Страница 28 из 42
— Князь, у нас найдётся место для вас, прошу в гости! — выкрикнул он, и прибавил потише, обращаясь к кучеру:
— Давай в объезд. К лесу прижмись.
Карета двинулась в бок, сильно закачалась, Павел начал всерьёз опасаться, что экипаж завалится на бок. Возница проявил сноровку, и все обошлось благополучно. Они объехали другую карету. Увязшую в огромной луже. Князь Валицын преодолел водно — грязевую бригаду форсированным маршем, выбрался на твёрдую землю и поспешил воспользоваться приглашением Кирилла. Он вскочил на ступеньку, взглянул на свои сапоги, с которых продолжала ручейками стекать жидкая грязь. Кирилл рявкнул:
— Человек! Сними сапоги и отдай князю!
Возница на козлах забурчал что — то и принялся стягивать с ног сапоги. Валицын прервал его:
— Братец, это ни к чему.
Он вытащил из нагрудного кармана платок, протер им сапоги — ничуть, впрочем, не очистив их, а лишь размазав грязь — и влез в карету. Он сел рядом с Кириллом и сказал:
— Прошу прощения за беспокойство, господа.
У князя Валицына голос был хрипловатый. Волосы с проседью, а кожа покрыта сеточкой мелких морщин. Он выглядел намного старше своего возраста. Павел с ужасом подумал, что у него были все шансы превратиться в такого же уставшего человека. Если бы не получилось спасти отца, тогда бы Павел стал главой семьи и главой тайной службы.
Если Плечеевы традиционно возглавляли тайную службу, то Валицыны заведовали службой пресечения беспорядков. Дел у молодого князя было, вне всякого сомнения, невпроворот.
— Хорошая земля у Его Императорского Величества, — прервал затянувшееся неловкое молчание Валицын, — поля ухожены, стада тучны, крестьяне довольны.
— Возможно это потому что Император не выжимает со своих крестьян последние соки, подобно некоторым дворянам, — Павел постарался подпустить в свой голос немного желчи.
— Думаю, вы правы. Его Императорское Величество имеет возможность не слишком душить население своих земель налогами. Некоторые дворяне, как вы верно заметили, дерут со своих крестьян семь шкур, а мои полки потом наводят порядок, призывают бунтовщиков к порядку.
— На наших землях бунтов давненько не бывало. Я бы даже сказал — никогда.
— И снова соглашусь. Вас, Плечеевых щедро поддерживает Феофан Домидов, вот на его заводах волнения случаются регулярно. В позапрошлом году, помнится, мне лично пришлось выезжать на подавление.
— Отчего так? Войска не справились с бунтующими работниками?
— Среди смутьянов появился колдун. Точнее, прошёл такой слух. Ведь, как известно, церковь справляется с незаконной волшбой, не так ли? — Валицын в упор смотрел на Кирилла.
— Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, — спокойно ответил на выпад Кирилл.
Валицын вежливо улыбнулся.
— Да, это правда.
— Замечу лишь, что вы весьма жестко подавляли те беспорядки, — сказал Павел.
— Князь, а вы бывали на заводах своего друга? Или хотя бы в своих деревнях?
— Не до того как — то было.
Валицын ухмыльнулся.
— Эти люди…Вы плохо понимаете, как и чем живёт большинство населения Империи. Вы проезжаете мимо их поселений в карете, и не смотрите в окно. Тем более, что дворянские кареты часто ездят по тем дорогам, на которые крестьянам с их телегами проход с некоторых пор закрыт. Кстати, закрыт моим отцом. По соображениям безопасности, а вовсе не для того что бы не портить вам аппетит картинами крестьянского убогого быта.
— Я проехал почти всю центральную и южную части Империи по железной дороге, — возразил князь.
— Это тоже самое, что преодолеть её на новомодном дирижабле. Князь, вы живете в своем мире, а ваши крестьяне и рабочие Домидова — в своем. И знаете, что я вам скажу? Это очень хорошо. Наш мир, мир образованных людей не должен пересекаться с их миром.
Кирилл откашлялся и вставил:
— Помимо нашего мира и мира крестьян — а он не столь уж страшен, как вы его описываете, князь, уверяю вас. Я, знаете ли, бывал, как вы сами понимаете, в самых медвежьих углах Империи. Всякого повидал. Так что судить могу. Так вот, есть и третий мир. Тот самый, что породил дирижабли и поезда. Его тоже подавлять будете?
Валицын дёрнул подбородком.
— Да, буду, если понадобится. Теперь, после гибели Друбецкого это станет проще. Кстати, ваших рук дело?
— Моих, — сказал Павел. Валицын поблагодарил его кивком головы, — я скажу гвардейцам, что старик ошибся с заклинанием и сам уронил на себя ледяную стрелу.
Более они не разговаривали до самого прибытия в Александровскую слободу.
Рассвет застал их в дороге, но Павел его не увидел. Его убаюкало в раскачивающейся карете, и он уснул. Разбудил его неделикатный шлепок по колену. Он открыл глаза. Кирилл смотрел в одно окно, Валицын в другое.
— Глянь, Паша, — сказал Кирилл и немного подвинулся, освобождая место у окна.
Павел выпрямился, потер глаза и вгляделся, щурясь от неяркого, холодного света, пробивающегося через хмурую пелену облаков. Пейзаж в мертвенно — бледном освещении казался несколько потусторонним. Колонна экипажей стояла, ожидая проезда. В обычное время даже гвардейцы, охранявшие границы Александровской Слободы, не рискнули бы навлечь на себя гнев высшей аристократии, заставляя их ожидать проезда. Значит, происходит что — то из ряда вон выходящее. Князь осмотрелся, гвардейцев видно не было.
— Дилмурод, братец, ты здесь?
Слуга спрыгнул с козел, вопросительно уставился на князя.
— У тебя выпить не найдется? — спросил князь нарочито громко, знаками украдкой показывая, чтобы Дилмурод подошел поближе, — знаю тебя, мошенника, у тебя всегда есть!
— Да, барин, найдётся, — в тон ему ответил Дилмурод, запуская руку под рубаху и делая пару шагов вперёд.
— Что происходит? — шепнул князь. Громко же сказал:
— Да не беспокойся, не оставлю я тебя без выпивки!
Князь буквально спиной чувствовал напряженные взгляды Валицына и Кирилла.
— Слобода в плотном кольце охраны, — быстро шепнул Дилмурод.
— И мне дай, — басовито сказал Кирилл.
— На мою долю останется? — вопросил Валицын.
— К сожалению, нет, мой дядюшка пьёт как и положено монаху!
— Так отправьте своего слугу на поиски, — вскричал Валицын, столь умело играя роль избалованного аристократишки, что у свободолюбивого сына пустыни рука рефлекторно легла на рукоять кинжала. Павел жестом успокоил его.
— Братец, пока мы тут время теряем, поищи-ка в окрестностях чего-нибудь бодрящего.
Дилмурод наклонился поближе и тихо сказал:
— Будем стоять недолго, гонец уже выехал в императорский дворец за личным разрешением на въезд. Я не успею вернуться до того как вы отъедете. Нагоню позже. Разузнаю, что в народе говорят.
Глава 15
Князь кивнул. Это был их излюбленный приём, опробованный во многих городах юга. Пока князь сводил знакомство с местной верхушкой, Дилмурод исследовал настроения простого люда. После они обменивались полученными знаниями, и получали целостную картинку.
Дилмурод ушёл, Павел опустил на окно плотную штору. Валицын поступил так же.
— Что думаете, молодёжь? — вопросил Кирилл.
— Думаю, хорошо что мы сейчас не в Слободе, и что вчера там не были, — сказал Валицын.
— Согласен, — кивнул Кирилл. Павел смотрел на них непонимающе.
Кирилл снисходительно улыбнулся и пояснил:
— Если слобода окружена гвардейцами, значит случилось что — то выходящее из ряда вон. Ну а нас в это время там не было, а значит перед Его Величеством мы чисты.
Павел собрался было сказать что-нибудь глубокомысленное и ничего не значащее, но карета тронулась, и все трое приникли к окнам.
Слобода с давних времён была окружена изгородью. Чисто символической с виду, но на самом деле очень хорошо охраняемой. Никому и в голову не приходило даже пытаться пересекать её иначе кроме как через ворота. Считалось само собой разумеющимся, что периметр зачарован мощнейшими заклятиями. Наиболее достоверным свидетельством небывалой мощи заклятия считался тот факт, что ни один маг не мог учуять этих заклятий. Время от времени в какую — нибудь горячую молодую голову приходила мысль проверить магический барьер. Кончалось это неизбежно тем, что дурака ещё на подступах к ограде перехватывали гвардейцы.