Мерзавец

— То что? — усмехается мне в лицо, хватает кардиган, резко его распахивая. — Всегда заводили эти твои застиранные футболки на голое тело. Я соскучился, Аня, — противно тянет он.

У меня определённо истерика, даже смешно. И я смеюсь ему в лицо.

— А ты никогда меня не заводил. Совсем! — выплёвываю ему в лицо. — Я кончала с тобой от силы пару раз, и то, когда закрывала глаза и представляла кого-то другого.

— Не пизди! — злится, вжимая меня в стену сильнее. — Ты стонала подо мной, как шлюха.

— Я эмитировала, милый. Только чтобы тебя не обидеть, — упираюсь ему в грудь, чтобы оттолкнуть, но мужчина сильнее.

— Ну тогда стоит это исправить! — хватает меня за грудь, больно сжимая!

— Мудак! — размахиваюсь и даю ему пощёчину, проходясь ногтями и расцарапывая его холеное лицо. — Отпусти меня, иначе заявлю о насилии!

— Да плевал я, — одной рукой продолжает мять мою грудь, а другой – задирать футболку.

— Ну тебе, может, и плевать, а вот твоему руководству нет. Тебя вышвырнут из центра реабилитации, даже разбираться не будут. А я, поверь, все приукрашу так…

— Сука! — рычит Игорь и отпускает меня. А я так и стою, прислонясь к стене, пытаюсь отдышаться.

— Убирайся! — выдыхаю.

— Ты вернёшься ко мне, как миленькая. Ляжешь под меня и будешь скулить. А имитация это будет или нет – мне по барабану! — выплевывает Игорь и уходит. Вот его нутро во всей красе… Нельзя все время носить маску добродетели, со временем она слетает, обнажая все, что хотят спрятать.

Глава 4

Матвей

Девочки из клининга хихикают и перешёптываются в гостиной. Обычно ко мне приезжала Тамара Николаевна, она хорошо знала мою квартиру, и ей было плевать, кто я. А сегодня прислали новеньких молодых девочек. И они явно меня узнали, судя по ошарашенным распахнутым глазам. Я не в лучшем виде, в квартире срач, и здесь каждая вещь говорит о том, как мне ху*во. Девочки, конечно, сдержанные, на шею не вешаются, вопросов не задают, но их перешёптывания напрягают. Терплю, дыша сквозь зубы. Нет, треш-контент – тоже материал, зачастую более заходящий. Но я выгорел, и мне не хочется больше торговать личным. В конце концов, я имею право на депрессию и уход в себя.

Открываю окно, дышу. Погода, как никогда, хорошая, но не вдохновляет. Спал снова сидя, от силы часа три. Мышцы ноют, корсет на груди давит, натирает, от глубокого дыхания болят ребра, в голове туман, в висках пульсирует, и все раздражает!

В который раз заглядываю в телефон. Тишина. Моей Вишенки нет, как и ее обещанных ножек. Так и знал, что прокатит меня. Не ее это фотографии. В принципе, плевать, но почему-то задевает. Меня что-то цепануло в ней. Хотя я знать не знаю, кто там, по ту сторону экрана.

Кидаю телефон на подоконник: с этим надо завязывать.

В дверь звонят. Я заказывал доставку. Медленно иду в прихожую, по пути заглядываю в гостиную. Девочки даже половины не убрали. Меньше бы хихикали. Взгляд у меня далеко не добрый, девочки ускоряются.

Открываю. Это не доставка. Лось. Распахиваю дверь шире, пропуская.

— Хреново выглядишь, — пожимает мне руку.

— Что внутри, то и на лице, — ухмыляюсь.

Лось, он же Леша, мой агент, менеджер, директор, помощник, мы не определись с названием его должности. Иду назад, на кухню.

— Привет, — Лось заглядывает в гостиную, подмигивая девочкам.

— Не отвлекай их, а то до ночи не справятся! — намеренно громко произношу я, поторапливая. В этой квартире всегда было много народу, но сейчас меня напрягает народ.

— Может, тебе травки организовать? — спрашивает Лось, открывая мой холодильник, цепляет тоник. — Выдохнешь, расслабишься.

— Не надо, — выдыхаю. Беру блистер с таблетками, заглатывая очередную порцию анальгетиков. — Я на колесах.

— Ну я тебя поздравляю, — довольно произносит Лось. — Видео с падением собрало уже пять миллионов просмотров.

— Ты оху*л! — повышаю голос и резко подлетаю к другу. От резкого выпада спирает дыхание, но сейчас мне по хрену. — Как, мать твою, оно попало в сеть?

Я довыёб*вался. Падение с высоты на железные перекладины вообще могло стать последним из того, что я делал в этой жизни. Мы хотели побить рекорд чемпиона по ворка́уту в вертикальных отжиманиях в стойке на руках. Только адекватные люди делают это безопасно, а я решил выеб*уться и сделал это на высоте в пять метров.

— Мот, ты что? Это же охрененный контент, — оправдывается Лось, когда я хватаю его за ворот футболки. — Только вчера нам поступило десять предложений по рекламе. Одна из них на лям!

Он прав: все, что я делаю, это не только ради славы, но и чтобы потешить самолюбие, показав всем, какой я оху*нный. В интернете крутятся большие деньги. Огромные, если пилить заходящий контент.

— Плевал я на эти предложения. Мы заработаем и так. Ты понимаешь, что если мать это увидит, ее инфаркт хватит? Я же запретил! — рычу на него, отпуская, резко отталкивая от себя. Ребра смещаются, и этот толчок сгибает меня пополам. Дыхание спирает.

Сука, как больно!

— Мот, я не помню, ты до хрена чего говорил, все были в шоке. Я не воспринял всерьез. Ты, бля, тогда в скорой завещание мне надиктовывал.

Да, я тогда нес полный бред, мне казалось, я пробил легкое.

— Пиз*ец, Лось, полный пиз*ец! — сокрушаюсь я. Остается надеяться, что мои родители не смотрели. Последнее время мама заявляла, что я ее позорю, и предпочитала ничего не видеть. Дело в том, что подписчиков интересуют не только мои спортивные трюки и рекорды, их интересует личная жизнь, и я подкидывал им «личного». Иногда грязного, иногда интимного и аморального. Во все времена народ качает секс и треш.

— Мот, ну все же окей. С тобой все норм, ребра – это херня. Я не подумал… Я полагал, ты видел. Ты вообще на канал не заглядывал?

— Вообще… — выдыхаю. — Не хочу, достало все…

Депрессия – как баба, но внутри что-то надломилось помимо ребер.

— Народ там сочувствует, почитай.

— Мне жалость не нужна.

— Ты бы пообщался с народом, стрим бы замутили – это тоже деньги.

— Я должен торговать своей уязвимостью?! — снова психую.

— Все, все, все… — поднимает руки Лось. — Понял, тебе нужен больничный или психотерапевт, — ржет.

— Хрен его знает, что мне нужно. Просто выпал из строя… — беру сигарету, прикуриваю, выдыхая дым в открытое окно.

— Я скинул тебе на почту все рекламные предложения, посмотри и дай ответ сегодня.

— Посмотрю, — оборачиваюсь к Лосю и вижу девочку из клининга в коридоре. Такая простая, стоит, слушает, открыв рот. — Вы закончили? — холодным тоном интересуюсь.

— Да, — кивает и улыбается, как дура.

— Тогда свободны, деньги я перевел в агентство, — отсылаю их, даже не проверив качество уборки. Пусть уже, наконец, свалят.

— А можно… — мнется, рядом с ней встает вторая. Девчонки еще, лет по восемнадцать, и я уже знаю, что им нужно. Узнаваемость и слава в определённых кругах в какой-то момент начинает раздражать. Особенно когда вот так лезут в личное, когда ты меньше всего хочешь его показывать.

— Можно сфотографироваться? — решительно спрашивает вторая. — Или небольшое видео.

Шумно втягиваю воздух, прикрывая глаза. Стараюсь не хамить людям и отшивать сдержанно. Девчонки не виноваты, но хочется сорваться.

— Так, девчонки, — от взрыва меня спасает Лось, разворачивая девушек к выходу. — Хотите мерч от Мота? У меня в машине есть пара футболок. Одеваемся и ждем меня возле синей ауди, — выпроваживает их. Иду за ним в коридор. — И свяжись, наконец, с Кисой. Не игнорь ее, или она раздует там трагедию. Видел ее сторис?

— Нет, — качаю головой. — И не хочу видеть.

— Ну ты же знаешь, что черный пиар – тоже пиар. Киса публичная до мозга костей.

— Слушай, Лось, меня это все так достало! Пусть творит что хочет, но меня не подтягивает к этой истории.

— Ты же понимаешь, что она будет пользовать эту тему до последнего и ловить хайп.