Страница 145 из 150
Когда он доедал шашлык, буфетчик вновь подошел к нему:
– Скажи, уважаемый, ты «Волгу» не продаешь?
– Нет. – Филин достал деньги, не спрашивая счета, положил на стол сотню. – Не продаю, дорогой, у нас в Ростове поднимаешь руку, три машины остановятся.
– Сравнил, чужая машина и своя. – Буфетчик махнул рукой.
– Скажи, дорогой, где у тебя туалет?
– Местные домой бегут.
– До Ростова, боюсь, не добегу.
Буфетчик захохотал, хлопнул его по ладони:
– Молодец… До Ростова… – повторил он и опять засмеялся. – Пошли.
За буфетом была дверь в подсобку. Кухня, чулан, винные ящики у стены.
Опять дверь. Двор.
– Иди, уважаемый. – Буфетчик показал на деревянный домик в углу.
Филин пошел к нему и увидел еще один сарай. Деревянный, убогий, из которого человек в грязном фартуке нес продукты.
Войдя в сортир, Филин еще раз внимательно оглядел двор.
Ворота крепкие. Тяжелые засовы, по гребню забора колючка.
– Зона, – усмехнулся Филин и вышел во двор.
И опять во дворе Арташеса накрыт стол. Звенит рукодельный арык, падает вода в озерцо-бассейн. На ковре у низенького стола полулежал Филин. Нет на лице усов, да и татуировка с руки смыта. Снял он дурацкую фирменную рубашку, брюки итальянские.
На нем шелковая безрукавка, тонкой песочной чесучи брюки и, конечно, лакированные белые мокасины с дырочками. Ничего покупного, все сработано на заказ, строго по размеру, последними представителями вымирающего клана закройщиков и сапожников-модельеров.
– Арташес, – Филин разбавил портвейн ледяным боржоми, – «Волга» нужна.
– Какая, дорогой?
– Для фраеров, двухцветная, с затемненными стеклами, молдингами никелированными, с колпаками затейливыми.
– Будет.
– Номера одесские нужны.
– Будут.
– Форму торгового флота для ребят.
– Сделаем. Что еще?
– Пока ничего. Думаю, людей надо готовить к завтрашнему вечеру.
– Скажи… – Арташес налил себе шампанского. – Неужели придумал?
– Пока первый вариант.
– Когда начинаем?
– Завтра к закрытию.
В сад вошел один из людей Арташеса.
– Повар и его помощник уходят в восемь.
Веселая компания поднялась в чайхану. Серый и Саша Летчик в летней песочной форме моряков загранплавания.
Очень хорошо смотрелись Серый и Саша в песочных с короткими рукавами рубашках с черными погонами и золотом нашивок на них.
Буфетчик уже закрывал чайхану. Он уносил в подсобку пиалы, пачки чая с витрины, посуду.
Серый подошел к нему и улыбнулся:
– Добрый вечер.
– Здравствуй, дорогой.
Буфетчик внимательно оглядел двух моряков, «Волгу».
– Издалека?
– Из Одессы, в отпуск. Продай, дорогой, ящик шампанского. Надо к друзьям на помолвку по-людски приехать.
– Нельзя, дорогой, нельзя, – огорченно развел руками буфетчик. – Знаешь, торгинспектор, милиционер, каждый ко мне лезет.
– Ты пойми, друг, нам без… Никаких денег не пожалеем.
Буфетчик внимательно оглядел двух морячков. Все заметил: и серебряные браслеты на правой руке, и часы дорогие, и мокасины.
Зажиточные ребята. Да и машина у них.
– Только для тебя, дорогой. – Буфетчик вздохнул. – Мне этот ящик в тысячу обходится.
Серый спокойно опустил руку в карман, вынул пачку денег.
И тут буфетчик увидел доллары.
– Сорок долларов дашь?
– Тридцать, – твердо ответил Серый и отсчитал три десятки.
– Давай. – Буфетчик взял деньги, сунул в карман рубашки. – Пошли.
– Дима, – позвал Сашу Летчика Серый.
Они вошли в подсобку. И сразу же из дверей кухни выглянул здоровенный узбек, жующий на ходу.
Буфетчик что-то сказал ему. Тот улыбнулся и скрылся.
Буфетчик достал ключи, открыл кладовку.
– Помоги, дорогой. – Он потянулся за ящиком.
И тут Серый выпустил ему в лицо струю газа из баллончика.
Буфетчик взмахнул руками, икнул и начал медленно оседать.
Серый и Летчик подхватили его, связали руки, ноги, заклеили ему рот пластырем и положили на пол в кладовке.
Прежде чем уйти, Серый вытащил из кармана три зеленые десятки.
– Зови, – скомандовал он.
Саша открыл дверь, и в подсобку вошли четверо. Двое с автоматами, у двух других были обрезы.
– Начнем. – Серый осторожно заглянул на кухню.
Два здоровенных охранника-узбека жадно ели шашлык.
Они опомниться не успели, как их окружили вооруженные люди.
Их связали, заклеили рты и тоже отволокли в кладовку.
Двери ее Серый запер сам, а ключ выбросил в окно.
Залаял, захрипел на улице кобель. И вдруг взвизгнул и затих.
Вспыхнул автоген. Голубое пламя резануло по двери.
Через несколько минут рафик и две «Волги» неслись в сторону Ташкента.
Сергей Третьяков вышел из машины на улице Москвина. Он не стал заезжать во двор, оставил машину напротив кафе.
По утреннему времени улица была тиха и пустынна. Только с Петровки и Пушкинской доносился автомобильный скрежет.
Сергей постоял немного, глядя, как солнце обновило старые, когда-то элегантные дома. В Театре Корша, ныне «женском» МХАТе, так и не кончили ремонт, но все равно здание это красного кирпича украшало улицу.
Вот он и в Москве. В центре. Здесь каждую улицу он исходил, оттопал по ней.
Сергей усмехнулся, закурил и пошел в «контору».
Во дворе стоял «мерседес» Лузгина, шофер читал «Советскую Россию».
Сергей вошел в подъезд, поднялся по лестнице, набрал код на двери.
Навстречу ему поднялся милиционер, поднес руку к козырьку:
– С приездом.
– Спасибо. – Сергей пожал руку постовому и прошел к своему кабинету.
Достал ключ, открыл дверь.
В кабинете было душно. Видимо, окна не открывались все эти тридцать дней.
Третьяков распахнул окно и сел за стол.
Взял папку для бумаг. Она была пуста.
Он нажал кнопку селектора:
– Вера, для меня что-нибудь есть?
Селектор молчал.
– Вы меня слышите, Вера?
– Слышу, – придушенно сказала секретарша.
– Тогда несите бумаги.
– Хорошо.
Третьяков открыл ящик стола. Он был пуст.
Тогда он подошел к сейфу, вставил ключ, распахнул металлическую дверцу.
На полке лежали три пачки денег, коробка с часами. Стояли две бутылки французского коньяка. В общем, все, что не относилось к работе.
Ни одной бумажки, ни одного чистого бланка.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Лузгин.
– С приездом, тезка.
– Привет. А где мои бумаги?
– А они тебе больше не нужны. – Лузгин сел в кресло.
– Не понял.
– Решением правления ты уволен.
– Чья это инициатива?
– Моя.
– Твоя, – усмехнулся Третьяков, – с каких пор коммерческий директор увольняет вице-президента?
– Тебя долго не было, Сергей. – Лузгин достал сигарету, прикурил, затянулся, помолчал. – Теперь президент фирмы я.
– Ну тогда понятно.
– Ты можешь зайти в бухгалтерию и получить расчет. Правда, у тебя, наверное, есть медицинский…
– Я не буду кусочничать из-за нескольких сотен, Лузгин.
– Вот и ладушки.
– Нет, не ладушки. – Сергей подошел к Лузгину, наклонился к нему. – Ты знаешь, кого я встретил в Вене?
– Твои встречи, твои трудности.
– Гольдина.
Лузгин прищурился, усмехнулся:
– Ну и что?
– А то, что он сказал, что передавал тебе для меня зелень.
– Ну и что?
– Где грины?
– А разве в Вене ты не понял, что ты не в деле?
– Меня не чешут ваши дела. Мне нужна зелень.
– Она всем нужна. – Лузгин встал.
Третьяков схватил его за рубашку, подтянул к себе, а потом ударил спиной о стену.
– Ты… – Лузгин словно подавился.
– Слушай меня, падла, я уйду. Прямо сейчас, но пять тысяч зеленых ты пришлешь мне домой. Понял?
– Пусти.
Третьяков локтем надавил ему на шею. Лузгин захрипел.
– Помни, деньги завтра, иначе к тебе придут люди.