Невеста маркиза

Проведя рукой по лицу, Тристан выпрямился в кресле.

– Который час?

– Десять, сэр.

Боже, он проспал четыре часа! А ведь когда-то ему вполне хватало и двух.

Тристан рассеянно провел рукой по волосам.

– До чего гадко стареть!

– Была тяжелая ночь? – сочувственно спросил Грегори.

– Да, пожалуй.

Протянув руку, Грегори снял что-то с плеча Тристана, а затем повернулся к окну и поднес руку к свету.

– Долгая ночь с брюнеткой?

Симона!

Мозг Тристана судорожно начал работать.

– Сделай мне одолжение, Грегори.

– А разве я не этим занимаюсь все время?

Тристан, прищурившись, посмотрел на своего служащего:

– Ты вчера так и не нашел, с кем пообедать?

Грегори неопределенно пожал плечами:

– Так что за одолжение я должен сделать, сэр?

Тристан поднялся.

– Я должен был появиться у сестры и помочь ей писать портрет подруги.

– Ваша доброта просто бесконечна…

Тристан, не выдержав, хмыкнул. На самом деле, если не считать проблемы с Люсиндой, он считал себя настоящим счастливцем. Если бы еще Люсинда не портила все остальное…

– Ты заедешь к моей сестре и передашь ей, что этим утром у меня есть другие обязательства. Вырази мои сожаления и все такое. Пока ты этим занимаешься, я приведу себя в порядок, и затем мы увидимся на причале.

– А где живет ваша сестра?

– Кучер отвезет тебя сначала к Эм, а потом к причалу.

Грегори неохотно кивнул и высоко поднял длинный, волос Симоны.

– Это вам нужно?

– Пока не знаю. – Тристан взял волос и вернул его себе на плечо просто для того, чтобы увидеть, что предпримет его помощник.

Грегори, воздел очи к небу.

– А имя вашей сестры? Просто чтобы мне не выглядеть глупым невеждой, стоя у ее дверей.

– Эммалина, – сообщил Тристан. – Леди Эммалина Таунсенд.

– И вы не будете против, если я приглашу ее пообедать?

Тристан рассмеялся и начал подниматься по лестнице:

– Нисколько. Действуй.

Эм и Грегори – вот забавно! С такой парочкой уж точно не будет сцены, какая случилась у него с герцогом. Кстати, союз этих двоих был бы отнюдь не плох. Эммалина и Грегори люди спокойные, чуть замкнутые, и, главное, более чем готовы не нарушать рамки того, что дозволено обществом.

В отличие от… Он перевел взгляд на свое плечо и, сняв длинный волос с ткани сюртука, медленно начал накручивать шелковистую нить на палец. При этом он пытался понять, что в Симоне так притягивает его. Он мог умело командовать кораблями и людьми, на всем Востоке его знали, как искушенного купца. Благодаря усердному труду и полной сосредоточенности Тристан сколотил состояние, о котором большинство аристократов могли только мечтать. К тому же он не мог вспомнить, когда в последний раз женщина всерьез отвергала предложенные им плотские утехи. В целом он мог считать себя человеком с острым умом и способностью направить его на достижение хорошо продуманной цели.

Так что такое было в Симоне, что заставило его отбросить осторожность и рассудительность? Вряд ли он назвал бы ее самой красивой женщиной из всех, с кем ему приходилось встречаться, и она определенно не была первой, уступившей обольщению. Однако Симона оказалась первой, чья цена стала для него чересчур высокой.

Что в ней было особенного? Возможно, все объяснялось просто: он уже много месяцев не имел возлюбленной, а Симона оказалась готова к любви? Но, если бы ему нужно было только жаркое тело и удовлетворение желания, тогда он мог бы выбрать любую из доброй дюжины замужних женщин, которые маняще смотрели на него на каждом балу. Тем не менее никому из них не удалось пробудить в нем хоть искру интереса. А вот в Симоне оказалось нечто такое, что проникло в глубину его существа и властно сотрясло его до самого основания.

Постаравшись избавиться от наваждения, Тристан сурово приказал себе прекратить самоистязания. Это была случайная слабость, секундное помрачение рассудка. Он отправит ей предостережение относительно Люсинды – и на этом все, – они больше не увидят ее.

Аккуратно положив волос на умывальник, Тристан скинул сюртук и заставил себя сосредоточиться на списке грузов, которые прибывают в порт.

Стоя в гостиной особняка Таунсендов, Симона огляделась. Хлипкие белые с позолотой стулья исчезли, но на их месте пока ничего не возникло, поэтому комната казалась несколько менее заставленной, чем накануне. Почему-то она вдруг стала обращать внимание на такие вещи. Прошлая ночь была долгой, хоть и чудесной, но этим утром Симона испытывала такую усталость, что едва справлялась со сном и совершенно не способна была логически мыслить.

Симона тряхнула головой. Поскольку у коновязи коня Тристана не оказалось, то он скорее всего еще в пути. Если бы она проспала хоть на пару часов дольше, то сейчас у нее хватило бы энергии, чтобы задрожать от возбуждения, но поскольку энергии было мало, предвкушение встречи текло в ней, словно теплый мед. Найти удобный момент, шагнуть в объятия Тристана и, положив голову ему на грудь, закрыть глаза и ощутить под щекой биение его сердца… Разве это не настоящий рай?

– Ты выглядишь просто ужасно.

Симона повернулась к двери и заставила себя улыбнуться:

– Да ладно тебе, Эмми. Зато ты прямо светишься. Если бы ты не была моей подругой, мне бы пришлось тебя возненавидеть.

– Может, тебе нездоровится?

– Я немного устала, – призналась Симона, – потому что этой ночью почти не спала. Кэрри произвела на свет мальчика, которого назвали Калленом.

– Как это чудесно! Так ты теперь тетя…

– Уже в третий раз, но это мой первый племянник.

Эмми улыбнулась:

– Надеюсь, у твоей сестры все в порядке?

Симона кивнула, и тут в гостиную вошел лакей.

– Прошу прощения, мисс, – обратился он к Эммалине, – но вас ждут. Этот человек говорит, что его прислал ваш брат.

На лице Эммалины отразилось удивление, но она достаточно быстро пришла в себя, чтобы вспомнить о требованиях вежливости.

– Пожалуйста, проведи его сюда.

Когда лакей удалился, Эмми повернулась к Симоне:

– От брата? Должно быть, что-то случилось! Тристан обещал прийти сюда утром и помочь мне писать твой портрет.

Симона пожала плечами; она подумала, что скорее всего Тристан испытывает такую же усталость, как и она, и просто счел за благо остаться дома и выспаться. Хорошее решение – и сама она намерена поступить так же, как только сможет уйти.

– Мистер Уэйд Грегори!

Объявив имя гостя, лакей пропустил в дверь довольно высокого мужчину, и Симона отметила, что он определенно не сошел со страниц модного журнала, а это уже говорит в его пользу.

Взгляд вошедшего скользнул по ней, после чего переместился на Эммалину.

– Доброе утро, дамы, – проговорил он, вертя в руках котелок.

О, да он, кажется, покраснел?

Симона опустила глаза, а Эммалина приветливо улыбнулась:

– Вы американец! – бесцеремонно воскликнула она.

Румянец мистера Уэйда стал еще заметнее, когда Эмми принялась рассматривать его, словно дольку лучшего швейцарского шоколада.

Наконец он откашлялся и поднял голову.

– Мэм, я клерк вашего брата. Тристан попросил меня зайти к вам и передать его извинения, так как он не сможет присоединиться к вам и вашей подруге для сеанса живописи. Один из его кораблей пришел в порт, и ему необходимо быть на причале.

– О Боже, я еще ни разу не была на корабле!

Симона чуть не застонала, прекрасно понимая, что задумала Эммалина. И это когда ей так хочется пойти домой и лечь, а не играть роль дуэньи!

– Я уверен, что ваш брат будет более чем счастлив видеть вас у себя на судне… ближе к концу недели.

– Ну, это очень долго. – Эммалина надула губки.

– А тебе разве не хотелось бы увидеть корабль, Симона? – Нe дав ей возможности ответить, она улыбнулась: – Подождите, пока я надену шляпку и накидку, мистер Грегори, и тогда вы сможете нас сопровождать.

Грегори чуть не смял котелок: он явно не знал, что ему делать.