Страница 47 из 64
Борис хмуро посмотрел на меня и стал закуривать.
В пять утра я вернулся в отдел. В дежурной части набросал короткое сообщение и попросил оперативного дежурного:
— Передайте это по телетайпу. В дополнение к сообщению о преступлении.
«Начальнику УВД. Докладываю, что силами отдела и общественности перекрыты все выезды из Соколова, поиск ведется и внутри города. О результатах сообщим дополнительно. Одновременно прошу продлить срок моей командировки. Зам. начальника ОУР УВД подполковник милиции Синичкин».
В том, что мы так быстро перекрыли дороги, нам просто повезло. Тут, конечно, заслуга начальника отдела подполковника Полосухина. Неделю назад, тщательно проанализировав рост аварийности на дорогах района, он пришел к неутешительному выводу, что аварии в основном совершаются в вечернее и ночное время, то есть, когда инспекторов дорнадзора и с огнем не найдешь. И Полосухин пересмотрел график работы отделения ГАИ. Теперь по ночам на дорогах дежурили наши работники, представители автохозяйств, общественники. Лихачам и пьяницам за рулем пришлось туго...
Вот почему, получив сообщение о преступлении, дежурный уже через несколько минут оповестил об этом посты на дорогах. Таким образом, выезды из города оказались перекрытыми.
— Я буду у Гурина, — сказал я дежурному. — Если что, звоните туда.
Борис встретил меня вопросом:
— Ты уверен, что преступник не ускользнул из города?
— Не должен бы, — пожал я плечами. — Хотя, сам понимаешь, не мы с тобой стоим на дорогах...
Гурин быстро взглянул на меня и уточнил:
— Не доверяешь работникам ГАИ, участковым?
Я поморщился:
— Не то слово, Борис. Как тебе деликатнее сказать? У инспектора ГАИ другая забота, за которую ему мылят шею — рост автодорожных происшествий. Так что он в первую очередь будет выполнять свою работу, за которую с него спрашивают.
Гурин вытащил из лежавшей на столе пачки сигарету, начал разминать ее в пальцах, задумчиво отозвался:
— К сожалению, ты прав. Мы никак не можем добиться такого положения, чтобы все, без исключения, службы участвовали в раскрытии преступлений, как этого требуют интересы дела...
— Но ведь мы даже не знаем примет преступника! Да и мог он выйти из города, минуя наши посты.
— Нужно срочно в райотделы области дать ориентировки о похищенном, — сказал Гурин.
— Может, подождем пока? Козловский дежурит в больнице, ждет, когда Доронина придет в сознание. Думаю, кое-какие приметы она сообщит...
— Хорошо, — кивнул Борис. — Давай наметим, что будем делать дальше.
Около часа мы просидели с Гуриным за составлением плана оперативных мероприятий и следственных действий по раскрытию разбойного нападения. Когда план был готов, Борис сказал:
— Днем еще раз осмотрим территорию вокруг магазина, опросим жителей соседних домов. Не может быть, чтобы никто не видел преступника: на выстрелы, конечно, кто-либо все же вышел из дома или выглянул в окно...
Борис поехал на дополнительный осмотр места происшествия, а я отправился на улицу Гарбарскую искать свидетелей.
По пути зашел в отдел, подготовил письмо начальнику оперативно-технического отдела УВД:
«При этом направляю две бутылки вина, изъятые с места кражи в магазине № 3 города Соколово. Прошу определить, имеются ли на них отпечатки пальцев? Если имеются, то пригодны ли они для идентификации личности по ним?»
Я сдал секретарю отдела пакет и вышел на улицу.
Светало. Небо по-прежнему, как вчера, позавчера и неделю назад, было затянуто тучами, даже не тучами, а какой-то сплошной серой пеленой. Ветер утих, но дождь моросил и моросил не стихая. Надоедливый, осточертевший дождь! Мне даже подумалось, что он никогда не прекратится — будет моросить неделями, месяцами. И не будет просвета...
2. «Признак особый в ней есть...»
Около десяти часов пришел Гурин. Заросший черной щетиной, он, словно Иисус Христос в рамке, застыл в проеме двери, улыбаясь. Я не совсем гостеприимно поинтересовался:
— Никак наследство получил? На должность прокурора назначили? Или, на худой конец, по лотерее выиграл, а?
— Бери выше! — Борис оторвался от косяка. — Ты еще об археологии — науке заступа, отыскивающей клады и следы давно минувших дней, не вспомнил.
— Во-первых, закрой дверь — во дворе все-таки октябрь. А во-вторых, Маску Агамемнона и без тебя откопали. Так что на сокровища при раскопках особенно не рассчитывай...
Улыбка растаяла в уголках губ Бориса, и он настороженно спросил:
— Это что еще такое — Маска Агамемнона?
Я продекламировал:
— «Но среди живущих людей ни один, даже молодокрепкий, с места б не сдвинул легко той кровати искусной работы. Признак особый в ней есть...» — И пояснил Гурину: — «Одиссея», не читал разве?
— Вон куда тебя повело! — присвистнул Борис. — К древности. Это похвально для сыщика. Что ни говори, а сейчас образованный народ в милиции работает. Видишь, даже Гомера знает... — И уже серьезнее добавил: — Раскрывать преступления — это не Гомера наизусть шпарить.
— У тебя что-либо есть? — спросил я и выжидательно уставился на Гурина.
— Конечно, — кивнул тот и достал из папки протокол дополнительного осмотра территории магазина, улыбнулся: — Это, разумеется, не экспонат из гомеровской Трои, но все же... Обрати внимание на последнюю страницу.
«...В 56 метрах от магазина на земле имеется вдавленный след обуви левой ноги, носком обращенный в сторону забора. Общая длина следа 28 см, длина подметочной части 16 см, промежуточной — 4,5 см, ширина каблука 8,5 см, передний срез каблука вогнутый. След сфотографирован, с него сделан гипсовый слепок.
В 5 метрах от магазина в сторону забора, в куче сухой травы обнаружен самодельный финский нож, возле основания клинка которого имеются бурые, похожие на кровь мазки. На ручке ножа выжжены буквы «Г. Я.». Размеры ножа: лезвие длиной...»
Я вздохнул: а ведь был же возле забора! Но много ли увидишь при свете фонарика! Хорошо, что мы еще оставили возле магазина сержанта милиции и трех дружинников, иначе прохожие и просто любопытные затоптали бы все...
Итак, финка. «Г. Я.» — наверное, чьи-то инициалы. Но чьи? Да, «признак особый» в ней есть...
Я опять почувствовал жжение и покалывание в горле, подумал, что нужно выбрать минут двадцать и забежать в поликлинику, иначе слягу не ко времени.
«Я, начальник ОУР Соколовского РОВД майор милиции Козловский, с соблюдением требований статей 158 и 160 УПК БССР допросил в качестве свидетеля Доронину Клавдию Семеновну...
Вопрос: Расскажите, что вам известно о случившемся сегодня ночью возле магазина?
Ответ: Ночью я на полчаса отлучилась домой проведать больного мужа. Когда вернулась к магазину, то услышала во дворе неясный шорох. Зашла во двор магазина и заметила, как из окна вылезал какой-то мужчина. Я закричала и бросилась к нему. Но тут он ударил меня чем-то в грудь. Я упала, потеряла сознание.
Вопрос: Вы рассмотрели этого человека?
Ответ: Нет, не рассмотрела, было темно...»
Майор Козловский сказал:
— Выходит, Игорь Иванович, я четыре часа торчал в больнице впустую.
— Выходит так, Вадим, — согласился я и спросил: — Как самочувствие Дорониной?
— Состояние тяжелое. Вряд ли выживет...
Терапевт протянула мне листок нетрудоспособности, сказала:
— У вас страшная ангина. Немедленно в постель!
— Хорошо, доктор. Я сейчас же пойду и лягу.
В дежурной части меня ждал Козловский. Высокий, поджарый, с плечами спортсмена и худощавым обветренным лицом, на котором чернела холеная ниточка усов, он стоял у карты района, водил по ней тупым концом карандаша. Увидев меня, тихо сказал: