Страница 93 из 96
На ней было льняное платье без рукавов, перевязанное ремнем с мешочками на талии. Белоснежные волосы, кое где заплетенные в тонкие косички, почти доставали до пят.
Я растерянно смотрела то на нее, то на гончую… а потом вспомнила про Томаса, что остался на берегу пруда, и про Теона, который не знает, куда я делась.
— Мужчины подождут, — мягко сказала девушка, будто прочла мои мысли. А может и действительно прочла. — Не беспокойся, юная сенсария.
Она была молода, но ее речь, и то, как она себя держала… такому нельзя научить. С такой внутренней силой можно только родиться.
— Я… Где я? — меня хватило только на один вопрос.
— В мире, который создали я и Отец. Нравится? — улыбнулась она, с интересом рассматривая меня.
— Похоже на рай, — честно призналась я. — И совершенно не похоже на мир, в котором живу я. Но мне нужно туда прямо сейчас, прошу!
Сердце колотилось так, будто я до сих пор под водой и не могу дышать. Только Первая Мать, совершенно реальная, пусть и сошедшая со страниц книги о перворожденных, смотрела на меня так, будто нам некуда было спешить.
— Освободи ее, — мягкий приказ гончая поняла буквально и перехватила свое копье таким образом, что теперь держала остриё в ладони.
— Освободить от чего? — попятилась я, но воительница ловко взяла меня за руку, и просунув лезвие под браслет, разорвала его. Моментом позже в траву упал и второй браслет.
Следом она ловко расправилась и со своими браслетами тоже. Осознание того, что это не Эр обхитрил воительницу, а она его, было молниеносным, и, Небеса, таким радостным!
Облегчение наступило мгновенно, и разлилось по всему телу теплом. Трепетно шевельнулись крылья, а потом смело растянулись за моей спиной. И какое же это было удовольствие!
Утерев с лица слезы, не просто облегчения, а радости от спасения, я вдруг испугалась, что умерла, потому и случаются чудеса.
— Ты скоро вернешься и к отцу, и к суженному, — подбодрила меня Первая Мать. — А пока следуй за мной, мне нужно кое-что тебе рассказать.
Договорив, она отвернулась и пошла вдоль вытоптанной дорожки. Так и держа кошку на руках, девушка вела нас по великолепной, зеленой роще. Здесь цвели яблони и вишни, щебетали птицы, с ветки на ветку прыгали белки.
Скоро послышались волны. Шумные, но ласковые. И мы вышли на берег… Ледяного Моря!
— Смотри, — она указала на то место, где через много лет появится башня с миррором. — Это море создал Отец, — между делом отметила Мать. — Ты здесь уже бывала, ведь так?
— Можно и так сказать.
— Мир вокруг тебя прямо сейчас — это не рай. Он изначально был задуман именно таким.
— Тогда откуда взялись пустыни и холода?
— Мир заболел, когда погиб Отец, — вдруг погрустнела Первая Мать. — Но болезнь эта долго была незаметной. Очень долго. Затем образовалась магическая Черта — символ расколотого мира. Так появились Авента и Сорра. Исправить этого я уже не могла. А вот наделить их бессмертными армиями, и защитить границу джиннами у меня получилось, хоть на это и ушли последние силы.
Внезапно образовавшийся ком в горле никак не уходил, пока я слушала рассказ Первой Матери.
— Мириам страдала, и хотела для тебя иной участи. Счастливой. Рядом с тем, кто является твоей судьбой. Только я знала, что миррор уже раскрывает свои сети и ждет, когда его обнаружит маленький сын правителя Авенты. И рассказала ей об этом. В ответ, Мириам просила о возможности защитить тебя и Теона. Даже после собственной смерти.
Я не могла не озвучить свой главный страх.
— Миррор как-то связан с ней, или нет?
— С Мириам? — удивилась Первая Мать. — Конечно, нет! Миррор должен был стать кульминацией умирающей Авенты, раскрыться вратами ада на земле. А Мириам, ради тебя и Теона, ради вашего будущего, пожелала это остановить, и…
— И? — я искала в голубых глазах Матери ответ.
— Она пожелала этого так сильно, что Небеса возвели над черными водами гробницу.
— Выходит, башня должна была сдерживать миррор? — догадалась я.
— Насколько это возможно, да. Теон никогда не видел в черных водах того, что видела ты. Сила, исходящая от башни, влияла на миррор. Гробница, как могла, защищала вас. Особенно тебя. Ведь именно там ты нашла первые лунные кристаллы с воспоминаниями Мириам. Она настолько хотела показать тебе правду, что сумела сделать это в самом губительном месте на земле, и даже черные воды не смогли победить ее намерение, — с улыбкой добавила Мать.
Голова разрывалась от ее рассказа. А ведь все это время я думала, что миррор как-то связан с моей мамой. И что она причастна к тем ужасам, что происходили по велению черных вод.
Оказалось, что башня все это время нас защищала. Как могла, но защищала. Небеса!
— Авента больше не умирает, — решила важным добавить я, — а вот Сорра иссыхает. Почему? Новая сенсария еще не родилась, так откуда изменения?
Первая Мать всматривалась в даль, то и дело взглядом возвращаясь на берег моря.
— Видишь мир, в котором живу я? А ребенка у меня видишь? — она засмеялась, а я не поняла почему. — Миру нужна любовь, Лея. Любовь двоих: Матери и Отца. Тогда-то и уходят снега, проходят катастрофы. Авента расцвела, когда оттаяли чувства Теона. А Сорра подобна пустыне, потому что там в неволе была ты.
— Тогда к чему цикл жизни сенсарии?
— Когда Мать не находит Отца, ей остается любить только свое дитя.
С этими словами она подозвала гончую и что-то шепнула ей на ухо. Та кивнула, снова поклонилась и отошла.
— Ты нашла сердце Матери, Теон уже какое-то время носит в груди сердце Отца. Думаю, ты знаешь, что делать дальше.
— Не совсем…
— А теперь прощай, Лея, — неожиданно произнесла она. — Мне пора.
— Нет, куда же? У меня еще столько вопросов!
Но ее было уже не остановить, она бежала к линии горизонта, туда, где виднелась мужская фигура. Не сложно было догадаться, что это Отец.
— Зачем ты забрала жизнь Мириам? — произнесенный одними губами вопрос развеял ветер. — И почему, раз Теон моя судьба, нам пришлось так много сражаться?
— Госпожа, — окликнула меня воительница. — Прикажите крыльям перенести нас.
— Да, конечно, — опомнилась я, и снова почувствовала ужас. — К пруду…
— В гробницу, что под Песчаным Замком, — поправила меня гончая, — и как можно скорее!
В нечеловеческих глазах воительницы я прочитала испуг, и почему-то решила, что Мириам угрожает опасность. Уговаривать меня не пришлось.
Крылья послушно растянулись за спиной, и обняв меня с воительницей, перенесли в пещеру.
Первым делом я осмотрелась по сторонам в поисках опасностей. Например, людей, которые могут навредить ей. Но здесь были не люди.
Здесь были гончие. И их было так много, что яблоку было упасть негде. Они окружали башню плотной, немой толпой.
— В чем дело? — я обратилась к той воительнице, что освободила меня от браслетов.
— Идем, сенсария, — она взяла меня за руку, и протискиваясь между своих сестёр, повела прямиком к башне.
А уже внутри, поклонившись перед памятником, гончая бережно сняла с лунного кристалла полотно. Камень напитался светом и явил нам Мириам. Сердце сжалось и загрохотало в груди. Но не только из-за неё.
— Надо помочь Томасу, — произнесла я, на что воительница приложила палец к губам, призывая к тишине.
— Надо помочь сенсарии.
Наверное, я ее неправильно поняла. Но мешать не стала. Да и как можно помочь застывшей в кристалле и давно умершей Мириам? Ответа у меня не было.
Есть ли он у воительницы?
Она обошла кристалл, обтянутые серой кожей пальцы бережно коснулись глянцевой поверхности, и мама шевельнулась. Гончая смотрела на нее несколько долгих секунд, а затем убрала от камня руку и запела.
Грустно. Мощно. Не разжимая губ.
Я отошла на несколько шагов назад, и на всякий случай прислонилась к стене. Происходит что-то неладное. Я готова поклясться, что в пещере собрались все гончие Сорры, до того их много!
Воительница все так же протяжно напевала грустную мелодию. Звук был глубоким, гортанным. И даже чем-то напоминал плачь.