Страница 21 из 46
– И мое, ваше высочество. – Граф бросил сумки, которые принес с собой, к стене у двери, затем коротко преклонил одно колено, встал, и они с Джошуа обнялись. – Привет от народа Эрнистира в ссылке.
Джошуа быстро представил Эолейра тем, с кем он еще не встречался. Саймону граф тепло улыбнулся и сказал:
– Я кое-что слышал о твоих приключениях с тех пор, как сюда прибыл. Надеюсь, ты уделишь мне немного своего времени и мы поговорим.
Польщенный его вниманием Саймон кивнул.
– Конечно, граф.
Джошуа подвел Эолейра к длинному столу, на котором лежал Шип, торжественный и наводивший ужас, как король на похоронных дрогах.
– Знаменитый меч Камариса, – сказал эрнистириец. – Я много о нем слышал, и сейчас у меня странное чувство: наконец-то я его вижу и понимаю, что он действительно существует и выкован из металла, как и любое другое оружие.
Джошуа покачал головой.
– Нет, он не совсем похож на обычное оружие.
– Могу я к нему прикоснуться?
– Разумеется.
Эолейр с трудом сумел приподнять рукоять с каменного стола. Вены у него на шее напряглись и выступили под кожей, когда, приложив все силы, он попытался взять меч со стола. В конце концов он сдался и вытер мокрые от пота пальцы.
– Тяжелый, точно мельничный камень.
– Иногда. – Джошуа похлопал его по плечу. – В другие времена он становится легким, точно перышко. Мы не знаем, почему так происходит и какая нам будет от него польза, но ничего другого у нас нет.
– Отец Стрэнгъярд рассказал мне про стихотворение, – сказал граф. – Думаю, я смогу многое вам поведать про Великие мечи. – Он оглядел комнату. – Если сейчас подходящее время.
– У нас военный совет, – просто ответил Джошуа. – Этим людям можно рассказать все, и мы с нетерпением ждем новостей про мечи. Разумеется, еще мы хотим услышать про ваш народ. Насколько я понимаю, Ллут мертв. Примите наши искренние соболезнования. Он был поразительным человеком и прекрасным королем.
– А также его сын Гвитинн, – кивнув, добавил Эолейр.
Сэр Деорнот, сидевший рядом, застонал.
– О боги, какая ужасная новость! Он выступил из Наглимунда почти сразу после осады. Что произошло?
– Его захватили бандиты Скали из Кальдскрика и жестоко убили. – Эолейр опустил глаза. – Бросили тело у подножия горы, как мусор, и ускакали.
– Да будут они прокляты! – прорычал Деорнот.
– Мне стыдно называть их своими сородичами, – сказал Изорн.
Его мать кивнула, соглашаясь.
– Когда вернется мой муж, он разберется с Острым Носом. – Ее слова прозвучали так уверенно, будто она говорила про то, что вот-вот наступит рассвет.
– Тем не менее мы все здесь соотечественники, – сказал Джошуа. – Мы один народ. И вместе выступим против общих врагов. – Он показал на табуреты, стоявшие у стены. – Прошу вас, садитесь. Нам придется самим разбираться со своими проблемами: и я подумал, что чем меньше наша группа, тем легче будет говорить открыто.
Когда все расселись, Эолейр рассказал о падении Эрнистира, начиная с бойни у Иннискрича и смертельной раны Ллута. Едва он начал говорить, как снаружи донесся какой-то шум, и через мгновение в зал ввалился старый шут Тайгер, а следом за ним Санфугол, который вцепился в его рубашку, пытаясь остановить.
– Так-так! – Старик уставился на Джошуа покрасневшими глазами. – Ты знаешь про верность не больше твоего брата-убийцы!
Он покачнулся, когда Санфугол в отчаянии снова потянул его на себя. Волосы у Тайгера – те, что еще остались, – торчали в разные стороны, щеки алели от чрезмерно выпитого вина.
– Пойдем отсюда! – сказал арфист. – Прошу прощения, мой принц, он неожиданно выскочил передо мной и…
– Подумать только, после стольких лет службы, – захлебываясь, заявил Тайгер, – что меня… меня… исключили, – он произнес это слово старательно и гордо, не замечая, что у него на подбородке застыл сгусток слюны, – изгнали и не допускают на советы, в то время как я был ближе всех к королю и его сердцу…
Джошуа встал и печально посмотрел на шута.
– Когда ты в таком состоянии, я не могу с тобой разговаривать, старик. – Он нахмурился, наблюдая за тем, как Санфугол сражается с Тайгером.
– Я помогу, принц Джошуа, – сказал Саймон.
Он не мог больше смотреть на то, как унижается старик. Саймон и Санфугол сумели развернуть Тайгера, и, как только шут оказался спиной к принцу, казалось, боевой запал его покинул, и он не сопротивлялся, когда его повели к двери.
Снаружи, на вершине горы, дул ледяной ветер, Саймон снял плащ и завернул в него Тайгера, который уселся на верхней ступеньке – куча выступавших под тонкой кожей костей – и сказал:
– Кажется, меня сейчас вырвет.
Саймон похлопал шута по плечу и беспомощно посмотрел на Санфугола, во взгляде которого не увидел ни капли сострадания.
– Он все равно что ребенок, – проворчал арфист. – Нет, дети ведут себя лучше. Взять, например, Лелет, которая вообще не разговаривает.
– Они же от меня узнали, где найти проклятый черный меч, – пробормотал Тайгер. – Я им сказал, куда идти. И про другой тоже, который Элиас отказался взять. «Ваш отец хочет, чтобы он принадлежал вам», – сказал я ему, но он не желал меня слушать. Бросил на землю, как змею. А теперь еще и черный меч. – По щеке с седыми бакенбардами сбежала слеза. – Он вышвырнул меня, точно кожуру от апельсина.
– Он о чем? – спросил Саймон.
Санфугол поморщился.
– Он что-то рассказал принцу про Шип перед тем, как вы отправились его искать. А остального я не понимаю. – Он наклонился и взял Тайгера за руку. – Уф! Хорошо ему жаловаться – он не должен играть роль няньки для самого себя. – Арфист кисло улыбнулся Саймону. – Ладно, наверное, и у рыцарей бывают плохие дни, верно? Когда люди нападают на тебя с мечом в руках и все такое? – Он потянул шута на себя, заставив его встать, и стал ждать, когда старик восстановит равновесие. – У нас с Тайгером сегодня отвратительное настроение, Саймон. Ты тут совершенно ни при чем. Приходи как-нибудь ко мне, и мы выпьем вина.
Санфугол отвернулся и пошел прочь по качавшейся на ветру траве, пытаясь поддерживать шута и одновременно не подпускать его слишком близко к своей чистой одежде.
Когда Саймон вернулся в Дом Прощания, Джошуа ему с признательностью кивнул, и Саймон подумал, что довольно странно получать благодарность за такое неприятное дело. Эолейр заканчивал рассказ о падении Эрнисдарка и бегстве своего народа в горы Грианспог. Когда он заговорил о том, что под руководством дочери короля оставшиеся в живых эрнистирийцы ушли в пещеры, которых великое множество, герцогиня Гутрун улыбнулась.
– Мегвин умная девочка. Вам повезло, что она у вас есть, раз уж жена Ллута оказалась такой бесполезной, как вы утверждаете.
На лице графа появилась печальная улыбка.
– Вы правы, леди. Мегвин действительно дочь своего отца. Я даже думал, что она станет лучшим правителем, чем Гвитинн, который иногда отличался невероятным упрямством, однако сейчас я в этом не так уверен.
Эолейр рассказал о странностях Мегвин, ее видениях и снах и о том, что они привели его и дочь Ллута в самое сердце горы, в древний каменный город Мезуту’а. Когда он заговорил о самом городе и его необычных обитателях, дваррах, все слушали в потрясенном молчании, и только на Джелой и Бинабика, казалось, история Эолейра не произвела особого впечатления.
– Поразительно, – прошептал Стрэнгъярд, глядя на сводчатый потолок Дома Прощания, как будто вдруг оказался под горой Грианспог. – Зал Узоров! Какие чудесные истории, наверное, там написаны!
– Вы сможете прочитать их позднее, – улыбнувшись, сказал Эолейр. – Я рад, что дух учения пережил злую зиму. – Он снова повернулся к собравшимся. – Но, наверное, важнее всего то, что рассказали нам дварры про Великие мечи. Они утверждают, что именно они выковали Миннеяр.
– Мы немного знаем историю Миннеяра, – сказал Бинабик, – и дварры – или двернинги, как их называют северяне, – в ней участвуют.