Джейсон и Каденц (ЛП)

Она проснулась, дрожа, и коснулась своей шеи, и все стало кристально ясно. Джейсон укусил ее, когда они были детьми. Это была частичная отметка, потому что сначала он не сделал публичного заявления. Но почему он все это время находился так далеко от нее?

С еще большим количеством вопросов, вспыхивающих в ее мозгу, как фейерверк, она приняла душ и оделась для бара в черную замшевую жилетку, красную клетчатую мини-юбку и ботинки, решение сделать все правильно, проходило через каждую клеточку ее существа.

Она остановилась у входа в бар. Что же ей теперь делать? Штормом взять стол Джейсона и сказать ему, что она знает, что он сделал, и ему нужно многое объяснить? Да. Да, именно это она и собиралась сделать. Она собиралась потребовать, чтобы он рассказал ей все. А потом она расскажет ему о своих чувствах. Что она никогда не переставала любить его, и теперь, когда она могла видеть вещи ясно, она понимала, почему она никогда не могла забыть его. И после того, как они все друг другу расскажут, она заставит его поработать над ее прощением. С ее внутренней волчьей стервой, требующей удовлетворения, она ворвалась в клуб, чтобы найти его наполовину пустым. Стаи Джейсона не было.

— Я попросил их держаться подальше отсюда сегодня вечером.

Джейк вытер пивную кружку полотенцем, осмотрел ее и повесил на крючок над стойкой.

— Почему? — Ее внутренний волк заскулил и разочарованно сел.

— Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос, Каденц.

Он посмотрел на нее, подняв брови.

Крис подошел к ней, прежде чем она успела что-либо сказать на это, и облокотился на стойку, сложив руки вместе.

— Мне очень жаль. Я никогда не хотел, чтобы тебя все это так мучило. После работы сегодня вечером, почему бы нам не пойти куда-нибудь поесть и поговорить. Теперь, когда приказ Альфы был нарушен большим ртом Майкла, я могу рассказать тебе все, что было скрыто от тебя.

Ее вежливое «нет» замерло у нее в горле, и вместо этого она спросила:

— Значит, это был настоящий приказ, чтобы все не говорили мне, что я Альфа?

— Все гораздо сложнее. — Он посмотрел на Джейка, и она тоже, а Джейк только пожал плечами и повернулся к другим клиентам. Крис слегка понизил голос. — Отец Джейсона издал приказ своей стае и попросил моего отца распространить его и на свою, что он и сделал. На самом деле нам не разрешалось говорить с тобой о работе стаи, пока ты сама не заговоришь об этом, но ты никогда этого не делала. Все эти годы ты ни к кому из нас не приходила с вопросами.

Нет, она не приходила. Потому что думала, что она не принадлежала к их миру. Она беспомощно посмотрела на него, и он одарил ее мягкой, грустной улыбкой.

— Я собираюсь пойти потусоваться. Когда будешь готова уходить, дай мне знать.

Слишком ошеломленная, чтобы сказать ему, что она не хочет говорить с ним ни о чем, связанном с ней и Джейсоном, она просто посмотрела на него с открытым ртом; пока Джейк не подтолкнул ее к работе, и она начала выполнять заказы на напитки. Поскольку половина бара была пуста, обычной субботней суеты не было, и это давало ей время подумать.

Вот что она знала до сих пор, благодаря большому рту Майкла: она была частично отмечена, что бы это ни значило на самом деле, и достаточно сильна, чтобы быть женщиной-альфой для стаи. Джейсон и Крис дрались из-за нее, как будто она была последней игрушкой на полке, но в основном драка была потому, что у Джейсона были какие-то дополнительные права на нее. Майкл сказал, что Крис прилюдно прикасался к ней, а ему не разрешалось этого делать. Потому что… почему? Потому что Джейсон и она были настоящей парой?

Ее мать не была Альфой. Каденц думала, что Альфы происходят только от других Альф. Почему никто не сказал ей прямо то, чего она явно не знала? И что более важно, почему она никогда не спрашивала? Она никогда прямо не спрашивала Джейсона, почему он отвернулся от нее, и все еще этого не понимала. Только потому, что ему не разрешили рассказать ей о том, что он пометил ее или что она альфа? Это не имело смысла. Честно говоря, ничего из этого не имело смысла.

— Хочешь поговорить, детка? — спросил Джейк, перекидывая тряпку через плечо, когда бар был полностью пуст.

— Нет. Но спасибо за предложение. Спасибо за все.

Она поцеловала его в щеку, и он улыбнулся.

— Пойдем, девочка.

Крис протянул ей руку, она взяла ее, но тут же отпустила. Теперь, когда она вспомнила правду о своем прошлом, она поняла, почему поцелуи с Крисом казались ей изменой. Потому что он не подходил ей.

— Ты в настроении пообедать или позавтракать? — спросил он, когда они вышли. Ночной воздух был свежим. Запах осени и наступающей зимы был тяжелым от ветра, который разбрасывал опавшие листья по бетону.

— Ничего.

— Итак, пойдем пешком. Ладно? Если ты не проголодаешься через пятнадцать минут, мы вернемся, и ты сможешь уйти. Я просто хочу поговорить с тобой немного. Пожалуйста?

Если он предлагал ответить на некоторые вопросы, предполагая, что она доверяет ему, что он скажет ей правду, тогда, возможно, небольшая беседа не навредит. И пятнадцать минут не так уж много, не так ли?

— Пятнадцать минут. Это все, что я могу обещать.

Он выглядел так, словно выиграл в лотерею, Крис предложил ей руку, и она приняла ее, хотя бы из вежливости. Они молча шли по улице к парку. По другую сторону широкой зеленой травы находился гараж. Может быть, Джейсон там.

— Итак, — Крис сел на деревянную скамейку у фонтана, и она присоединилась к нему, — Насколько ты напугана?

— Теперь уже не так сильно. Я чувствую, что пропустила много вещей, потому что чувствовала, что не принадлежу этому месту. Но я принадлежу.

— Ну конечно, Кадц. Твоя мама была членом стаи, и это делает тебя тоже частью стаи. Это не твоя вина, что твой отец ненавидел волков, так же, как и не твоя вина, что Джейсон переступил черту, когда ты была ребенком.

— Переступил черту?

— Никто не выбирает себе пару так рано, — сказал он, закатив глаза.

— Тебе не кажется это романтичным?

Выражение крайнего отвращения, промелькнувшее на его лице, говорило о том, что он не придавал особого значения тому, что сделал Джейсон.

— Что романтичного в физическом насилии над ребенком ради того, чтобы заявить о своих правах на него, которых этот ребенок даже, скорее всего, не желал?

— Что?

— Послушай, ты великолепна. Но он никак не мог этого знать, когда ты была маленьким костлявым ребенком. Он был уверен, что ты будешь похожа на свою маму.

Желчь подступила к ее горлу, и она вскочила со скамьи. Очевидно, он не подумал, что сказал что-то не так, потому что встал и потянулся к ней.

— Эй, ты выглядишь больной. Ты в порядке?

— Не трогай меня, Крис.

Она подняла руки.

— Что с тобой? Мы просто разговариваем. — Озабоченная улыбка сползла с его лица.

— Я больше не хочу с тобой разговаривать. Это было ошибкой. Ты и я. Все это.

Покачав головой, она попятилась.

Он повторил ее шаги, чтобы она не удалялась от него, но она все же углубилась в парк, подальше от бара и людей. Центр Парка представлял собой лабиринт деревьев и кустарников, клумб и детских площадок, не говоря уже о десятках столов для пикников. Ей часто приходилось оглядываться, чтобы не споткнуться.

Пока они бежали по парку, словно в каком-то ужасном хореографическом танце, они продолжали двигаться сквозь свет и тени ламп, и с каждой вспышкой света его лицо менялось, из милого, беззаботно улыбающегося лица в лицо чистой угрозы. Каковы бы ни были его планы сейчас относительно нее, она не хотела в них участвовать. Рискнув, она сделала вид, что повернула направо, и он бросился на нее, но она увернулась влево и побежала. Он выругался, крича, чтобы она вернулась к нему, затем его ноги ускорили темп, и он рванул за ней.

Она проникла в самую сущность своего волка и умоляла эту часть себя вытащить ее из этой передряги. Пробираясь через парк, она увертывалась и петляла мимо препятствий, как будто у нее было четыре ноги, а не две, позволяя инстинктам нести ее в единственное место, где она чувствовала себя в безопасности: гараж был ярко освещен, что говорило, что кто-то работает. Кто-нибудь услышит ее, поможет ей и остановит Криса от того, что он задумал.