Страница 72 из 92
Глава 28
В глазах потемнело.
Сознание накрыла тишина, однако продолжалось это недолго.
Когда я вновь смог видеть, то все вокруг было красным. Словно алая пелена покрыла весь мир целиком.
Пронзительного крика полного боли больше не было, а вот сама боль осталась. Острая и яркая, боль пульсировала в такт биению сердца и разлеталась дальше по всему телу.
— Живой, — констатировала смутно знакомая краснокожая девушка.
Только спустя пять секунд я узнал перед собой Звереву.
Красная пелена нехило так искажала зрение. Анна стояла в метре от меня, а взгляд ее отображал беспокойство и восхищение одновременно.
Вокруг девушки защитным коконом пульсировало облако алых нитей.
Разглядеть их в красном спектре удалось не сразу, но они угрожающе мигали и буквально фонили «опасностью», заставив обратить на себя внимание.
Секунду помедлив, я посмотрел на свои руки и заметил, что алые нити плотно обволакивают мое тело.
Я с усилием тряхнул руками, но ничего не изменилось. У меня словно появился новый слой кожи. Болезненный такой и недвусмысленно угрожающий сплющить меня своим давлением до смерти.
Однако боль оказалось терпимой, а внешнее давление хоть и неприятное, но двигаться я мог, хоть и далеко не так быстро, как привык.
— Как я выгляжу? — задал я вопрос и не узнал собственный голос.
Он звучал глухо, отдаленно и крайне неестественно. Алые нити частично подавляли даже звуковые волны.
Тем не менее Зверева меня поняла и задумалась.
— Как ожившая картинка с учебников биологии, — подобрала наконец формулировку Анна, — словно тебе мышцы натянули поверх кожи.
— Значит, выгляжу устрашающе, — довольно улыбнулся я и покрутил плечом.
Тело слушалось все лучше.
— Это странно… — проговорила Зверева медленно обходя меня по кругу с озадаченной мордашкой, — защитный контур не принимает тебя за своего, но и врагом не считает. Он словно… словно просто смирился с твоим присутствием внутри. Как ты это сделал?
— Укротил, — пожал я плечами.
Правда затратил на это практически всю поглощенную из Невского Ж
Собственно мой эфириал оказался настолько опустошенным из-за этого факта, что сейчас и двух слов связать не мог, а потому передавал свое ярое возмущение чистыми эмоциями.
Внешнее давление постепенно снижалось, как и боль. Однако внезапно закружилась голова. Да так резко, что я едва смог устоять на ногах и оперся плечом на край беседки.
Зверева тут же отключила защитный контур и дышать стало в миллиард раз свободнее. Красная пелена постепенно сошла на нет и вернула обычный спектр моему зрению. Внешнее давление исчезло окончательно, словно я резко вынырнул из глубин океана.
А еще скрутило живот и накатил такой животный голод, как будто я месяц не ел.
— Ты в порядке? — подскочила Анна с обеспокоенным видом, но я остановил ее выставленной ладонью.
— В полном, — не смог я скрыть торжествующую улыбку, — просто проголодался как зверь.
— Ой, там еще остались некоторые запасы… что именно приготовить?
— Всего и побольше, — прислушавшись к ощущениям ответил я, — а лучше приготовь вообще все что осталось.
— Сделаю, — понимающе кивнула Анна и умчалась в свою палатку.
Кухонный блок в царской палатке был не в пример меньше ванного, но зато был укреплен от неблагоприятных воздействий по высшему разряду. Видимо Михаил Елецкий оставаться голодным не любил куда больше, чем грязным.
Сам же я нашел в себе силы встать ровно и выбрался из беседки. К дикому голоду добавился адский сушняк и с каждой минутой становилось только хуже.
Ж
— Ну и что думаешь, приятель? — спросил я.
— Хорошо, — удовлетворенный ответом кивнул я, — будь готов, в следующий раз сдерживать свой аппетит не придется.
— Так они готовы? — раздался в просторном кабинете обеспокоенный голос Прохора.
Старый гвардеец не мог найти себе места и даже любимый чай не мог успокоить тревожное отцовское сердце.
Глядя на это, Михаилу Елецкому было приятно думать, что его подданный так рьяно беспокоится за Империю, а не только за свою дочь. Правда государь знал, что это не так, но не спешил осуждать своего гвардейца. Он то своих близких эвакуировал подальше от столицы, а вот Анна Зверева осталась в самом эпицентре. По своей воле, но все же.
— Будем надеяться, — размеренно ответил Михаил Елецкий.
Расклад в его видениях за эти шесть дней не изменился. Все те же сто к одному.
С одной стороны, может показаться что княжич Соколов не добился прогресса.
С другой же, тот единственный вариант будущего, который ведет к процветанию Империи никуда не исчез, а значит, княжич на верном пути.
По крайней мере, государь в это верил и старательно распространял свою веру вокруг.
— Связь пропала слишком рано… а еще эта просьба об эвакуации города заранее… — мельтешил Прохор Семенович, заменяя суетой отчаянное желание отправиться на помощь княжичу и своей дочери, — может, я все же…
— Нет, Прохор, — покачал головой государь, — ты нужен мне здесь.
Говорить о том, что его присутствие только помешает, Михаил Елецкий не стал. Старый гвардеец был нужен ему уверенный в своих силах и живой.
— Ждать, — проскрипел зубами Прохор, но спорить с прямым приказом государя не мог. Хоть и понимал, что его личное присутствие в Царицыне сейчас не требуется.
Один из трех Витязей, князь Донской не только вернул Богатыря Кочубея живым, но и принес государю настолько жесткие вассальные клятвы, что, по сути, навечно привязал себя к роду Елецких.
Именно к роду, а не трону. Теперь даже если следующим государем Рюрик изберет потомка другой фамилии, род Донских останется вассалом Елецких.
При таких условиях оставаться в Царицыне и дальше не было смысла, но государь приказал ждать. Просто сидеть и ждать.