Страница 41 из 46
В Обсерватории было пусто. Саймон пробрался к тому месту, где Джелой разводила костер. Пепел все еще оставался теплым, Саймон добавил в него несколько кусочков дерева, лежавших рядом, и посыпал их горстью опилок. Затем ударил кремнем по железу, чтобы снова разжечь костер. Однако огонек тут же погас, и ему пришлось постараться, прежде чем загорелся небольшой костер.
Рамка зеркала Джирики, украшенная резьбой, стала теплой в руке Саймона, но отражающая поверхность, когда он прижал ее к щеке, оставалась холодной как лед. Он подул на нее, как на искру не желавшего разгораться костра, и снова поднес к лицу.
Его шрам, уже не такой яркий, превратившийся в белую линию, шедшую от глаза, вдоль щеки и челюсти, мог принадлежать солдату, сражавшемуся за благородное дело. Снежно-белая прядь также придавала мужественности. Бородка, которую он погладил, не удержавшись, делала его похожим если не на рыцаря, то скорее на юношу, чем на мальчика. Интересно, что подумала бы Мириамель, если бы увидела его сейчас.
Возможно, скоро я ее найду.
Саймон слегка наклонил зеркало так, что свет костра коснулся только половины его лица – другая осталась в красноватой тени. Он тщательно обдумал слова Джелой про Обсерваторию: прежде ситхи, находясь на больших расстояниях, говорили отсюда друг с другом. Он попытался представить, как древность и тишина накрывают его капюшоном. Однажды ему уже удалось отыскать Мириамель при помощи зеркала, хотя он даже не пытался; вдруг у него и сейчас получится, в полной магии Обсерватории?
Пока он смотрел на половинку своего изображения, свет костра изменился, мерцание начало слабо колебаться, потом превратилось в равномерную пульсацию пурпурного цвета. Лицо в зеркале растворилось в серой дымке, Саймон почувствовал, как он в нее падает, и в голове у него промелькнула короткая радостная мысль:
А ведь никто не хочет учить меня магии!
Рамка зеркала исчезла, и теперь Саймона со всех сторон окружал серый туман. После путешествия, которое он недавно совершил, Саймон не почувствовал страха: он находился на знакомой территории. Но в тот самый момент, когда он об этом подумал, ему в голову пришла новая мысль. Прежде он мог рассчитывать на друзей. Сейчас же рядом не было Лелет, которая могла бы разделить с ним трудности, или Джелой с Бинабиком, способных в любой момент прийти на помощь. Саймон вдруг ощутил легкий укол страха, но сумел с ним справиться. Однажды он использовал зеркало, чтобы связаться с Джирики, не так ли? И тогда никто ему не помогал. И все же небольшая часть его сознания понимала, что призыв о помощи может быть более простым делом, чем путешествие в одиночку по Дороге Снов.
Джелой сказала, что осталось совсем мало времени и скоро Дорога Снов станет непроходимой. Возможно, это его последний шанс связаться с Мириамель и спасти ее, вернуть обратно. Если бы Бинабик и остальные узнали о том, что он задумал, он определенно его лишился бы. Он должен идти вперед. К тому же Мириамель будет довольна и удивлена…
Серая пустота показалась ему более плотной, и теперь он плыл в студеной, мутной воде. Как здесь найти дорогу, если нет ни одного знака? Саймон нарисовал в сознании образ Мириамель, как делал на закате, когда путешествовал по Дороге Снов с друзьями, однако на сей раз ему не удавалось его удержать. Нет, у Мириамель не такие глаза. И волосы, пусть и выкрашенные для маскировки, никогда не были рыжеватого цвета. Он сражался с непокорными картинами, но черты потерявшейся принцессы никак не получались правильными. Он даже не помнил, какими они должны быть. У Саймона возникло ощущение, будто он пытается создать витражное стекло при помощи цветной воды: образы сливались, все его попытки получались неудачными.
Между тем серое пространство вокруг него начало меняться. Саймон не сразу это заметил, но если бы он находился в своем теле – о чем он внезапно пожалел, – волосы у него на затылке встали бы дыбом и по всему телу побежали бы мурашки. Что-то разделяло с ним пустоту, нечто очень большое. Он ощущал его мощь, но не так, как во время бури, в которую попал во сне, – это существо не было силой, лишенной сознания: от него исходили эманации разума и злобного терпения. Саймон почувствовал, как оно скрупулезно его изучает, так пловец в открытом море понимает, что под ним, в черных глубинах, проплывает огромная рыба с огромными плавниками.
Теперь одиночество Саймона стало внушавшей ужас обнаженностью. Он сопротивлялся, пытаясь войти в контакт с чем-нибудь, способным вытащить его из бесприютной пустоты, чувствовал, как становится меньше от страха и дрожит, точно пламя угасающей свечи, – он не знал, как покинуть это страшное место. Саймон попытался вырваться из жуткого сна, проснуться, но, как в детских кошмарах, ему не удавалось справиться с чарами. Он вошел в сон, не засыпая, – и как же теперь проснуться?
Размытый образ не-Мириамель по-прежнему оставался рядом. Саймон попытался приблизиться к нему, оторваться от огромного медлительного существа, которое его преследовало.
Помогите! – безмолвно закричал он и уловил мерцание узнавания где-то на границе своих мыслей. Саймон потянулся к нему, так жертва кораблекрушения цепляется за деревянный обломок обшивки. Новое присутствие стало немного заметнее, но и существо из пустоты увеличивало собственное могущество, не давая Саймону сбежать. Он почувствовал злобный смех – враг наслаждался безнадежностью его борьбы, но Саймон понимал, что он начал уставать и скоро закончит свою игру. Какая-то убийственная сила окружила его со всех сторон, и ее ледяной холод замораживал все его попытки еще раз дотянуться до далекого присутствия. И все же Саймон до него добрался сквозь бескрайнее пространство сна и вцепился, стараясь не отпустить.
Мириамель? – подумал он, надеясь, что не ошибся, охваченный ужасом при мысли, что может утратить такой непрочный контакт. Кем бы ни была другая сущность, она наконец поняла, что он где-то рядом, но поймавший его враг уже не отступал. Черная тень двигалась сквозь него, уничтожая свет и мысли…
– Сеоман?! – Внезапно он ощутил рядом новое присутствие – и оно не было женским, темным или смертельным. – Иди ко мне, Сеоман! – звал он. – Иди!
Саймон почувствовал прикосновение тепла. Холодная хватка темного существа на миг стала крепче, а затем исчезла – и не из-за того, что оно потерпело поражение, просто ему надоело тратить силы на мелочи, так кошка теряет интерес к мышке, сумевшей забраться под камень. Серое пространство вернулось, все еще лишенное направления, потом начало клубиться, словно облака под порывами сильного ветра, и перед Саймоном появилось лицо с тонкими чертами и глазами, подобными жидкому золоту.
– Джирики!
– Сеоман, – ответил ситхи. У него было встревоженное лицо. – Ты в опасности? Тебе нужна помощь?
– Думаю, сейчас мне уже ничего не грозит. – И в самом деле, он больше не ощущал присутствия жуткого существа. – Что это был за ужас?
– Я точно не знаю, что тебя схватило, но оно не из Наккиги, оказалось, что в мире есть нечто более злое, чем даже мы могли представить. – Несмотря на разъединенность общения на Дороге Снов, Саймон чувствовал, что ситхи внимательно его изучает. – Ты хочешь сказать, что обратился ко мне не по какой-то определенной причине?
– Нет, я не собирался входить с тобой в контакт, – ответил Саймон, который теперь, когда ему больше не грозила опасность, почувствовал смущение. – Я пытался отыскать Мириамель – королевскую дочь. Я тебе о ней рассказывал.
– В одиночку, на Дороге Снов? – В голосе Джирики слышался гнев, смешанный с холодным смехом. – Юный глупец! Если бы я не отдыхал рядом с тем местом, где ты находишься, – рядом мысленно, я имел в виду, – лишь Роща знает, какая судьба тебя ждала бы. – Через несколько мгновений от Джирики повеяло теплом. – И все же я рад, что с тобой все в порядке.
– И я рад тебя видеть. – Так и было. Раньше Саймон не понимал, как сильно ему не хватало спокойного голоса Джирики. – Мы находимся на Скале Прощания – на Сесуад’ре. Элиас послал к нам армию. Ты можешь помочь?