Страница 39 из 64
— Ясно. Участкового Соколовского подняли?
— Так точно. Он уже на месте происшествия.
— Хорошо, сейчас буду в отделе. Кого из прокуратуры вызвали?
— Исполняющего обязанности прокурора района Гурина.
Я положил на рычаг трубку и вскочил с постели. Не хватало мне еще убийства! Достаточно и пяти краж из магазинов. Уже вторую неделю я сидел в Соколово и все безрезультатно — никаких зацепок. Последняя, пятая, кража из магазина деревни Рогачи совершена позавчера.
Начальник УВД, направляя меня в Соколово, сказал: «Думаю, с кражами вы за неделю разберетесь. Людей и обстановку в районе знаете, сами там работали...»
Да, работал десять лет, возглавлял уголовный розыск райотдела внутренних дел. Но с тех пор прошло пять лет и многое в районе изменилось...
Торопливо одеваясь, я подумал, что генерал не обрадуется, когда сегодня утром прочтет в суточной сводке сообщение об убийстве в Соколовском районе. И это в то время, когда здесь уже вторую неделю находится заместитель начальника отдела уголовного розыска подполковник Синичкин!..
Когда уходил, опять позвонил телефон. На проводе был Борис Гурин.
— Как спалось? — вместо приветствия поинтересовался он.
— Плохо. Опять воевал с Семкой Дубовиком.
— Чего он тебе снится? Ведь его уже давно гложут могильные черви! Впрочем, память о себе он оставил — плечо до сих пор реагирует на изменение погоды, а?
— Ладно, нет времени. Чего ты хотел?
— Мы выезжаем, жди нас у подъезда гостиницы.
— Хорошо, выхожу.
2
Труп сторожа птицефермы с окровавленной головой лежал на куче соломы возле проходной, прикрытый курткой. На затоптанном снегу были видны следы крови.
Мы приступили к осмотру места происшествия. Я отозвал в сторонку участкового инспектора Соколовского, попросил:
— Никита Тихонович, рассказывай об убитом. Что за человек был?
— Скользкий человек, должен вам, Игорь Иванович, прямо сказать, — Соколовский потоптался на снегу, провел ладонью по морщинистой щеке, подумал. — Знал его с малолетства, когда он еще, извиняюсь, без штанов бегал. В школе учился кое-как, еле восьмилетку вытянул и пошел работать в совхоз. Сперва на полевых работах вкалывал, потом училище механизации закончил, за рычаги трактора сел. За пьянки дважды лишался прав. Последние два года работал сторожем на ферме. Вроде остепеняться начал...
— Вот ты назвал его скользким человеком. А в чем это выражалось?
— Скрытный он очень был, как говорят в народе, себе на уме. Выпить обычно стремился на дармовщинку, даже из закалымленных денег, как другие, неохотно давал на вино...
— А как в семье обстановка была?
— С женой жил плохо. Изменял ей.
— С кем изменял-то?
— С женщинами, понятно, — удивленно вскинул на меня косматые брови участковый.
— С какими женщинами — замужними, легкого поведения? Не узнаю тебя, Никита Тихонович! Фамилии этих женщин знаешь?
— Откуда? — пожал плечами участковый. — Не придавал я значения этим разговорам. Кто же знал, что Радкевича убьют!
— В общем, так, Никита Тихонович, иди, говори с народом. Нам важно знать все о погибшем: его образ жизни, связи, с кем находился в неприязненных отношениях, как провел свой последний день... Впрочем, не мне тебя учить! Работай. Обращай внимание на каждую мелочь. К часу дня приходи в сельсовет, временно наш штаб будет там.
Соколовский молча козырнул и усталой, старческой походкой вышел за проходную.
Я вернулся к оперативной группе. Гурин кивнул в сторону амбара, сказал:
— В этом помещении хранится комбикорм для уток. На сегодняшний день — дефицитный продукт.
Около амбара со стороны ворот и обратно отчетливо просматривались следы лошади и саней.
— Считаешь, что убийство могло быть совершено на почве кражи? — повернулся я к Гурину.
Борис неторопливо размял в пальцах сигарету, стрельнул огоньком зажигалки, закурил и, выпустив струйку дыма изо рта, ответил:
— А чем черт не шутит! Нужно очень тщательно осмотреть всю территорию птицефермы. Хорошо бы найти орудия убийства. По мнению судмедэксперта, смерть Радкевича наступила от множественных ударов чем-то тяжелым металлическим по голове. Может быть, это были монтировка, молоток, ломик?
— Но ведь убийца мог этот молоток или, скажем, монтировку унести с собой, — возразил я.
— Мог, конечно, — согласился Борис. — Но тем не менее надо искать...
Два окровавленных молотка обнаружили в снегу возле забора. Судебно-медицинский эксперт Андреев внимательно осмотрел их, сказал:
— Вероятно, они и являются орудиями преступления. Но точно дам ответ после вскрытия трупа.
— Как скоро ты это сделаешь, Николай Иванович? — поинтересовался Гурин.
— Часам к семнадцати акт вскрытия и заключение экспертизы будут у тебя, Борис Борисович.
К нам подошел водитель нашего «уазика» Сергей Петрашевич, протянул металлическую пуговицу с золотистым ободком, пояснил:
— Нашел ее в соломе, где лежал убитый.
— Не хватало нам еще этого детективного атрибута! — хмыкнул майор Козловский. — Пуговица, скорее всего, от мужской куртки. Но имеет ли она какое-либо отношение к преступлению?
— А это уж нам предстоит выяснить, — заметил Гурин. — Пуговица могла, конечно, оказаться здесь и случайно.
— Такие пуговицы, — отозвался Петрашевич, — я видел на мужских меховых куртках, они были в прошлом году в продаже, мой брат такую купил...
Через час мы собрались в кабинете председателя сельсовета, чтобы обменяться мнениями, наметить план работы. Первым взял слово Гурин.
— Итак, — сказал он, — возникает несколько версий, которые требуют немедленной проверки. Первая. Убийство мог совершить человек, застигнутый сторожем Радкевичем в момент кражи комбикорма из амбара. Комбикорм для уток был завезен на ферму позавчера, и, по словам заведующей фермой, в амбаре недостает мешков десять этого корма. Необходимо установить человека, ездившего на ферму нынешней ночью. Этим займется начальник уголовного розыска майор Козловский. Далее. Надо поработать среди механизаторов: такие молотки имеются в комплектах инструмента для комбайнов и тракторов. Не исключается и следующий вариант: с Радкевичем могли расправиться из мести или на почве неприязненных отношений. Этими вопросами займемся мы с подполковником Синичкиным. Для работы по раскрытию убийства нужно подключить еще людей из отдела, общественных помощников. Следует в первую очередь проверить ранее судимых за убийство, алкоголиков, тунеядцев...
— Хорошо, что вы, Борис Борисович, напомнили о тунеядцах, — поднялся со стула Козловский. — Живет тут у нас в поселке Фабричном Василий Шапашников. Два года назад приехал из Магадана, привез с собой солидную сумму денег и загулял. Несколько раз устраивался на работу, но долго нигде не задерживался — или сам уходил, или увольняли за прогулы и пьянство.
— Это сын учителя Михаила Васильевича Шапашникова? — спросил я.
— Да, сын Шапашникова. Старик сейчас уже на пенсии. Так вот, Василий Шапашников, как мне рассказали сегодня женщины-птичницы, в последние дни неожиданно завел дружбу с Радкевичем. С чего бы это? Ведь раньше они были только знакомы...
— Хорошо, Вадим, — кивнул я. — К старику Шапашникову подъеду сам. Что у тебя еще?
— Еще мне птичницы рассказали, что у Радкевича в последнее время появились деньги. На днях он предлагал Ванде Сикорской сотню, если она пустит его к себе на ночь, показал кошелек. Там было несколько сотенных и четвертных купюр...
— Да, это уже интересно! — Борис выразительно посмотрел на меня, добавил: — Может, убийство с ограблением? Ведь в карманах убитого Радкевича было только тридцать копеек. Но откуда у него деньги? Надо поговорить с его женой, родственниками, соседями, опросить рабочих птицефермы. Кстати, и убийство-то, вероятно, произошло в проходной фермы — там кровью залит стол, есть кровь и на полу. Труп или, может, еще живого Радкевича выволокли во двор... Короче говоря, товарищи, — подвел итоги совещания Гурин, — работы впереди у нас много. Будем отрабатывать намеченные версии, их пока три, думаю, появятся и другие.