Чудовищ не бывает

— Он слегка обветшал, — сказала Соня.

Не дождавшись ответа, она вышла из машины и поднялась на крыльцо. Отперла дверь и скрылась, оставив ее распахнутой.

Алиса шагнула на посыпанный гравием двор и посмотрела вверх, на дом. Коричневое двухэтажное здание с маленькими четырехугольными окнами, обрамленными зелеными досками, краска на которых давно потрескалась, и теперь черные трещинки разрезали поблекший фон. Стекла были грязно-серые, черепицу засыпало хвоей и ветками. Под карнизом висело покинутое гнездо. Внизу на стене виднелись потеки высохшего птичьего помета.

За двумя маленькими окнами находилась комната, которая когда-то принадлежала Алисе.

Девушка посмотрела вниз на свои руки в тонких белых перчатках без пальцев. Перевела взгляд на открытую дверь и вдруг осознала, что дом стоял здесь и ждал ее. Все эти годы. Там, внутри, время замерло. У Алисы возникло чувство, что войди она внутрь — и исчезнет, растворится. Или исчезнет время.

Солнце припекало. Возле дома начиналось озеро, а по другую сторону за редкой полосой деревьев виднелась отливающая металлом поверхность моря.

— Помоги мне донести самое тяжелое, а с остальным я сама справлюсь. — Соня вышла из дома и принялась развязывать ремни.

Алиса глубоко вздохнула. На нее навалилась усталость. Надо взять себя в руки и сбросить ее.

— Я ничего не успеваю, — сказала она, — мне бы еще позаниматься.

— Тут дел минут на десять, не больше.

Алиса вздохнула. Она смотрела, как мать торопливо дергает ремни и расстегивает их. Коробка с книгами лежала в самом низу. Все равно придется подождать.

Внутри дом был меньше, чем казался снаружи. На нижнем этаже располагались маленькая кухонька, окна которой выходили на озеро, ванная и большая комната — оттуда лестница вела на второй этаж. В комнате были диван с креслами, старый телевизор и немного мебели, накрытой простынями. И все-таки помещение странным образом казалось обитаемым. Точно кто-то вечерами сидел в кресле с книгой и чашкой кофе.

Алиса взяла коробку с книжками и поднялась на верхний этаж. Там оказался коридор с тремя дверьми. Комната над кухней принадлежала Соне и Ивану. За самой дальней дверью находилось что-то вроде кабинета. Алиса открыла третью дверь, ближайшую к ней. Дверь слегка скрипнула. Комната была угловой. Справа стояла кровать, слева, прямо под окном, письменный стол, в той части комнаты, которую отсюда было не видно, — еще одно окно, тусклый свет из которого падал на потертые половицы. Алиса поставила коробку на стул у стола. Воздух в комнате был затхлый и влажноватый. Она сняла запорные крючки с окна и распахнула его. В комнату медленно поползла прохладная свежесть. Под окном виднелась увядшая, пожухшая трава. За двором начинался лес, тот самый, по которому они сюда приехали. Деревья, выглядывавшие из-за других деревьев, насколько хватало глаз, пока стволы не сливались в единое целое, так что различить их становилось невозможно. Земля под ними была ровная, поросшая мхом. Должно быть, когда-то лес подходил вплотную к озеру. Должно быть, однажды они так же приехали сюда по лесной дороге, Соня и Иван. Должно быть, они, увидев озеро, остановились и вышли из машины. Должно быть, они видели, как падали деревья и на их месте появлялся дом. Должно быть, они видели ребенка, который был легче перышка, но уже шевелился у Сони под сердцем.

Алиса выдвинула ящики письменного стола. Пусто. В верхнем были остатки наклейки. Похоже, на ней было изображено какое-то насекомое, возможно жук. На комоде стояло наклоненное вниз круглое зеркало на ножках. Повернув его, Алиса увидела собственное лицо в ярком дневном свете: сетку сосудов в глазных белках, структуру кожи — поры, веснушки, слабый румянец на скулах. Темные глаза с длинными ресницами. Алиса подкрашивала их так, что они делались еще темнее. Светлые волосы, кажущиеся в зеркале совсем белыми, были собраны в узел, тугой и гладкий, точно она только что причесалась. За зеркалом по обоям тянулся ряд пожелтевших пятен, будто там было что-то приклеено.

Алиса открыла коробку и выложила на стол книги и тетради. Она жила по расписанию. Каждый час был распланирован. После того, что произошло несколькими днями раньше, — того, что врач неотложки назвала срывом, Алиса выключила мобильник. Часть событий она внесла в расписание. Самые основные: сон, еда, прогулка на свежем воздухе. Ей дали таблетки, помогающие заснуть. Больше она не будет сидеть всю ночь у открытого окна. Ее ждут тишина и покой. Она справится с этим.

То был сон, как она позже сказала матери. Алиса проснулась и закричала. Она свернулась калачиком у стены собственной комнаты. Не добившись от дочери никаких вразумительных объяснений, Соня отвезла ее в неотложку.

— Иногда слишком сильный стресс приводит к кризису, — объяснила врач матери, — восприятие реальности искажается. Алисе нужен отдых и поменьше отвлекающих факторов. Иначе, боюсь, ее состояние ухудшится. Насколько я поняла, все из-за того, что случилось в школе. И это не просто стресс, связанный с экзаменами. Да, я обратила внимание: в компьютере, в журнале, было зарегистрировано посещение поликлиники три недели назад. Трещина в мизинце, обычная травма, когда… ну… когда ударишь кого-то. Но сейчас все в порядке, все прошло. Как угодно… вам, возможно, лучше на некоторое время уехать. Если она хочет успешно сдать выпускные экзамены, ей нужен полный покой. Я, собственно, сомневаюсь, что Алиса сможет, но, похоже, для нее это важно.

Врач, лохматая, будто только что из постели, женщина, умолчала о том, что ей рассказала сама Алиса — про сон, от которого девушка проснулась. Про кровь. И про тело на полу.

— Что ты видела? — спросила Соня, но Алиса соврала, сказала, что не помнит. Просто сон. Наверное, это был сон. Она приняла таблетки, которые ей прописали, тотчас же заснула и проснулась на следующее утро уставшей. Усталость тянула вниз, будто мешок с песком, и ночной кошмар поблек, утек, как вода.

Она открыла учебник по физике. Тела, движения. Схемы. «Тело подбрасывают вверх со скоростью 25 м/с. Спустя какое время тело упадет? На какую высоту оно поднимется?»

Когда Алиса закрыла книгу, в доме было тихо. Время перевалило за полдень. Дверь в комнату Сони была открыта, но матери в доме не оказалось. Алиса надела ботинки, вышла на крыльцо и увидела Соню за небольшой рощицей, отделявшей озеро от залива. С моря налетел слабый, но леденящий ветер. Вниз к заливу вела тропа, твердая и ровно утоптанная. Земля еще не оттаяла. Казалось, что тело движется само по себе, точно помнит. Ковер из хвои под соснами, голые красные скалы. Алиса перешагнула через ручей в самом узком месте. Она напряглась, чтобы не поскользнуться, но камни были сухие. Там, откуда вытекал ручей, лед растаял. Цепочка камней и выброшенных на берег водорослей, а затем дно, ровное и сероватое. Далеко в заливе лежала широкая линия пакового льда, тянувшаяся от одного берега до другого.

Соня стояла на небольшом песчаном клинышке. Руки она сунула в карманы. На берегу лежала лодка, рассохшаяся и покрытая пятнами. На дне ее валялся мусор. От носа к растущему из песка дереву тянулась размочаленная веревка цвета кобальта.

Алиса ступила на песок. Ботинки чуть проваливались. Здесь пахло солью и водорослями. Она подошла к лодке и прикоснулась к планширю. Вид у лодки был такой, будто она простояла тут много лет. Древесина высохла, и стали видны ее волокна.

Соня обернулась и, увидев Алису, едва заметно вздрогнула. Она убрала с лица волосы и посмотрела на лежащую на планшире руку дочери. Алиса тотчас ее отдернула.

— Это она? — спросила Алиса.

— Да, — ответила Соня, — тут все так, как было, когда мы уехали.

Алиса снова посмотрела на лодку, наполовину зарывшуюся в песок. Весла отсутствовали, но больше никаких повреждений не было — ни трещин, ни зияющих пробоин в сером корпусе.

Что с ним случилось, мама?

В тот день дул ветер. Были волны.

Возможно, он выронил весло.