Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 9



Помимо ВМ1000 в арсенал люфтваффе входили авиационные мины трех типов. Самая маленькая – LMA – при общем весе в полтонны имела заряд взрывчатки в 300 кг. Мина LMB при общей массе 920 кг начинялась 680 кг взрывчатки. Они обе могли сбрасываться как на парашюте, так и без него, с малой высоты. В распоряжении люфтваффе также имелась донная мина LMF, которая могла устанавливаться на глубинах до 300 м. Что касается ВМ1000, имевшей кличку «Моника», то она могла быть оснащена и обычным ударным взрывателем, что превращало ее в бомбу большой разрушительной силы. В отличие от фугасных бомб аналогичной массы (SC1000), которые при падении уходили в грунт, мина взрывалась на поверхности и наносила гораздо больший ущерб промышленным и жилым постройкам. Один взрыв ВМ1000 мог уничтожить целый городской квартал.

Отметим, что само решение немцев начать войну против советского Балтийского флота (и Черноморского тоже) с помощью донных мин выглядит несколько нелепым. Вероятно, внезапная торпедная атака или бомбардировка неподвижно стоявших крупных кораблей нанесла бы гораздо больший ущерб. Но командование люфтваффе, видимо, все еще находилось под впечатлением речи Гитлера от 23 ноября 1939 г., во время которого он объявил Luftminen новым «чудо-оружием». Фюрер полагал, что с помощью сбрасываемых с самолетов донных мин можно не только уничтожить вражеские флоты, но и выиграть войну. «Постоянное минирование английского побережья заставит Англию стать на колени!» — визжал тогда Гитлер.

Нашествие «разрушителей»

В самом Ленинграде, расположенном всего в 20 км от Кронштадта, обо всех этих драматичных событиях ничего не знали. Во всяком случае, официально. Хотя жители города, выпускники школ, гулявшие в ночь на 22 июня по набережным, конечно же, видели вспышки выстрелов и слышали отдаленный грохот разрывов. О начале войны, как и вся остальная страна, ленинградцы узнали из выступления по радио Вячеслава Молотова. А на следующий день люди бросились к киоскам скупать газеты.

«Рассвет и утро были солнечны, – писала «Ленинградская правда» 23 июня. – И город, давно ждавший теплого летнего дня, отдался праздничной суете воскресенья. По улицам и проспектам текли толпы людей. Их путь лежал к вокзалам и паркам, туда, за город, к взморью и рекам, к прохладе лесов и простору полей. Прекрасный всегда и вдвойне хорош в такой ясный день наш любимый город, своей оживленностью, мельканием парусов над водной гладью, плеском весел на реках и каналах, музыкой, не смолкающей над садами и парками, той полнотой отдыха, которую знает лишь народ, пользующийся всеми благами свободы… Это была неожиданная весть. Но весть эта не была неожиданной, – продолжала статья. – Наш народ готов к любым случайностям. И даже эта „случайность“, при всей своей чудовищности, имела исторические аналогии. Не в первый раз встречается русский народ с врагами!»

Жители Ленинграда ожидали уже в ближайшие дни прочитать сообщения о том, как Красная армия вступила на территорию Третьего рейха и движется на Варшаву и Кёнигсберг. А линкоры и крейсера Балтийского флота плывут во вражеские воды: к Данцигу, Штеттину и уничтожают нацистский флот.

Тогда никто не мог даже в страшном сне подумать, что немецкие войска могут дойти до самого Ленинграда. Но к воздушным атакам люфтваффе жители Ленинграда готовились. В прошлые годы люди читали в газетах про бомбардировки Варшавы, Роттердама и Лондона, поэтому к этой угрозе относились серьезно. В жилых кварталах и на заводах регулярно проводились учения, объявлялись учебные воздушные тревоги. «Это обычный ленинградский дом, – писала «Ленинградская правда». – Он выходит своим фасадом на улицу Желябова. И живут в этом доме простые люди – врачи и медики, инженеры и бухгалтеры, семьи командиров и бойцов Красной армии. Сегодня в этом доме, как в тысячах других, внешне все обстоит так же, как вчера. Во дворе играют ребята, в открытые окна доносятся звуки радио, мирно беседуют у крыльца домохозяйки. Только одна разница между сегодняшним и вчерашним. Спокойнее, серьезнее, строже стало в этом доме, где живет тысяча советских граждан.

Дом готов к обороне. Еще с улицы видны надписи:

„Бомбоубежище“

„Штаб“,



„Пункт медицинской помощи“,

„Пост охраны общественного порядка“.

Накануне эти надписи считались бы условными. В доме давно оборудовано вместительное бомбоубежище. Сотни людей уже побывали в нем во время учебных тревог. И на медицинском пункте давно уже все подготовлено на случай воздушного нападения врага».

Однако, несмотря на воинственность и «серьезность», почти никто не верил, что бомбоубежище придется использовать по назначению. «Сталинские соколы» и зенитчики не допустят коварного врага в небо Ленинграда!

Противовоздушная оборона города была поручена 3-й истребительной авиадивизии (3-й ИАД) полковника Степана Данилова. На начало войны в ее состав входило пять авиаполков: 19-й ПАП, 26-й ПАП, 44-й ПАП, 194-й ПАП и 195-й ПАП, которые базировались на аэродромах Горелово, Витино, Ропша и Манушкино. Правда, последние два находились в стадии формирования, были укомплектованы личным составом на 30 % и еще не имели ни самолетов, ни транспорта. Всего в дивизии насчитывалось 136 истребителей, в том числе 90 И-16, 32 И-153 и 14 МиГ-3.

Но уже на следующий день довольно слабое по меркам начала войны соединение было экстренно усилено. На аэродром Сиворицы прибыло 19 МиГ-3 из 7-го ИАП, на аэродром Шум – 17 МиГ-3 из 153-го ИАП и 20 И-16 из 157-го ИАП, на аэродром Сиверская – 26 МиГ-3 из 159-го ИАП, на аэродром Зайцево – 27 И-16 из 154-го ИАП и на аэродром Лезья – 41 И-16 из 156-го ИАП. Таким образом, боевой состав 3-й ИАД вырос более чем вдвое.

Первые дни войны прошли без воздушных боев, но, как водится, с происшествиями. 23 июня лейтенант Галаев из 44-го ИАП во время приземления врезался в канаву и разбился насмерть. Утром 24 июня младший лейтенант Поцелуев из 19-го ИАП при посадке на аэродроме Красногвардейск врезался в ангар (пилот погиб). А днем И-16 из 156-го полка вошел в грозовое облако и упал в районе Славянки. Летчик тоже погиб. А 26 июня лейтенант Писковой из 157-го ИАП по ошибке сбил самолет У-2, приняв его за вражеский. Еще более вопиющий инцидент случился 27-го числа. Звено МиГов из 153-го ИАП вылетело на перехват неопознанных бомбардировщиков, летевших в сторону Ленинграда. Когда цель была перехвачена, пилоты истребителей поняли, что перед ними свои СБ. Чего не скажешь о воздушных стрелках последних, которые открыли огонь. Далее уже один из МиГ-3 в ответ обстрелял крайний самолет, после чего тот совершил аварийную посадку на аэродроме Шум. При этом бомбардировщик зачем-то открыл огонь из бортового оружия по стоящим на земле истребителям. «Подобного рода происшествие, по счету второе, является следствием того, что летный состав не знает свои новые самолеты и не умеет их опознать», – говорилось по этому поводу в журнале боевых действий 3-й ИАД.

Тем временем уже с первых дней вторжения над Ленинградом и его окрестностями стали регулярно появляться немецкие самолеты-разведчики. В первые недели войны в этом районе в основном действовала 2-я эскадрилья отдельной авиагруппы дальней разведки при главнокомандующем люфтваффе (Aufkl.Gr.Ob.cLL.) под командованием Гауптмана Клауса Притцеля, которая базировалась на аэродроме Инстербург в Восточной Пруссии. С первого дня вторжения самолеты-разведчики совершали вылеты в район Таллина, Кронштадта, Ленинграда и Ладожского озера.

29 июня подразделение понесло первую боевую потерю на Восточном фронте. Ju-88А-5 лейтенанта Дитриха Альбрехта выполнял дальний вылет в район Ладожского озера. Бортмеханик унтер-офицер Отто Густав сообщил по рации, что самолет перехвачен русским истребителем и все члены экипажа получили серьезные ранения. Надо отметить, что переговоры по радио были запрещены, но передавать сообщения открытым текстом разрешалось в экстренных ситуациях. Самолет-разведчик смог долететь до Восточной Пруссии, но при выполнении аварийной посадки потерпел катастрофу. Однако установить, кто именно одержал эту воздушную победу, достаточно трудно. Во всяком случае, никто из летчиков 3-й НАД в этот день о встречах с противником не докладывал. Скорее всего, «Юнкере» был подбит где-то на полпути между целью и базой, в районе линии фронта.