализы в норме? Решили, что я просто слишком быстро расту, мышцы не успевают за костями… как-то так. Говорят, такое бывает. Освобождение от физкультуры выдали, таблетки посоветовали — и всё. А толку-то от таблеток, если они вообще не для того придуманы? Только хуже становилось.
— Так же можно было и совсем выгореть. — Людвиг выудил из кармана ключи, но открывать дверь не спешил, остановился на лестничной площадке. — Серьёзно, я встречал людей, которые после такого вообще не могли пользоваться магией. Точнее, один не мог. А второй свихнулся, и ему заблокировали силу, чтобы не натворил чего-нибудь непоправимого.
— Я знаю, — кивнул Тимур. На выгоревшего он не походил, на свихнувшегося — тоже. — Теперь знаю, а тогда — понятия не имел. Мне просто всё время было плохо, а потом Динка на меня наткнулась. То есть я на неё упал, потому что голова закружилась. И только она сообразила, в чём на самом деле проблема, привела меня в чувство и научила… ну… помогла… объяснила, как справляться… Да не ржи ты!
К концу фразы Тимур был красный, как помидор.
А Людвиг — да, ржал. Потому что прекрасно знал, как юная волчица могла помочь мальчишке, загибающемуся от дисбаланса энергии.
На самом деле существовало множество способов пережить этот период: кто-то предпочитал медитацию, кто-то с головой уходил в спорт или в музыку, кто-то спасался заклинаниями и зельями. Сам Людвиг, когда становилось совсем невмоготу, превращался в волка и заваливался спать. Бабушка смеялась, что он так весь переходный возраст проспит, но не будила, только отпаивала потом чаем с малиной и мёдом.