Страница 23 из 92
Глава 9
Казавшийся неуловимым, женский силуэт замер перед нами на мгновение, а потом опустился на колени как подкошенный.
— Аннушка… — с теплотой в голосе прохрипел старик и погладил растрепанные светлые волосы.
От касания холодной слабой руки одну из сильнейших одаренных что я знал в этом мире передернуло. Ее вечно гордые плечи осунулись, губы задрожали, а дыхание предательски сбилось.
— Я… я… — попыталась найти слова Зверева, но не смогла и просто уткнулась носом в объятия Стародубского.
— Не раскисай, внучка, — нашел в себе силы улыбнуться старик, — все будет хорошо.
— Не будет! — безжизненным голосом отозвалась Зверева и чуть отстранилась.
Ее голос слегка окреп одновременно с появлением парообразной ауры ярости, которая начала приходить на смену горю, но еще тщательно контролировалась девушкой.
Зверева прекрасно понимала, что видит своего приемного дедушку живым последний раз и отчаянно не желала тратить драгоценные секунды на слезы или гнев.
— Обязательно будет, — упрямо повторил Стародубский, гордо любуясь выдержкой лучшей из своих учениц, — рано или поздно приходит время каждого, Аннушка. Уж поверь старику…
— За тобой пришло не время, — сжала кулаки Зверева и силой воли удержала себя от того, чтобы не повернуть голову к центру дворика.
Анна лучше других знала, что стоит ей увидеть Феликса, сдержаться и продолжить последний разговор со стариком она не сможет и будет жалеть об этом всю свою жизнь.
— Ошибаешься, дитя, — прокашлял Стародубский, — время имеет множество обличий. В том числе и хороших, что ждут тебя в будущем.
— Будущее… — болезненно скривилась Зверева, — зачем мне будущее, в котором у меня никого нет⁈
— Вновь ошибаешься, — с иронией ухмыльнулся старик.
— Даже не начинайте что вот этот придурок для меня… — начала распаляться Зверева.
— У тебя есть отец, — перебил ее Стародубский и тело девушки словно током прошибло от столь резкого поворота.
— Который бросил меня в детстве⁈ — после секундной слабости вновь взяла себя в руки Зверева.
С каждой секундой держать себя под контролем девушке удавалось все тяжелее, и только вложенная в ее ладонь едва теплая старческая рука и единственный на всем свете родной голос сдерживал ее разъедающую изнутри ярость.
— Который любил тебя достаточно сильно, чтобы отпустить, — неожиданно нашел что ответить Стародубский, — любил достаточно сильно, чтобы найти того, кто о тебе позаботится вместо него и даст то, чего никак не мог дать он. Безопасность и возможность жить.
— О чем вы говорите… — дрожащим голосом спросила Зверева, — я не понимаю…
Глубокие полные мольбы глаза внучки, казалось, вдохнули новую жизнь в умирающего старика, но это ощущение было ложным.
Панцирь техники времени начал неумолимо сжиматься, отсчитывая последние секунды жизни человека, который умудрился подчинить себе силу пробужденного Эфириала Времени и остаться собой.
— Данная взаймы каждому гвардейцу Сила Императора не должна передаваться по наследству, ведь она заемная, чужая… — начал поучительным тоном Стародубский.
Его голос слабел, техника остановки времени постепенно развеивалась, но устремленные на него полные любви глаза приемной внучки придавали сил говорить. Демьян Афанасьевич Стародубский не мог подвести свою Аннушку.
Только не сейчас.
После стольких лет он чувствовал, что обязан выцарапать у вселенной эти секунды и закончить рассказывать то, о чем молчал столько лет. Практически все зеленые эфирные осколки уже истаяли, а обломки трости обратились прахом, но Стародубский не упрямо продолжал.
—… но иногда случается так, что у гвардейца рождается дитя, унаследовавшее чужую силу. На первый взгляд такое дитя кажется идеальным гвардейцем и служителем государя. Ведь оно рождается с пробужденным источником и воспринимает заемную Силу Императора куда лучше других, так как рождено с ее частью. Однако есть одно «но», из-за которого таких детей убивают сразу после рождения… убивают как слепых котят… всех без исключения…
— Такие дети способны подчинять Силу Императора своей воле, — закончил я за старика, только сейчас осознав, что Зверева находится внутри техники не потому, что ей позволил Стародубский, а благодаря собственным силам.
Потому что так захотела сама.
Прямо сейчас Анна Зверева оказалась сильнее техники, которую боялись все Рюриковичи. Сильнее техники, которая заморозила Феликса, гвардейца, аккумулировавшего всю силу, которой питал его Илья Невский последние двенадцать лет.
Даже Алекс с его Эфириалом Пустоты не смогли противиться технике времени, а дар Мина перенапряжен так, что мой эфириал и выдохнуть не может.
— Верно… — прохрипел Стародубский, которому каждое последующее слово давалось тяжелее предыдущего, — смышленый у тебя, подопечный, Аннушка. Ты уж береги… его.
Девушка коротко кивнула не глядя на меня и закусила губу. Ее куда больше волновал другой вопрос, который она все не решалась задать.
— Кто… — дрожащим голосом осторожно спросила Зверева, до ужаса боясь услышать ответ, — кто мой отец?
— Ты и сама знаешь кто он, дитя… — прошептал старик и его глаза остекленели с замершей теплой улыбкой на лице, а тело обмякло.
Техника времени развеялась. Остатки скукожившегося панциря лопнули, словно мыльный пузырь, и на нас обрушились громкие звуки, среди которых характерно выделялся оглушающий скрип.
Я обернулся и увидел, как мерцающие черным дымом корни исполинского дерева отчаянно пытаются смять заключенного внутрь здоровяка.
—… СУК*!!! — выругался борющийся с деревом за свою жизнь Феликс и только сейчас увидел нас.
Его напряженный холодный взгляд мазнул по всем присутствующим и остановился на хрупкой на вид спине девушки, которая в этот момент бережно уложила мертвое тело Стародубского на землю, заботливо прикрыла ему глаза и поцеловала в лоб.
— Аня? — замешкавшись на секунду, выпалил Феликс и сглотнул ком в горле, когда увидел ее пылающие яростью глаза.
— Ты все не так поняла!! — залепетал Феликс и взмахнул своей единственной свободной рукой в примирительном жесте.
Мгновением спустя раздался хлопок и волной чистого эфира меня швырнуло вбок.
Атаку голым эфиром ужасающей мощи нивелировал Мин, а поднявшуюся на ноги Эмилию спас подсуетившийся Алекс.