Страница 28 из 57
Симона резко выдернула руки из карманов, потом гневно прошагала по лестнице мимо него и, переступив порог, обернулась.
– Что с тобой, Тристан?
Тристан и сам не понимал. Впрочем, сейчас было не время и не место разбираться с этим, ведь за ними по пятам шел Хейвуд.
Оглянувшись, Тристан понял, что они оказались на кухне.
– Куда надо идти, чтобы попасть в ту комнату, которую твой зять выбрал для проведения допросов?
– Как хорошо, что эта чертова помолвка только притворная! – буркнула Симона и, резко повернувшись, направилась в глубь дома.
Тристан последовал за ней. Разумеется, то, что Симона была недовольна, было ему неприятно, но все равно он злился не на нее. А что именно стало причиной его злости…
Ожидающее его унижение? Но то, что расплачиваться за содеянное, вполне справедливо. Конечно, выговор, угрозы и вынужденное признание того, что он настоящий негодяй, было бы самым удачным поворотом предстоящей встречи. Надо надеяться, лорд Райленд не набросится на него в ярости: крайне неприятно расквасить нос старику.
Но если Хейвуд окажется хоть немного более рассудительным и не зайдет дальше того, чтобы наставить на него пистолет и потребовать немедленной свадьбы… Что ж: женитьба на Симоне не самое плохое, что может случиться с мужчиной. Правда, тогда получается, что Симону вынудят выйти за него замуж, а это будет уже совершенно другое дело.
Если герцог будет ожидать свадьбы до полудня, то единственный порядочный поступок – выложить на стол все карты. Он женится на Симоне при условии, что никто не будет знать об их отношениях до тех пор, пока ему не удастся обезвредить Люсинду. Несомненно, если им с герцогом удастся прийти к соглашению, первым делом они должны оградить Симону от ненужного риска.
– Дрейтон! – вдруг воскликнула Симона, заставив Тристана поспешно вернуться к настоящему.
Быстро пройдя через зал, Симона вошла в открытую дверь рабочего кабинета.
– Мои поздравления! Я слышала, что у тебя родился сын и что у Каролин все хорошо.
– Да, – отозвался мужчина за письменным столом и скрестившим руки на груди.
Тристан успел заметить, что этот мужчина примерно одних с ним лет и в его глазах не пылает ярость, хотя вряд ли его можно было назвать довольным.
Симона быстро запечатлела поцелуй на его щеке.
– Где ты была последние четыре часа? – последовал короткий вопрос.
– Она была со мной, – ответил Тристан от двери. Герцог Райленд выпрямился и посмотрел на Тристана.
– Полагаю, вы печально знаменитый лорд Локвуд?
Тристан кивнул.
– Лорд Тристан Таунсенд, маркиз Локвуд. Я готов пожать вам руку, но, думаю, мне следует отложить этот жест до более благоприятного момента.
– Если такой настанет. Моя подопечная была этой ночью в вашем обществе?
– Да, ваша светлость.
– Прошу прощения, джентльмены, – раздраженно воскликнула Симона, – может быть, и мне позволено будет что-то сказать?
– Нет! – ответили Тристан и герцог Райленд в один голос, после чего герцог иронично выгнул бровь.
– Ступай к себе в комнату! – приказал он Симоне, не глядя на нее. – Я скоро поднимусь и поговорю с тобой отдельно.
– Сэкономь время и силы, – с горячностью отметила Симона, упирая руки в бока. – Мне не десять лет, и это было моим…
– Нет Симона! – решительно прервал ее Тристан. – Прошу тебя, – проговорил он уже мягче, – не ставь меня в еще более неловкое положение. Иди и не спорь.
Симона резко вздернула подбородок и, не произнеся больше ни слова, удалилась из комнаты. Тристан протяжно выдохнул.
– Вы еще об этом пожалеете.
Неужели ему не послышалось, и в голосе герцога действительно звучит смех?
– Не сомневаюсь.
Герцог медленно поднял взгляд.
– Вы можете что-то сказать в свое оправдание?
– Нет, – быстро ответил Тристан. – Впрочем, да. Я ее хотел, я ее соблазнил, и я на ней женюсь.
Герцог кивнул и снова скрестил руки на груди.
– Теперь я должен поверить, будто Симона отчаянно сопротивлялась всем вашим попыткам и что вам пришлось чуть ли не изнасиловать ее. Тогда вам удалось выйти из этой передряги без единой царапины? Неужели Симона была вынуждена сделать что-то помимо ее воли? Пожалуйста, не держите меня за дурака.
– Ни в коем случае, ваша светлость.
Герцог склонил голову набок:
– Неужели, вы не знаете, что Симона славится своей взбалмошностью и упрямством?
– С упрямством я могу согласиться, но взбалмошность? – Тристан покачал головой. – Разве что совсем немного, но до такой степени, как ей хотелось бы внушить окружающим.
Герцог улыбнулся.
– Вы уверены, что мы говорим об одной и той же женщине? О Леди Неизбежной Катастрофе?
Тристан кашлянул.
– Симона – самая умная и рассудительная женщина из всех, кого я знаю, она намеренно создает возмутительные ситуации просто потому, что это самая интересная сторона ее жизни.
Секунду герцог обдумывал это заявление.
– Вы хотите сказать, что она запланировала сегодняшнее событие просто ради развлечения?
– Ну… В каком-то смысле. Но я убедил ее встретиться со мной ночью, – решительно заявил Тристан. – Мы оба пошли на это, полностью сознавая возможные последствия.
– И Симона готова за это расплатиться?
Тристан вспомнил, как упрямица возмущенно прошествовала мимо него при входе в дом.
– Она заверила меня, что готова, однако что у нее на уме в данный момент, я сказать не могу. Вам лучше узнать это у нее, когда вы будете с ней разговаривать один на один; я уверен, что она не станет осторожничать, выбирая слова.
Похоже, что эта перспектива одновременно и тревожила, и веселила герцога.
– A вы все так же готовы за это расплачиваться?
– Да, ваша светлость, готов.
Почему-то это заявление заставило герцога нахмурить брови.
– Могу я сделать одно замечание?
– Конечно.
– Большинство мужчин, которые желают жениться, просто приходят к парадной двери дома, стучатся и просят разрешения войти.
Тристан пожал плечами.
– Возможно, я не такой, как большинство мужчин.
– Это мне уже ясно. – Герцог поднялся и направился в глубь кабинета; – Не желаете бренди?
Вот уж поистине неожиданный поворот! Тристану хотелось отказаться, тем более что не было никаких шансов на то, что они с герцогом когда-нибудь станут друзьями. Однако ни герцог, ни он сам не закончили разговор – так не лучше ли провести остаток беседы за рюмкой?
– Да, спасибо.
– А теперь расскажите мне о себе, Локвуд, – сказал хозяин дома, протягивая Тристану рюмку.
– Что вы хотели бы знать?
– Обычные вещи. – Пожав плечами, герцог возвратился к письменному столу. – Сколько вам лет, в каком состоянии ваше поместье, есть ли у вас стабильный доход… Кстати, вы либерал или консерватор?
– Мне тридцать, – ответил Тристан, прекрасно понимая, что герцога нисколько не интересует, какими будут его ответы. – Поместье платежеспособно, но только потому, что я вложил в него мое личное состояние. Мои доходы основаны на судоперевозках, и хотя их величина меняется в зависимости от времени года, состояния морей и погоды, я ни в чем не нуждаюсь, а политика меня совершенно не интересует.
Герцог кивнул и, оценивая на просвет бренди, спросил:
– Зато моя подопечная вас, очевидно, интересует.
Так вот что на самом деле хотел узнать герцог!
– Мне нравится общество Симоны, – ответил Тристан с непринужденной откровенностью. – Она прекрасна, остроумна и жизнелюбива. А еще она необычайно честна и очаровательно прямолинейна. Я не могу не думать, что, если бы все женщины в мире были больше похожи на нее, жизнь стала бы гораздо более веселой и намного менее сложной.
Герцог улыбнулся.
– Если бы вы только что не скомпрометировали Симону, я мог бы проникнуться к вам симпатией: вы честны и определенно не лишены уверенности в себе. Право… – Герцог собирался еще что-то добавить, но остаток фразы остался незаконченным, а его улыбка вдруг погасла.