Безликий

***

А дальше — конфискация вещей, расплата, браслеты антимагии, наручники и изолятор. Он находился практически здесь же. Достаточно большое каменное здание расположилось в пятидесяти метрах. Отгороженное забором и охраняемое стражей с арбалетами.

Внутри — мрачное и холодное, пропахшее затхлостью и безнадёгой. Уже облачённого в старую серую робу меня провели по узкому коридору, а затем остановили возле железной решётчатой двери, бесцеремонно приперев к стене.

Затем один из сопровождающих меня стражей открыл эту самую дверь и отошёл чуть в сторону, освобождая проход. Второй подтолкнул меня, и мы прошли за стену. Не успев пройти и нескольких шагов, как услышал радостный голос, доносящийся из одной из камер.

— О-о-о, да неужели снизошло-то на вас благословение наконец-таки скрасить наше существование ещё хоть кем-то. А то с этим уже и поговорить не о чем.

К решётке одной из камер прильнул мужчина возрастом около пятидесяти лет. Глаза его выражали неподдельный интерес, а улыбка только подтверждала это. Человек весьма тучного телосложения в такой же серой робе буквально буравил меня своим взглядом.

— За что вы его сюда? По пьяне подрался с кем-то важным или что, магией баловался?

— Не твоё дело, Ксавьер! — злобно рявкнул на него стражник.

— Ой, хорош уже старика пугать, — театрально вздохнул заключенный, — Если бы ты действительно мог это сделать, меня бы тут не было, — стражник после его слов стал выглядеть ещё более раздраженно. Он завёл меня в камеру напротив, затем вышел, закрыл решётчатую дверь и только после этого снял наручники.

— Удачного времяпровождения, — буркнул он и направился к выходу.

— Эй-ей, ты скажи своим, чтоб харчи в этот раз получше принесли, — ответа на эти слова уже не последовало. Лишь металлическая дверь со скрипом закрылась, оставив теперь троих заключённых томиться в собственно обществе.

— Ну что же, — нарочито громко произнёс Ксавьер и неизвестно откуда выудил связку ключей, а затем открыл дверь своей камеры, — Раз уж ты теперь с нами, то давай рассказывай, какими судьбами тут оказался, — он подошёл к моей и с такой же лёгкостью отпёр и её, — Подрался с кем-то или что похуже?

— Священника ударил, — глаза Ксавьера наполнились нескрываемым удивлением после моего спокойного ответа.

— Тогда что ты тут делаешь, я понять не могу. Тебя по-хорошему по всем законам должны были уже гноить в восточном крыле минимум, — а затем его взгляд упал на мою левую руку, — А, вон оно как. То-то я думаю, что за ошейник на тебя нацепили… Ну-с, с прибытием, господин маг. Звать меня Калькас Ксавьер, но в здешних условиях просто «Гробовоз». Там в камере ещё то ли дрыхнет, то ли просто лежит Чарли «Бездух», — старик протянул мне руку.

— Угу… — сонно донеслось из камеры Гробовоза.

— Сол Делакс, — пожал я её без особого энтузиазма.

— Ну, думаю-с, величать тут тебя станут окороком.

— Из-за ноги?

— Верно судишь. Личико у тебя поприметней будет, но судьбу твою никто не знает и трогать не станут. Тем более, барского гнева побоятся.

— Слушай, а за выход из клетки ничего не будет? — действия Гробовоза вызвали во мне некоторое беспокойство.

— Пф-ф-ф, — сразу же усмехнулся он, — Мы ж в спокойном крыле. К нам заходят только чтоб еду принести, чтоб мы тут не окочурились. Ну и проверить, что живы ещё э-хе-хе.

— Яс-сно.

— Ну, тебя тут до поездки в Фолпорт будут держать? — я кивнул.

— Ну, тогда-с придётся ещё пару неделек помаяться.

— Переживу.

— Да, это-то понятно. Вам-то с Чарли что, трогать не станут, подержат, а потом из спокойного крыла на спокойную работёнку на зиму. Потом отпустят скорее всего. Ты ж… Наверное, с ночи, как пожар в доках был, здесь, — и вновь кивок, — Тогда по городу вроде каких-то сектантов поймали. Я думаю, ты кого-то из них в ночи пи****ул, иначе бы тебя уже повесили без вариантов.

— Ты вот так спокойно об этом рассуждаешь. Сам-то за что здесь оказался?

— О-о-о, это долгая история, — расплылся Гробовоз в улыбке, — Неужели захочешь слушать старика?

— Ну так, а чего не послушать бы.

— Тогда секундочку, — он вышел из камеры, а затем вернулся, держа в руках старую, потрёпанную, пожелтевшую колоду карт и уселся на скамью, — чтоб не скучно было.

— Так вот, случилось это уж с десяток лет назад. Водил я в то время катафалк, жил, не тужил да с мертвяками пиво пил. И как-то сказали мне с одного из пригородных поселений доставить вот сюда как раз в Катрас тело на похороны. Мне тогда заплатили, я вопросов не задавал. А потом оказалось, что везу я недавно убитого аристократа… — Гробовоз горько вздохнул, придавшись воспоминаниям, а затем вновь заговорил бодрее, раздавая карты — А родственнички у него оказались мстительные, и был я поставлен перед выбором: или гнить в земле или гнить в тюрьме. Я выбрал второе, а начальник тут оказался из тех, кто все эти высшие сословия не слишком любит, поэтому, ознакомившись, так сказать, с делом, определил меня сюда, подальше от всех тех, кто там за дело срок отбывает. Так что я тут, можно сказать, живу и лишними руками служу. Починить что-то, прибраться где-то, перетащить — это вот то, чем я здесь и занимаюсь. По теплу, конечно, в Фолпорт отправляют, ибо работники нужны, а я и не жалуюсь. Денежки-то понемногу платят, я хоть семье помочь могу. Так, ты ходишь.

— А сокамерник твой? — спросил я, взяв карты.

— Чарли? У него трагичная история случилась, — чуть помрачнел Гробовоз, — Жёнушка у него умерла, а он от отчаяния и попытался ритуал возвращения к жизни провести. А это ж тёмная магия, — замахал он картой передо мной, — Пас. Ну так его за этим делом застали и тут же в каталажку. Под запретом ведь. Он препираться не стал, вину признал, что мол да, ритуал проводил, но что его к тёмным относят, не знал. Комиссар с ни поговорил и по милости, наверное, решил старику жизнь скрасить. Ну а теперь мы тут втроём. О своей судьбе рассказывать будешь иль молчуном прослывёшь?

— О чём именно?

— Как жизнь тебя так потрепала-то? — он выложил на скамью каре из королей, — Четвёрка королей. Не каждый день, знаешь ли, видишь живого мага в таком состоянии.

— Нестабильные земли.

— На тварь какую-то нарвались? — спокойно, но с явным любопытством спросил сокамерник. Я отрицательно покачал головой.

— Проклятие. Пошли за схроном, а вещи там оказались с сюрпризом.

— И стоило оно того?

— Нет, — мрачно ответил я после недолгих раздумий.

— Знаешь, что я тебе скажу? Дурак ты. Самый настоящий, — Гробовоз посмотрел на меня, помолчал с десять секунд, а затем поучительно процедил, — Только самые законченные дураки ходят в нестабильные земли. Хоть подготовленные будут, хоть нет — результат всё равно один. Всем в земле гнить.

— Я, честно, даже знать не хочу, была ли цель какая-то у вас, или вы как большинство наслушались сказочек про артефакты и попёрлись туда, но… — он хрипло вздохнул и продолжил, — Вот прутся же бесконечно туда всякие эти… как их… тьфу-ты, авантюристы. Которые возомнили себя первоклассными наёмниками, которые всех готовы в капусту изрубить, а спрашивается, ради чего? Да только ради того, чтоб зайти в приграничье и там же полечь. Не-е-е, есть конечно и охотники, искатели, которые целенаправленно к центру идут ради какой-нибудь древности с эпохи Империй, — я непонимающе посмотрел на него, — Не в курсе? — отрицательно покачал головой, — Вот щас какая эра у нас?

— Четвёртая.

— Во-о-от, а это, — он вновь взмахнул картой в руке, — Это была середина третьей. Как раз перед великими войнами и пустошью. Тогда всё, говорят, было лучше. Города красивее, жизнь легче, но это уже никто не подтвердит. Мож, конечно, где-то с тех времён и остался какой-нибудь престарелый колдун, но, если и так, то наверняка он отшельничает где-то в своей башне на юге и уже явно не в здравом уме. Так вот, о чём это я. Ах, да, о центре нестабильных земель. Там же, как в конце войны ё**уло что-то, так жизнь и закончилась. Говорят, поначалу туда вообще невозможно было зайти, мол люди просто кх-х, и гибли. Потом уже полегче стало. Знавал я даже одного мужика, который дошёл до центра, по городам полазил, которые там остались. Даже добро вроде вынес некоторое. Правда, по возвращению долго не прожил… Повесился, царствие ему Господне. Так вот, к чему это я. А это я к тому, что вся эта дрянь в центре материка — одна сплошная срань и зло. Но это к твоему глазу, а с ногой что случилось, где оставил?