Страница 46 из 51
Лайла прищурилась, понимая мое колебание, и соскользнула с кровати на пол передо мной. Не отводя от меня глаз, она расстегнула мои джинсы и вытащила член. Вот в чем Лайла была хорошо. Она могла бы сосать целый день, если бы взамен добилась своего.
Как только Лайла взяла член в рот, я от наслаждения закрыл глаза. Мне было ненавистно, как легко она умела контролировать меня своим ртом. Пока она двигала головой, беря меня глубоко в горло, я уже гадал, согласится ли папа на нас отъезд. Для такого важного шага мне требовалась его поддержка и…
Мой телефон запищал от кучи входящих сообщений. Их было столько, что я не мог от них отмахнуться, как бы отчаянно мне ни хотелось кончить. Пока я открывал сообщения, Лайла не останавливалась.
Папа: СЕЙЧАС ЖЕ БЕГИ ДОМОЙ! МАМА ПОТЕРЯЛА РЕБЕНКА! Я С НЕЙ НА СВЯЗИ И НЕ МОГУ РАЗГОВАРИВАТЬ!
Оттолкнув Лайлу от своего члена, я на ходу натягивал штаны, спеша к двери и печатая папе, что уже в пути.
— Вар, какого хрена?!
Не обращая на нее внимания, я застегнул молнию и выхватил из кармана ключи.
— Мне пора. Люблю тебя, — выпалил я, выскочив за дверь.
Лайла ругалась мне вслед, называя меня трусом. Оскорбления ранили, но у меня не было времени на объяснения. Мне нужно было добраться до дома. Поездка прошла как в тумане, и чувствовал я лишь липкую слюну, высыхавшую на моем члене. Будь у меня время, я бы смыл ее с себя. Лайла к черты спятила. Я никак не мог бросить маму и папу. Особенно сейчас. Лайла пережила бы, что мы остаемся в Сан-Диего.
Припарковавшись на подъездной дорожке, я вбежал в дом. Из родительской спальни наверху доносился вой, поэтому я помчался, перескакивая по две ступеньки, чтобы скорее добраться туда.
— Мама!
Она сидела ко мне спиной, но сосредоточиться я мог только на крови. Лужи чертовой жижи. И сама мама сидела посреди темной расползавшейся лужи.
— Я люблю тебя, Уоррен, — всхлипнула она. — Пожалуйста, прости меня.
Я посмотрел поверх ее плеча, и у меня отвисла челюсть. На руках у мамы лежал крошечный ребенок. Окровавленный. Невинный. Бездыханный. Мое сердце подскочило к самому горлу, и у меня закружилась голова, стоило мне увидеть, как мама поднесла пистолет к своему рту. У меня не было времени остановить ее, и в ванной прогремел выстрел.
Время будто остановилось. Я зажмурился. Грохот снова и снова отзывался эхом в моей голове, пока я набирался смелость открыть глаза. Лишь когда я почувствовал, как что-то стекало по моему носу к губам, мне удалось столкнуться со своими страхами.
Открыв глаза, я в ужасе уставился на сцену передо мной. Повсюду была кровь. Она же залила все переднюю сторону моего тела. К горлу и щеке прилипли куски плоти. Я быстро их соскреб. С некоторых из них свисали темные волосы, и меня чуть не вывернуло.
Это была моя мама.
Это была моя мама.
Черт возьми, я должен был отвезти ее в больницу!
Без колебаний я начал собирать крупные куски ее черепа и мозга, складывая их в полотенце. Я мог поклясться, что отец звал меня, но у меня наверняка были галлюцинации. Он был в Лос-Анджелесе. В его отсутствие в доме хозяином был я, и моей обязанностью было все исправить. Спасти мать. Подойдя забрать ребенка с ее колен, я понял, что у меня родилась сестра. Их с мамой все еще соединяла пуповина. По телевизору я видел, что иногда врачам удавалось спасти ребенка, если пуповину не перерезать.
Подкрепив свою решимость, я взял на руки маму, сестру и полотенце с кусочками, которые понадобились бы врачам. Я поскользнулся в крови, но мне удалось удержать равновесие. Воспоминания о том, как я спускался по лестнице и выходил из дома, позже слились в единое черное пятно. Я не помнил, как добрался до машины, пока не добрался до нее и не пристегнул маму, чтобы она была в безопасности.
Прыгнув на водительское сидение, я газанул с подъездной дорожки. Километр за километром я гнал на полной скорости, чтобы успеть в больницу. Я мог спасти их. Спасти маму и свою сестру. История ее спасения стала бы одной из той, о которых говорит весь мир. Чудесное исцеление. И я бы был ее героем. Ей не нужно было извиняться передо мной. Все было бы хорошо.
— Мама, — выдохнул я, — держись. Пожалуйста. Ты нужна мне. Нужна ребенку.
Она молчала и не отвечала. Тогда я рискнул посмотреть на нее, и мой мир разлетелся на части.
Чертов кошмар.
Как повтор какого-то фильма ужасов из тех, кто я смотрел в детстве.
Ошметки плоти не были настоящими.
Кровь бутафорская.
И я бы скоро проснулся.
У меня перекрутился желудок, стоило мне понять, что наполовину снесенный череп был головой моей мамы. Не маленькая рана. Полвины головы просто не стало. После такого выстрела никто бы не выжил. Мама была мертва. Как и моя сестренка.
Какого черта!
Моя кожа начала гореть и чесаться в том месте, где на нее попали мамина кровь и мозг. Я в панике попытался стереть их с себя.
— Уберите их от меня! — закричал я и на миг отпустил руль, чтобы поцарапать свою плоть.
В считанные секунды колесо налетело на кочку. Машина вильнула. Я попытался ухватиться за руль. Но во второй раз за вечер опоздал. Машину уже занесло в воздух. В следующий миг мы уже капотом вперед разбились об обочину.
Машина перевернулась один раз, два, три, четыре, пять, шесть.
Или двадцать.
Или один.
У меня жутко кружилась голова, и все вокруг слилось в одно болезненное пятно.
Когда машина, наконец, остановилась, в салоне было слышно лишь шипение двигателя и мое прерывистое дыхание. Начав терять сознание, я принялся считать вдохи.
Один.
Два.
Три…
— Вар!
Поморгав, я прояснил видение и посмотрел в самые красивые голубые глаза на свете. Я молился, чтобы мне удалось остаться здесь. С ней. С ангелом.
Но я должен был избавиться от этой мерзости.
— Отстань от меня! — взревел я. — Я должен это смыть!
Оттолкнув ангела, я соскочил с постели и помчался в душ. Трясущимися руками я открыл кран и пустил воду такую горячую, какую только мог. Мне нужно было мыло, вода и губка. Мне нужно было смыть эту отраву со своей кожи.
Боже.
Она была и у меня во рту?
Я царапал язык ногтями, пока не начал захлебываться. Слыша за своей спиной рыдания, я не мог сказать наверняка, кто плакал — я сам, моя сестра или ангел.
— Вода…вода слишком горячая, Вар!
Рядом потянулась тонкая рука, чтобы убавить температуру. Я рефлекторно ее оттолкнул.
— Не прикасайся!
Шагая под обжигающие струи, я слышал лишь крики, сменившиеся рыданиями. Мне нужно было смыть это с себя. Нужно было, чтобы кровь стекла в канализацию подальше от отверстий на моем теле.
— Уоррен, пожалуйста!
Кто-то схватил меня за плечо, и я обезумел от черной ярости. Повернувшись лицом к нападающему, я толкнул его изо всех сил, пока он не вылетел из ванной. Тогда я дрожавшими руками захлопнул дверь и запер замки.
Жара была моим спасением.
Я должен был выжечь кровь.
Я зашел в душевую и вздрогнул, когда горячая вода опалила мою плоть. Взвыв, я начал бить кулаками кафель. Боль разрывала мои костяшки, и я в ужасе наблюдал, как из них потекла кровь.
Ее кровь.
Ее кровь.
Ее чертова кровь!
Схватив губку, я принялся тереть костяшки. Мне нужно было смыть со своего тела все следы. Кожу начало щипать, и кровь лишь потекла сильнее.
Я скреб и скреб и скреб.
Пока не…
Внезапно меня поразил грохот.
— Уоррен, — раздался глубокий голос.
Поморгав, я задрожал. Каким-то образом кипяток превратился в лед. Я был сбит с толку и дезориентирован. Я мог поклясться, что только что здесь было жарко.
— Пора выбираться отсюда, сынок.