Последний герой

Моркоу и Ринсвинд вжались в свои кресла.

Врата Дунманифестина распахнулись сами собой. Серебряная Орда скучковавшись, вошла вовнутрь, подозрительно осматриваясь.

— Слушай, подпиши нам визитки, парень, — прошептал Коэн, оглядывая уличную суету. — Я такого не ожидал.

— Сэр? — переспросил менестрель.

— Мы думали, тут будет зал, где все пьянствуют, — сказа Малыш Вилли. — А не магазины. И все разных размеров!

— Думаю, боги всяких размеров бывают, — сказал Коэн, разглядывая спешащих богов.

— Может… придем в другой раз? — спросил Калеб.

За ними захлопнулись ворота.

— Нет, — ответил Коэн.

Внезапно вокруг них образовалась толпа.

— Вы, должно быть, новые боги, — раздался голос с небес. — Добро пожаловать в Дунманифестин! Надеемся, вы хорошо проведете время!

— А, Рыбий Бог, — сказал Коэну бог, возникший перед ним. — И как рыбка, ваше величество?

— Э… что? — спросил Коэн. — А… э… влажно. Довольно-таки влажно. Очень влажная фигня.

— Фигня? — спросила богиня у Хэмиша. — А как там фигня, кстати?

— Да все лежит себе.

— А вы всемогущий?

— Понимаешь, подружка, я пью специальные таблетки для этого!

— А вы — муза Ругательств? — спросил бог у Маздама.

— Чертовски верно! — отчаянно сказал Маздам.

Коэн огляделся и увидел Оффлера, Бога-Крокодила. Тот был богом, которому трудно остаться незамеченым, но все равно Коэну много раз случалось видеть его. Статуи в раскиданных по свету храмах давали полное представление о его облике, и теперь and now was the time for a man to reflect on the fact that so many of those temples had been left a good deal poorer as a result of Cohen's activities. Он этого не делал, потому что это было не в его привычках. Но ему показалось, что Орда несколько заволновалась.

— Куда идем, друг? — спросил он.

— Шмотреть Игру, ваше рыбштво, — ответил Оффлер.

— А, точно. Это когда бо… мы играем с на… смертными, точно? — спросил Коэн.

— Да, точно, — сказал бог с другой стороны от Коэна. — Сейчас, например, мы нашли нескольких смертных, которые пытаются проникнуть в Дунманифестин.

— Вот чертята, а? — весело откликнулся Коэн. — Угостить их хорошей молнией, вот мое мнение. По другому они не понимают.

— В основном потому что вы по-другому и не общаетесь, — пробормотал менестрель, наблюдая за богами вокруг.

— Да, мы думаем, это хорошая идея, — сказа бог. — Кстати, я — Рок.

— О, вы Рок? — спросил Коэн, подходя к игральной доске. — Всегда хотел с вами встретится. Я думал, вы будете слепым…

— Нет.

— А если кто-нибудь ткнет вас пальцами в глаза?

— Простите?

— Просто пошутил.

— Ха. Ха. — сказал Рок. — Интересно, О Рыбий Бог, что вы за игрок?

— Никогда не увлекался азартными играми, — сказал Коэн, увидев, что Рок держит между пальев игральную кость. — Это для умников.

— Может, сделаете небольшую… ставку?

Толпа притихла. Менестрель заглянул в бездонные глаза Рока, и почуствовал, что играя в кости с Роком, надо понимать, что выбор не так и велик.

Стояла такая тишина, что можно было услышать полет воробья.

— Давайте, — сказал Коэн. — Почему бы и нет?

Рок кинул кость на доску.

— Шесть, — сказал он, не отрывая взгляда.

— Ага, — сказал Коэн. — Значит, мне тоже надо выкинуть шесть, да?

— О, нет, — улыбнулся Рок. — Вы же, в конце концов, бог. А боги играют на победу. Вы, о ваше могущество, должны выкинуть семь.

— Семь? — спросил менестрель.

— Не понимаю, почему это может вызвать затруднения, — сказал Рок, — у тех, кто вправе находится здесь.

Коэн повертел так и сяк кость. У нее было шесть граней.

— Я понимаю, что это может вызвать затруднения, — сказал он, — но только для смертных.

Он подкинул кость в воздух.

— Значит, семь? — спросил он.

— Семь, — отозвался Рок.

— Будет сложновато, — сказал Коэн.

Менестрель уставился на него и почуствовал, как по спине у него бегут мурашки.

— Ты запомнил, что я сказал это, парень? — добавил Коэн.

Змей накренился в воздухе.

— Уук! — счастливо возвестил Библиотекарь.

— Он управляет им лучше Леонарда! — сказал Ринсвинд.

— Это несколько… проще, — прошептал Моркоу. — Знаешь… у него же одни сплошные атавизмы.

— Правда? Я всегда думал, что у него неплохая конституция. Кроме тех случаев, конечно, когда его обзывают обезьяной.

Змей снова повернулся, изгибаясь, как маятник.

— Уук!

— Если выглянуть из левого окна, то увидишь практически все, — перевел Ринсвинд.

— Уук!

— А если выглянуть из правого окна, то увидишь… О господи!

Это была Гора. И там, сверкая в лучах солнца, лежал город богов. Над ним, едва различимая в бриллиантовом воздухе, смутно виднелась мерцающая воронка, которая образовалась в результате заземления магического поля Диска в центре мира.

— Ты как, э, вообще ты как, религиозен? — спросил Ринсвинд, глядя на облака за окном.

— Я верю, что все религии несут в себе частичку извечной истины, да, — сказал Моркоу.

— Удобная точка зрения, — сказал Ринсвинд. — Может, ты еще легко отделаешься.

— А ты?

— Ну-у… слыхал о таких религиях, которые говорят, что кружение в хороводах — своего рода молитва?

— О, да. Свистящие Вертушки Клатча.

— Я верю в нечто вроде, только мы двигаемся более… прямыми путями. Да. Это так. Таинство Скорости.

— А ты веришь, что это дарует тебе вечную жизнь?

— Не вечную, нет. Больше… ну просто больше. Больше жизни. Вот так, — сказал Ринсвинд. — Больше жизни, чем могло быть, если бы ты не двигался очень быстро и прямо. Хотя изогнутые траектории тоже вполне действенны на пересеченных местностях.

— Ты же просто трус, верно? — вздохнул Моркоу.

— Да, но я никогда не понимал, чем это плохо. Чтобы убежать прочь, тоже нужна выдержка, знаешь ли. Многие были такими же трусливыми, как я, если бы им доставало смелости.

Они снова выглянули в окно. Горы стали ближе.

— Согласно записям миссии, — сказал Моркоу, пролистывая пачку торопливо заполненых Думмингом бумажек, — в прошлом множество людей посетили Дунманифестин и вернулись живыми.

— Вернуться живым недостаточно, — сказал Ринсвинд. — У них все руки и ноги были целы? А психически они были как? А всякие второстепенные части тела были на месте?

— Большинство из них были персонажами мифов, — неуверенно сказал Моркоу.

— До того или после?

— Боги обычно благосклонны к самоуверенным, бесстрашным и наглым, — продолжил Моркоу.

— Здорово. Ты пойдешь первым.

— Уук, — сказал Библиотекарь.

— Он говорит, что мы скоро приземляемся, — сказал Моркоу. — Какие нам места занять?

— Уук! — сказал Библиотекарь. Он был поглощен борьбой с рычагами.

— Что ты хотел сказать словами «лягьте на спину, вытянув руки вдоль позвоночника»?

— Иик!

— Ты не смотрел, что делал Леонард, когда мы приземлялись на луну?

— Уук!

— Тогда мы хорошо приземлились, — сказал Ринсвинд. — О да, стыдно за конец света, но это уже случилось, да?

— ХОЧЕШЬ АРАХИСА? БОЮСЬ, НЕ СМОГУ ДОЛГО ДЕРЖАТЬ ПАКЕТИК ОТКРЫТЫМ.

Призрачное кресло повисло в воздухе перед Ринсвиндом. Фиолетовые вспышки на границе его поля зрения говорили, что он внезапно оказался в маленьком личном времени и пространстве.

— Мы разобьемся? — спросил он.

— МОЖЕТ БЫТЬ. ИЗ-ЗА ПРИНЦИПА НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ СТАЛО НАМНОГО СЛОЖНЕЕ РАБОТАТЬ. ПЕРЕДАТЬ ТЕБЕ ЖУРНАЛ?

Змей покружился и начал плавно спускаться через облака к Кори Челести. Библиотекарь посмотрел на рычаги, нажал пару, дернул рукоятку Ручки Принца Харана, а затем кинулся в другой конец кабины и спрятался под одеяло.

— Мы приземлимся на том снежном поле, — сказал Моркоу, скользнув в кресло пилота. — Леонард создал корабль с учетом того, что приземляться ему придется в снег. В конце концов…

Змей приземлился на снег совсем не так, как ожидалось. Он подскочил в воздух, некоторое время планировал, и снова коснулся земли. Он подскочил еще несколько раз, и киль мягко перевалил за поле.