Страница 36 из 64
Из-за полусгоревшего сарая показался вислоухий щенок. Прыгая на трех лапах — задняя была перебита и сухим обрубком торчала под животом, — он нерешительно приблизился к калитке, сел, помахивая хвостом и выжидательно поглядывая на меня.
— Что, пес, остался без дома и без хозяина? — Я достал из кармана пару кусочков сахару, бросил собаке. — Трудно теперь придется тебе, да еще с такой травмой...
Щенок, словно поняв сказанное мною, молниеносно проглотил сахар и заскулил. Подошел Тимонин, приласкал собаку, дал ей кусок хлеба и вдруг спросил:
— Интересно, товарищ подполковник, говорят, когда человек погибает в огне, он становится намного меньше ростом, это правда?
— О чем вы, сержант?
— Да об Иосифе Трояне. Мы ведь с ним раньше в автопарке работали.
— Ну и что он за человек был?
— Алкаш и хапуга.
— Почему хапуга?
— Так брал он, товарищ подполковник, все, что под руку попадет! Все, что плохо лежит в гараже или на дворе парка, тащил на водку. Свои-то денежки он не пропивал. Жадный он до денег был...
Щенок доверчиво потерся о мою ногу. Но я уже не обращал на него внимания: появившаяся во время разговора с Марьяной Троян мысль сейчас начала проясняться, приобретать свои контуры. Я достал сигарету, нервно чиркнул спичкой и пошел к машине.
— В отдел! — приказал я шоферу.
Машина тронулась и, пробуксовывая на скользкой, раскисшей дороге, начала подниматься на пригорок. Я оглянулся и через заднее стекло увидел сидевшего на обочине щенка. Он тоскливым взглядом провожал машину...
5
Чижевский сидел за столом в своем кабинете и что-то писал, придерживая левой рукой листок бумаги.
— Петя, у кого из ребят розыскное дело на пропавшего без вести Дармороса?
— У меня, Игорь Иванович. Теперь розыскную работу в отделе осуществляю я.
— Дай мне его, хочу посмотреть.
Чижевский пытливо взглянул на меня, но ничего не сказал, достал из сейфа довольно пухлый том — и когда успели начинить его бумагами? — положил его на стол.
Я присел к столу, начал листать дело. Постановление о заведении розыскного дела, заявление жены Дармороса о его розыске, десятка три объяснений от соседей, сослуживцев разыскиваемого, работников госбанка, рапорта сотрудников отдела, разного рода справки, запросы в соседние райотделы внутренних дел, в другие организации и учреждения, несколько уже поступивших ответов на них, ориентировки...
Внимательно прочитал составленную Чижевским справку о личности разыскиваемого. Так, рост его указан примерно, со слов жены. Ага, описание зубов. Отсутствуют пятый и шестой в верхней челюсти слева и четвертый — в нижней челюсти справа. Это уже кое-что...
Заслуживали внимания и показания престарелой Дубровик Марии Казимировны. В тот день она возвращалась с колхозного рынка и видела, как ее односельчанин Дарморос на улице Ленина в Соколово садился в кабину грузовой машины, в руках он держал саквояж желтого цвета. Но ни марки машины, ни ее номера Дубровик не знает. Машина осталась неустановленной...
Я протянул Чижевскому объяснение Дубровик, спросил:
— Как установить хотя бы марку этой машины?
Чижевский пожал плечами.
— Думай, старший оперуполномоченный уголовного розыска. Соображай, будущий руководитель-демократ, а я пока позвоню.
Я снял трубку телефона, набрал номер судебно-медицинского эксперта Андреева.
— Николай Иванович? Добрый день! Синичкин беспокоит. Откуда взялся? Приехал в командировку. Прошу аудиенции. Да нет, не сейчас, скажем, часа через три. Да, это очень важно. Договорились. Только никуда не отлучайся!
Чижевский положил в дело объяснение Дубровик, аккуратно подровнял пока не подшитые в нем бумаги и поднял на меня глаза.
— Ну, чем порадуешь, старший сыщик по розыскной работе?
— Если Дубровик видела машину, то она может ее различить в числе других марок машин, — неуверенно начал Чижевский. — Стало быть...
— Ну-ну, смелее! — подбодрил я его.
— Стало быть, если ей показать несколько машин, грузовых, конечно, и в числе их она покажет разыскиваемую...
— А сколько у нас марок грузовых автомобилей, знаешь? Сотни! Попробуй их собери все!
— Так есть же фотоальбом в ГАИ.
— Наконец-то! Долго вы с Козловским соображаете. Что, не могли раньше до такой штуки додуматься? В общем, так: бери альбом и жми на всех парусах, как говорит Прудников, к этой Дубровик.
Чижевский вернулся через полчаса, доложил:
— Это был самосвал!
— Что и требовалось доказать.
— А ведь у меня эта мысль появилась еще в первый день, но я опасался ее высказать — засмеяли бы!
— А почему ты пришел к этой мысли?
— Просто интуиция, а доказательств у меня не было, потому и промолчал.
— Да, конечно, интуиция в нашем деле — ненадежный помощник, — согласился я. — Нужны неоспоримые доказательства. Как будем добывать их?
— Надо произвести эксгумацию трупа! — рубанул рукой Чижевский.
— А какие основания имеются у нас для этого? Тут тоже требуются веские доказательства. А мы с тобой что сейчас представим прокурору? Свою интуицию? Думай, Петя, что будем предпринимать дальше.
Чижевский наморщил лоб, принялся кружить по кабинету. Я молча наблюдал за ним. Он медленно, подчас на ощупь, но все же шел к конечной цели — раскрытию преступления. На его месте я бы, конечно, намного сократил этот путь, но не подсказывал ему: пусть до всего дойдет сам. Это ему только на пользу.
Чижевский потер ладонью лоб, сказал:
— По-моему, Игорь Иванович, надо в военкомате поднять учетные карточки. Потом еще раз переговорить с женой Дармороса, уточнить у нее некоторые детали...
— Отлично, Петя! Действуй, а я поеду в больницу.
Главврач центральной районной больницы Подолянская оказалась на месте. Она сидела за столом в ординаторской и что-то записывала в толстом журнале.
— Здравствуйте, Вероника Григорьевна! — Я осторожно закрыл за собою дверь и шагнул к столу.
Подолянская подняла голову, сдернула с переносицы тонкие очки и, подслеповато посмотрев на меня усталыми глазами, встала из-за стола. Она очень постарела за последние годы: в некогда стройной фигуре появилась заметная полнота, под глазами прибавилось морщин, из-под докторской шапочки выбивались пряди сильно поседевших волос.
— A-а, Игорь Иванович! Здравствуйте! С приездом вас в наши края. Слышала, на повышение пошли?
— Да и вы, Вероника Григорьевна, тоже на месте не стоите, — осторожно пожимая протянутую мне мягкую, с длинными пальцами руку, улыбнулся я. — Когда после высшей школы меня направили в Соколовский район, вы были тогда рядовым хирургом. А сейчас — главврач центральной больницы! Так что все течет, все меняется...
— Да, жизнь не стоит на месте, — согласилась Подолянская. — Помню вас — лохматого, в каком-то импортном свитере и берете. Кажется, и недавно это было, а уже столько лет с тех пор минуло... — И тут же перешла на деловой тон, спросила: — Вы, как всегда, к нам по делу?
— К сожалению, да. Я хотел бы посмотреть историю болезни Трояна Иосифа Никодимовича.
— А когда он находился у нас на излечении и в каком отделении?
— Лежал в хирургии после аварии два года назад, в мае месяце.
— Значит, его история болезни в архиве, — кивнула Подолянская. Она взяла со стола журнал, который только что заполняла, и направилась к двери. — Ступайте за мной, я как раз иду в архив.
Сухонькая старушка-архивариус, видно, из врачей-пенсионеров, быстро отыскала на стеллаже нужную мне историю болезни. Я полистал ее, даже посмотрел на свет рентгеновские снимки, попросил Подолянскую:
— Вероника Григорьевна, история болезни мне нужна только на одни сутки. Завтра к вечеру верну.
— Вообще-то мы в таких случаях, Игорь Иванович, снимаем копии. — И главврач неожиданно подмигнула мне, улыбнулась. Морщинки у нее под глазами стали менее заметны, лицо помолодело. — Но тут случай особый. Чего не сделаешь для гостя? Можно разок и инструкцию нарушить. Как вы считаете, Нина Павловна?