Страница 45 из 150
Как теперь она странно живет. Думает о нем, цитирует его.
Вот уж действительно непонятен и необъясним механизм любви.
Она взяла книгу о войне, раскрыла ее посередине и прочитала первую фразу: «Рота накапливалась для атаки. Склон оврага был глинистым, осклизлым…»
Марина закрыла книгу, подошла к зеркалу и долго смотрела на свое отражение. «Действительно Ирка права. Дура я, дура, – подумала она, – куда лечу, куда валюсь? Уехал, прислал телеграмму, и все. Борис даже из Парижа звонил. А он не мог». И вдруг в памяти всплыла летящая по улице машина, падающий Вадим, пожилой человек, раненный ножом. Она вновь услышала выстрелы и грохот бьющихся «жигулей». И ей стало страшно. Страшно, как никогда раньше. Зазвонил телефон.
– Да.
– Это я.
– Это ты, Орлов?
– Да, милая.
– Приезжай.
– Не могу.
– Тогда я приеду к тебе.
– Невозможно.
– Работа?
– Да.
– Ты где?
– В кабинете.
– Будешь там всю ночь?
– Наверное.
– Можно позвонить тебе?
– Нужно.
Внезапно в трубке Марина услышала длинный пронзительный звонок.
– Извини.
Вадим повесил трубку.
Суханов поднялся на второй этаж и остановился у квартиры Кудина. На лестничной площадке полумрак создавал иллюзию безопасности. Он несколько часов проходил по Москве, устал. Звонил без конца Наташе, но телефон ее не отвечал. Он оказался один в родном городе. И любимый им город внезапно стал чужим. Он не принимал его такого, каким он был сейчас. И во всем этом городе жил один лишь человек, который мог понять Валентина. Прежде чем войти в подъезд, он посмотрел на окна квартиры Кудина, они теплились добрым огнем. За ними жил его друг. Так чего же ты ждешь? Дави на звонок. В этом доме тебя примут и простят.
Суханов нажал на кнопку. Дверь открылась сразу, словно его ждали. На пороге стоял Олег.
– Валя? Заходи, – сказал он просто, словно они только что расстались.
Суханов шагнул в прихожую. Они обнялись.
– Проходи, – сказал Олег, – я один дома.
В коридоре стоял специфический запах старых московских квартир. Он был настолько знаком Валентину, что глазам сразу стало горячо. Суханов вспомнил дом и запах этот вспомнил, он был особенно ощутим, когда он возвращался в детстве домой с дачи. Тогда он тоже жил в этом доме на Грузинском Валу. Квартиру на Серафимовича отец получил в конце пятидесятых годов. В этом дворе прошло детство Вальки Суханова. И разве он мог подумать, что придется явиться сюда беглым зэком?
– Ты будешь есть? – спросил Кудин.
– Буду, Олег.
– А выпить хочешь?
– Нет. Мне сейчас нельзя пить.
Олег на кухне жарил яичницу с салом, запах ее был восхитителен для Суханова. Он сидел на табуретке, сделанной из автомобильного кресла, прислонясь плечом к стене, и дремал. Кудин с острой жалостью посмотрел на него. Как же ему хотелось помочь Вале Суханову, и он знал, как это сделать. Он, Олег Кудин, по кличке Чума. Потом они ели яичницу и пили чай, а после закурили.
– Давай, – сказал Кудин, – говори, зачем пожаловал.
Ах, каким неопытным был Суханов, даже это не насторожило его. А может быть, он прислушивался только к себе? К тому, что жило внутри его, к своему горю и боли.
– Я любил женщину, Олег, из-за нее я взял на себя ограбление дачи Муравьева, из-за нее я пошел в лагерь. А она оказалась…
– Сукой она оказалась, Валя, ведь и меня три дня крутили по этому делу. Они подкинули туда мои документы.
– Как! – Суханов вскочил.
– А так, Валек. А ты прикрыл их. Что теперь?
– Поехали к ней, я хочу взять ее и отвезти в милицию.
– Потом что?
– Потом поеду в лагерь, отбывать срок.
Кудин внимательно посмотрел на Суханова. Он думал о том, смог бы он решиться на такой шаг.
– Хорошо, только позвоним моему другу, у него машина.
– Надежный парень?
– Мой друг.
– Учти, там могут оказаться опасные люди.
– Он крутой парень.
– Звони.
Зазвонил телефон, и Крылов поднял трубку.
– Крылов.
– Подъезжай к моему дому, – сказал Олег Кудин.
– Он повезет нас?
– Да. Он хочет сдать ее в милицию.
Саша положил трубку и повернулся к Вадиму.
– Кудин? – спросил Вадим.
– Да, товарищ подполковник. Суханов хочет ехать к этой даме и привезти ее в милицию.
– Поезжай. Ее дом под контролем, но очень важно, чтобы именно Суханов привез ее к нам. Если что, Саша, там будут Чумаков и Мусатов. Помни, клиенты наши опасны до крайности. Оружие применяй, судя по обстановке. Ребят сдерживай. И упаси бог, если ее Суханов ударит.
– Есть.
У дома Кудина Саша увидел знакомые «жигули». Один из инспекторов стоял у подъезда.
– Ты куда? – спросил он Крылова.
– Туда.
– Будешь брать?
– Нет. Поедете за нами, только аккуратно.
– Команды не было.
– Сейчас получишь.
Крылов быстро взбежал по ступенькам, позвонил. Дверь открылась, и он увидел Суханова.
– Знакомьтесь, – сказал Кудин.
– Валентин.
– Александр. Поехали, ребята?
– Поедем, – ответил Кудин, – я тебе все по дороге объясню.
Они ехали по пустой Москве, Суханов молчал, а Кудин пересказывал Крылову знакомую историю. Тот кивал, поддакивал, возмущался, всем своим видом показывая искреннюю заинтересованность в происходящем. Не доезжая Театра имени Вахтангова, они въехали в переулок и остановились у большого старого дома.
– Ты, Валя, ее окна знаешь? – спросил Крылов.
– Конечно.
– Горят?
– Нет.
– Пойдем позвоним.
Они вошли в автоматную будку, набрали номер 241-78-74. Телефон молчал.
– Будем ждать.
– А вдруг она в отпуске? – спросил Кудин. – У Вальки каждая минута на счету.
– Будем ждать, – твердо сказал Саша и нажал на локоть Кудина.
Он уже знал, что Наталья Васильевна Кольцова находится в Москве, что она подала документы на вступление в брак с бельгийским подданным Альбертом Корнье, вицедиректором посреднической фирмы из Антверпена.
Они ждали, а время шло и шло. И каждый из троих думал о своем. Правда, Саша трижды звонил жене, успокаивал ее, но на это никто не обратил внимания. Только Кудин ехидно поинтересовался, почему он его не позвал на свадьбу.
Шло время. Окна были темны, и телефон глух.
Наконец, когда начало светать, в переулок ворвался «ситроен», приземистый и дорогой. Он, качнувшись на рессорах, остановился у подъезда. Дверь распахнулась, и вышла Наташа. Все замерло, и сердце покатилось куда-то. И сразу стал слабым Валентин Суханов, увидев в полумраке улицы знакомый силуэт.
– Иди, – сказал Кудин, – иди, Валя.
Наташа что-то говорила по-французски, прощаясь с водителем, наклонясь к окну машины. Машина рванулась, она послала ей вслед воздушный поцелуй. А когда обернулась… она увидела Суханова. Он стоял в шаге от нее. Стоял спокойно, засунув руки в карманы брюк.
– Нет! – прошептала она и сделала шаг назад.
Суханов стоял и улыбался, но она увидела, как много прячется за этой улыбкой.
– Нет, – крикнула она и шагнула назад.
– Стой, сука, – сказал человек за спиной и крепко взял ее за руку.
– Иди в машину, Наташа, – спокойно, даже слишком, произнес Суханов.
– Зачем? – холодея от ужаса, спросила она одними губами.
– Мы совершим маленькое свадебное путешествие. У нас же его не было. Ты сделала так, что я уехал один.
Она оглянулась и увидела третьего, стоявшего у машины.
– Не надо, Валя, не надо, я молодая, я жить хочу.
– А ты и будешь жить. Я не собираюсь убивать тебя. Ты перепутала нас со своей компанией. Мы гонщики, а не урки.
Она словно во сне села в машину на заднее сиденье между двумя неизвестными парнями, а за руль сел Суханов. «Жигули» сорвались с места и, не обращая внимания на знаки, рванули к бульварам.
Промелькнула Никитская площадь, потом Пушкинская, на Петровке Суханов повернул налево.
– Направо в переулок, к тому входу, – сказал парень, сидевший рядом с ней.