Чудовищ не бывает

Каролина наклонилась вперед. Небо за окном потемнело, по комнате поползли тени, лицо женщины тоже сделалось сумрачным.

— Мне следовало понять, — сказала она, — что надо было поговорить с кем-нибудь, с кем угодно, объяснить, что Ивану нужна помощь, ведь я думала, что он болен и обречен. А вместо этого я решила его наказать, устроить благотворительный концерт. Я знала, что отнимаю у него последнее, но мне хотелось, чтобы он прочувствовал, каково это — когда тебя лишают всего. Спустя две недели, в день концерта, возле берега обнаружили пустую лодку, а твоего отца больше никто не видел.

— Он был болен, — произнесла Алиса.

— Да.

— Тогда я этого не понимала. И не уверена, что мама понимала. Но я помню, что он словно стал другим, — добавила Алиса, — помню, как я… вроде как присматривала за ним. — Она вспомнила, как, стоя на берегу залива, ждала, пока из-за мыса не появилась лодка. — Я присматривала за ним, чтобы он не исчез.

— Я очень переживаю, — призналась Каролина, — с тех пор и дня не прошло, чтобы я не думала о том, что натворила.

Алиса вспомнила тень, падавшую на его тело. Вспомнила стоявшего рядом с ней мужчину.

«Наверное, вы ни в чем не виноваты. — Так ей следовало сказать. — Я не думаю, что это самоубийство. По-моему, он исчез по другой причине». Но она промолчала.

— Это моя вина, — повторила Каролина, — я это всегда знала. А теперь знаешь и ты. Если хочешь, можешь рассказать обо всем Соне. Лучше бы ей тоже об этом узнать.

Каролина поднялась и оперлась рукой на спинку кресла.

— Да, больше мне сказать нечего, — проговорила она и, помолчав, добавила: — Отвезти тебя обратно?

Выглядела она усталой, и Алиса покачала головой:

— Нет, не надо.

Смеркалось. В гостиничных окнах загорелся свет. В одном из номеров тихо играла музыка. Алиса шла вдоль ровного края асфальта по светящейся белой полосе и думала о Каролине, вспоминала ее лицо. Я хочу рассказать, как все было. Пора положить этому конец. Алиса остановилась. Она видела шлагбаум и выглядывающий из канавы руль велосипеда. В ушах у нее зазвучали слова Каролины, которые она сказала Юнатану: «Если ты остаешься здесь ради меня, то зря».

Немного поразмыслив, Алиса развернулась и направилась обратно к гостинице, сперва медленно, а затем все быстрее. Свет в доме не горел, дверь была не заперта. Алиса вошла. Тишина. Наверное, глупо с ее стороны чего-то ждать — Каролина, скорее всего, отдыхает у себя в комнате, и тем не менее Алиса почему-то была уверена, что ошибается. Это выражение на лице матери Юнатана — она узнала его, этот решительный отсутствующий вид, из-за которого Алиса в свое время на все была готова, лишь бы не оставлять Ивана одного.

В комнате, где они сидели, оказалось пусто. Алиса поднялась по лестнице. Единственным источником света в узком длинном коридоре была полоска света под дверью. Ванная. Ступая по мягкому ковру, Алиса подошла к двери.

— Каролина! — позвала она.

Молчание. Ответа не последовало. Она постучалась.

— Каролина!

Никто не отвечал. Алиса дернула за ручку. Заперто. Замок в двери был старомодный, с ключом. Такой снаружи не откроешь. Ключ торчал внутри, так что заглянуть в ванную тоже не получалось. Она приложила ухо к двери. Оттуда послышался слабый царапающий звук.

— Откройте! — попросила она.

— Уходи, Алиса, — раздался тихий усталый голос.

— Нет, сначала откройте.

— Я лежу в ванне, — откликнулась Каролина. — Если хочешь что-то сказать, отложим до завтра.

Алиса снова прислушалась. Какая неестественная тишина…

— Вы слышите меня? — спросила она.

До нее донесся сдавленный вздох, а потом знакомый звук — так звенят пузырьки из Сониной аптечки, если их взять и встряхнуть. Алиса смотрела на белую деревянную дверь и представляла себе Каролину там, за этой дверью. Ее ничего не выражающий взгляд. Руку, сжимающую лекарство. Алиса прижалась к двери.

— Вы все это заранее спланировали, да? Пока их нет? — Она уткнулась лбом в дверь. — Подумайте о Юнатане!

На несколько секунд в коридоре повисла тишина, а после Алиса услышала движение за дверью.

— Как раз о нем я и думаю, — спокойно проговорила Каролина, — пока я здесь, он не уедет. Если мой сын что-то решил, его не переубедить. Мне хочется, чтобы он занимался тем, к чему у него лежит душа… тем, чем ему следовало бы заняться… уже давно. — Последние слова прозвучали едва слышно. Каролина говорила с трудом, ее речь больше напоминала лепет.

— Если вы это сделаете, он уже никогда не станет тем, кем хочет, — сказала Алиса.

Она снова уперлась лбом в дверь, прижала к ней ладони. И закрыла глаза. Деревянные доски холодили ее липкую кожу. За дверью раздался стук.

— Каролина!

Алиса принялась дергать за ручку и колотить в дверь. Но больше ничего не слышала. Тогда она развернулась и бросилась к лестнице. Вылетев во двор, споткнулась и разбила колено, но тут же вскочила и побежала к гостинице. В лобби никого не было, и Алиса направилась к ресторану. За одним столиком расположилась семья с детьми. При виде девушки они замерли, как на кадре из немого кино. Алиса заглянула в круглое окошко на двери в кухню и увидела спину Анни. Распахнула дверь, повариха обернулась и с ужасом уставилась на девушку.

— Там Каролина, — выпалила Алиса, — пойдемте быстрее.

Они вдвоем стояли перед дверью в ванную на втором этаже. Из-под нее пробивалась полоска света, выхватывая из сумрака ботинки Алисы и белые рабочие туфли Анни.

— Сейчас вызовем помощь, — сказала повариха и сунула руку в карман за телефоном.

— Позвоним в скорую?

Анни покачала головой.

— Она будет ехать полчаса, — вздохнула она, — такое уже случалось. Это не первый раз.

Алиса смотрела на дверь.

— А когда был первый?

— Давно. Может, лет десять назад. Меня тогда тут не было. Она специально съехала в кювет. Машина всмятку, а вот Каролина выжила.

Внизу хлопнула дверь, на лестнице раздались шаги, и в коридоре появился крепкий мужчина в камуфляжной куртке. Лео. Увидев его, Алиса вздрогнула. Он удивленно посмотрел на нее и ударил плечом дверь. Деревянный плинтус сломался. Еще удар — и дверь распахнулась.

Каролина лежала в ванне прямо в одежде, уткнувшись лицом в эмаль. Воды не было. Лео склонился и повернул голову женщины. Глаза вытаращены, на щеках — красные полосы. Дышала она глубоко. Анни подняла с пола пузырек из-под таблеток: «Диазепам, 5 мг». И имя Рогера на этикетке.

— Пустая, — сказала Анни.

— Сколько там было?

— Тридцать.

Лео снова склонился над ванной и похлопал Каролину по щеке.

— Каролина, ты меня слышишь?

Она шевельнулась, словно хотела увернуться от его руки. Оглядевшись, Лео открыл кран. Всего в нескольких сантиметрах от головы Каролины тонкой струйкой полилась вода. Лео смочил руку и провел ею по лицу женщины.

— Хватит, — недовольно пробормотала она.

— Давай, садись.

— Не могу.

— Я тебе помогу.

Он просунул руку под спину Каролины и усадил женщину. Ее тело вяло осело, но она открыла глаза и посмотрела на присутствующих: сперва на Лео, потом на остальных за его спиной:

— Вся служба спасения явилась…

— Я отвезу тебя в больницу, — решил Лео, — ты приняла слишком много.

Нет, — отказалась она.

— Каролина, ты меня беспокоишь, давай-ка я тебя донесу.

— Нет, — уже резче проговорила женщина, а потом, уже тише, добавила: — Я приняла не все.

Анни посмотрела на склянку:

— Тут ни одной не осталось.

Лео на миг ослабил хватку. Каролина взглянула на пузырек, а потом на Анни.

— Я их выбросила. Приняла несколько, а остальные выбросила.

Анни недоверчиво посмотрела на нее, открыла крышку унитаза и заглянула внутрь. На дне, будто растрескавшиеся жемчужины, лежали таблетки — не меньше двадцати пяти.

— Ей можно верить, — сказала Анни, — она приняла не все.

— Она вам так и сказала, — с привычной язвительностью перебила ее Каролина.