Страница 25 из 132
– Да Ритка вбила в голову – за дипломата! – виновато оправдывался Борзов.
Липатов обиженно пожевал губами и сухо спросил:
– Мы где обедать будем?
Обернутый в купальную простыню Липатов больше походил на римского патриция, чем Борзов, но все же оба были ряженые.
– На веранде! – произнес Борзов, осторожно беря Липатова под локоть.
Они вышли на веранду, где длинный стол был заставлен тарелками с великолепной закуской и горячительным на любой вкус.
Валера, тоже обернутый в простыню, чувствовал себя не в своей тарелке. Но, тем не менее, ловко разрезал арбуз в форме цветка.
Неподалеку от веранды на специально оборудованном месте, выложенном темным кирпичом, посреди темно-зеленой лужайки горел костер, на котором двое из обслуги жарили тушу косули.
Липатов сел за стол. Возле него сразу же засуетился Валера.
– Что будете пить, Егор Сергеевич? – услужливо спросил Борзов.
– Пока при власти, пьем только коньяк, – многозначительно ответил Липатов.
Выпив, не закусывая, рюмку коньяка, он брезгливо сказал:
– Что это она за глупость себе в башку вбила? У нас тоже жить можно, если ум есть. Передай от меня, чтобы дурь из головы выбросила. Знаю я этих дипломатов!.. Все Западу в рот глядят! Доглядятся!.. Тамару подтяни! Одни цацки и тряпки на уме. Ответственным работникам надо жить с оглядкой на народ… Учу вас, учу… Как об стенку горох!
К ним подошла официантка.
– Когда прикажите подавать горячее? – неожиданно прервала их разговор, подошедшая официантка. И обжигая жарким взглядом Липатова, добавила: – Косуля готова!
– Пусть еще поджарят, до корочки, как я люблю! – велел ей Липатов, не обращая никакого внимания на ее призывы.
Официантка, покачивая бедрами, пошла к поварам, жарившим косулю, чтобы довести до их сведения приказание патрона.
Липатов вместе с Борзовым проводили ее долгим взглядом, один с предвкушением послеобеденного «отдыха фавна», другой с легким сожалением, что молодость больше не привлекает, потому что не возбуждает. Прав был поэт, когда говорил, что крепчает нравственность, когда дряхлеет плоть.
– Значит, о чем мы договорились? – подняв кверху брови, спросил Липатов.
– Обо всем! – угодливо произнес Борзов, напуганный сухим тоном Липатова.
Довольный Липатов продиктовал условия договора Борзову:
– Ритку выдадим за борца! Борцы надежнее!.. А Тамару, пожалуй, пришли ко мне. Я сам ее проинструктирую.
– Как скажете, Егор Сергеевич! – покорно согнул шею Борзов.
И налил себе полную рюмку коньяка. Липатов посмотрел на Валеру и, словно вспомнив что-то, спросил:
– А на медведя – один на один – слабо будет?
Борзов замер и покосился на Липатова.
Но Валера остался невозмутим, ни один мускул на его лице не дрогнул. И спокойно ответил:
– Можно попробовать.
– Я слышал, – переменил тему Липатов, – что тебе очень нравится дочь Петра Григорьевича?
От такой прямолинейности Валера вздрогнул, как боевой конь при звуке полковой трубы.
– Петр Григорьевич прекрасно знает о моем отношении к его дочери… О ней можно только мечтать.
– В нашей стране, Валера, – назидательно проговорил Липатов, – все мечты сбываются, все дороги открыты перед молодыми.
Борзов решил подсуетиться:
– Без опытной руки великого поводыря, Егор Сергеевич, можно заблудиться! – заявил он, глядя по-собачьи в глаза Липатову. – А ваша рука нами не только мудро управляет, но и ведет в нужном направлении.
– Общался я на днях с Леонидом Ильичом. Говорит, засиделся ты, Егор, в своем обкоме. Пора тебе груз потяжелей на плечи брать. – Липатов прямо посмотрел на Борзова и продолжил: – Готовь, говорит, себе замену – молодого и перспективного, а мы тебе кабинет на Старой площади присмотрим.
– Да стоит ли, Егор Сергеевич, – как-то двусмысленно произнес Борзов. – Жизнь человеку дается один раз, и прожить ее надо у Черного моря.
– Говоришь, у Черного моря… – рассмеявшись, начал Липатов, но, услышав из чащи голос кукушки, стал считать: – Два… семь… двенадцать…
Борзов и Валера молча наблюдали за Липатовым. Когда птица закончила куковать, Липатов взглянул на Борзова и сказал:
– Да… всего пятнадцать… А может, ты и прав… Но я занимаюсь государственными делами, надеюсь на вашу поддержку. Налей, Валера, себе рюмаху…
Валера поспешил выполнить такое приятное приказание.
Тут подоспело и жаркое из косули, настолько мастерски приготовленное, что под него можно было выпить и ведро коньяка. Но пить больше, чем Егор Сергеевич, никто не рискнул.
После «охотничьего привала» Липатов, любовно поддерживаемый Валерой, удалился на покой. Борзов тут же позвонил официантке и вызвал ее к себе. Алевтина, знавшая его уже несколько лет, явилась мгновенно. Однако Борзов перетрудился на охоте. Поэтому, когда он прибыл на конечную станцию, Алевтина еще только отправлялась в путь. Обиженно вздохнув, она недовольно посмотрела на партнера и потянулась. Увидев, что Борзов никак не реагирует, она молча стала одеваться. Надев блузку, девушка еще раз бросила обнадеживающий взгляд на хозяина, но тот, разбросав руки и мирно похрапывая, уже спал сном богатыря.
Разбудил его Валера.
– Петр Григорьевич, Егор Сергеевич вас кличет! – почтительно доложил он.
Борзов, чертыхаясь в душе, все же поспешил побыстрее одеться и отправиться на зов патрона.
Липатов отлично выспался и пребывал в прекрасном расположении духа.
– Петр, хватит прохлаждаться! Отправляйся за Тамарой да проведи с ней работу насчет Валеры. Поговори о свадьбе. И вообще подтяни ее – до меня доходят сигналы, что модничает она, ослабила борьбу с безобразиями в общественном питании.
Борзов молча поклонился и отправился домой.
Когда он вошел в квартиру, супруга вместе с дочерью наряжалась, стоя перед зеркалом.
– Куда это вы, красавицы, намылились? – ехидно спросил Борзов.
– На концерт, дорогой! – совершенно спокойно ответила жена.
Дочь лишь хмуро взглянула на отца, но ответом не удостоила.
– Придется мне с Риткой сходить на твой концерт! – усмехнулся Борзов.
– Случилось что… с головкой? – подозрительно спросила Борзова. – Ты же заснешь через минуту, а Ритке опять краснеть.
– Постараюсь не заснуть! – улыбнулся Борзов. – Я хорошо выспался после обеда.
Тамара Романовна нахмурилась.
– А ну выкладывай!
– Патрон зовет! Прочищать… мозги будет! Мы с ним Ритку пропили. Ясно? Готовь свадьбу!
Тамара Романовна так и застыла с удивленным лицом, а Рита от неожиданности выронила расческу.
– С ума сойти! – воскликнула она радостно. – Без меня меня женили! А он кто? Надеюсь, дипломат?
Но мать мигом уяснила себе, откуда ветер дует, и сказала чуть раздраженно:
– Сдался тебе, Риточка, дипломат! Они через одного импотенты, а в любую заграницу ты сможешь и так поехать, за деньги. И надо, чтоб не ты его, а он тебя любил.
– Хочу дипломата! – заершилась Рита. – Это считается шиком: выйти замуж за дипломата. И почему это они импотенты?
– Работа нервная! – пояснила мать. – Все время в напряге, это какую же память надо иметь, чтобы врать и помнить, что ты соврал в прошлый раз. И зашибают они крепко, а для разных виски и джинов наши русские желудки не приспособлены.
– Врут они не больше, чем партийные работники, – с презрением проговорила дочь. – И к тому же, – более игриво заметила Рита, – меня уже любит один – Валера, вот его я и возьму в любовники.
– Ты возьмешь его в мужья! – твердо сказал Борзов. Наступившая тишина длилась так долго, что Борзов засмеялся и сказал: – Милиционер родился!
– Это твоя идея? – с гневом обрушилась на супруга Тамара Романовна.
– Я в ваши бабьи дела не встреваю! – отрезал Борзов.
– Значит, Липатова? – поинтересовалась Борзова.
– Вот пусть ваш Липатов и женится на Валере, а я его возьму в любовники! – со слезами в голосе завопила вдруг Рита.
– У нас однополые браки запрещены! – пошутил Борзов.
– Замолчите все! – приказала Тамара Романовна.