Страница 78 из 95
— Сеньор Комендант, пилот Лапин лётные испытания завершил. Замечаний по работе двигателя нет! — мне в ответ достаются три ошарашенных и один восхищённый взгляд.
— Ну Мишка! Ну, ты даёшь! — и опять попадаю в «медвежьи объятия».
У коменданта больше вопросов нет, закатываем самолёт в ангар и отправляемся домой. А там мой друг Алессандро устраивает настоящий «праздник» с приглашением всех соседей и обильным угощением с возлияниями. Это хорошо, что я не такой уж большой любитель спиртного, а то лопнул бы от всего того количества бутылок и кувшинов что теснились на столе. Но вот покушать не отказываюсь. И куда только в меня всё влезло? «Праздник» продолжался все три дня что я гостил у семейства Гарсия в Бильбао. Но испанцы, а тем более басконцы, они такие. Ещё по прежней своей жизни знаю, что в хлебосольстве и гостеприимстве баски русским мало в чём уступают. Оттого видимо мне так нравилось отдыхать в Басконии, тем более, что именно «русских» там очень сильно уважают. Вот и у Гарсия тоже чувствовал себя «как дома». Но не обошлось и без «сюрпризов». На следующий день после нашего возвращения с аэродрома, в гостином зале где мы перед обедом слушаем игру Пабло на гитаре с песнями его собственного сочинения, ко мне нерешительно подходит Горрия и отчаянно смущаясь протягивает конверт с грампластинкой, попросив оставить «на память» мой автограф. А! Так вот от чего Пабло над ней всё утро подсмеивался и мне подмигивал. Решилась всё-таки.
Беру в руки небольшой конверт и в следующий момент у меня отвисает челюсть. Нифига себе! А у меня этой пластинки в коллекции нет! На конверте с миньоном типографский оттиск двух фотографий. На одной я сижу в обнимку с гитарой, на второй Консуэло за фортепьяно. Наша общая пластинка. Однако! Похоже песня Веласкес начала завоёвывать испаноговорящую аудиторию, раз появилась уже в Европе. О том, что в мировом успехе этой пластинки есть и мой вклад, даже не вспоминаю. Увы, уровень песен совершенно несопоставим, моя — это «однодневка» на короткое время, а «Бессаме мучо» — это песня на века. В США я её не слышал, от того и удивился так, увидев нашу пластинку в руках Горрии. Подписал, конечно, с самыми добрыми пожеланиями. Дом у Гарсия большой и гостеприимный. В Басконии не так ценится «служилое дворянство», как древность рода и фамилии. А у Алессандро родословная ещё со времён «царя гороха» и нет ничего удивительного в том, что за три дня у него в гостях побывали все самые уважаемые жители Бильбао. Мне поневоле довелось перезнакомиться со всеми «сливками общества» второго по значимости в стране Басков, но первого по величине города в провинции Бискайя.
К тому же Алессандро Гарсия, очень уважаемый в городе гражданин. Он не только владелец частной автомастерской, но опытный инженер-механик и участвует в работе городского совета Бильбао в качестве консультанта. Одновременно входя в комиссию муниципалитета по надзору за работой портовых механизмов. Должность ответственная и престижная, предполагающая самый широкий круг общения. От того и «заглянуть на огонёк» чтоб взглянуть на «знаменитого гостя» захотели многие из его знакомых. Как ни крути, но здесь и сейчас я та самая «восходящая звезда», о которой совсем недавно писали почти все газеты Европы. Хорошо ещё, что с прошлой моей жизни у меня есть опыт подобного общения, правда тогда я лишь входил в окружение «человека с именем», теперь вот испытал это на себе. Ничего особо приятного в этом нет. Нужно постоянно «быть на высоте», а это утомляет. Так что на четвёртый день покидаю город даже с некоторым облегчением. Все мои планы «прокатится» по прежним местам отдыха опять «накрылись медным тазом». Впрочем, сейчас ещё не сезон, так что особо по этому поводу не переживаю. Главное что всё-таки с Алессандро повидался и с его семьёй познакомился. Убедился что у него всё хорошо и теперь с лёгким сердцем уже можно ехать в столицу Испании. Разве что юная басконка будет иногда вспоминаться. Всё-таки она очень симпатичная девчонка, немного смешная и наивная
* * *
Моя встреча с сеньором Энрике Фернандесом Арбосом, главным дирижёром симфонического оркестра Мадрида, происходит в здании «Музыкального театра Оперетты». В моём будущем, этот театр сменит своё название и станет «Национальным театром Сарсуэлы». Даже не подозревал о том, что «Сарсуэла» не просто топоним по названию близлежащей королевской резиденции, но обозначение направления целого музыкального жанра, присущего исключительно только Испании. Впрочем в тонкостях этого жанра сам чёрт ногу сломит. Из пояснений Энрико понял только одно. Если оперетта написана испанцем, исполняется в Испании и на испанском языке, это — Сарсуэла. Но Сарсуэла переведённая на иностранный язык, это уже «просто оперетта», даже при её исполнении в Испании. Но и тут есть ещё множество других нюансов. Если оперетта написана не испанцем и не на испанском языке, но переведена на испанский, то она тоже «Сарсуэла», если исполняется в Испании. Но такие вот «сарсуэлы» очень большая редкость, их можно перечесть по пальцам одной руки. Но не все оперетты что исполняются в Испании и на испанском языке являются Сарсуэлами.
В чём же между ними различия, так нифига до конца и не понял. Тут надо быть настоящим профессором музыковедения, а не «липово-почётным». Но одно уяснил со всей очевидностью. Во-первых, это очень престижно, что мою оперетту переводят на испанский язык и делают из неё «Сарсуэлу». Во-вторых, требование перевода на испанский язык это никакая не провокация, а необходимость, так как большинство испанцев знаниями иностранных языков не обременены. «Демократичная» Сарсуэла помогает лучше понять произведение иностранного автора самой обычной и невзыскательной публике «из народа». Маэстро Арбос чем-то мне напоминает Дон Кихота, хотя никакого внешнего сходства с известными мне изображениями вроде бы не имеет и скорее похож на его автора, Мигеля Де Сервантеса Сааведра. Хотя бы тем же пронзительным взглядом карих глаз и небольшой бородкой «клином» с шикарными усами, завитыми и лихо закрученными вверх. Сходства добавляют и густые волнистые волосы, спадающие до плеч. Энрико Фернандес немного задумчив и печально сетует на трудности перевода текста либретто:
— Сеньор Лапин, мои переводчики просто в ужасе от того, что Ваш язык настолько сложен. Дословный перевод текста, по их мнению, никак невозможно положить на ноты. И что с этим делать, я не имею ни малейшего представления!
Хм, тут я с ним спорить не стану. В прошлом мне частенько приходилось сталкиваться с тем, что многие знакомые мне иностранцы буквально стонали в попытках понять «этот ужасный варварский язык». Ага, можно подумать, что их язык даётся нам намного легче. Но тут дело не только в одной лингвистике, тут и ментальность народа, и образность его мышления тоже играют большую роль. Взять те же песни, хотя бы «Бель» из мюзикла. Если для француза фразы: «Я заглянул ей под цыганское платье», «Позволь мне только один раз толкнуть дверцу в сад Эсмеральды» вполне себе приемлемы с эстетической точки зрения, то для русского, эти слова звучат как самая обыкновенная пошлость. То же происходит и при обратном переводе. Многих наших эвфемизмов, идиом и пословиц они просто не понимают. Отсюда и «трудности перевода».
— Сеньор Арбос, а зачем Вам дословный перевод? Неужели Ваши либреттисты сами не смогут написать красивые стихи на мелодию мюзикла, используя «дословный текст» только лишь в качестве образца? Не вижу в этом никаких трудностей!
— Но сеньор Лапин! Разве Вы не станете возражать, если текст перевода будет отличаться от авторского оригинала?
— Конечно не стану. Можете вообще не придерживаться канона, если по мнению либреттистов это только улучшит текст. У меня самого все три либретто различаются, а в Германии от моего оригинала не осталось вообще ничего. Но мюзикл и там имел успех у публики. — маэстро морщится от моих слов.
— Нацисты! Как Вам вообще пришла в голову такая идея, доверить им либретто? Они же написали редкостную гадость! Полную и чудовищную ложь, извратившую саму суть великого произведения гениального француза! — и что мне ему ответить?