Разочарование. Пятый пояс

Эпилог

— А-а-а! Спасите! Спасите меня, господин! Аранви, Аранви, спаси меня!

— Ничтожество, — рявкнул Седой. — Ты же совсем недавно считал недостойным назвать меня по имени, орденцем называл. Сражайся. Сражайся, слизняк! Где твоя честь Властелина? Где твоя гордость⁈ Просишь спасти тебя простого Предводителя?

— Спасите, спасите, господин!

Я выругался, коротко приказал:

— Призрак!

Он отлично меня понял, оторвал своему голему голову, рванул влево, затем вправо, сбивая с ног ещё нескольких, оказался рядом с Браутом, раскидал големов, что погребли того под собой, замолотил руками.

Да, я давно достал Флаг Призрака, как и потерял слетевшую с лица тряпку. И нет, не потому, что сражение стало таким уж тяжёлым. Просто потому, что големов было слишком уж много. Они лились неостановимым потоком и нас троих не хватало на то, чтобы перегородить всю ширину этого Южного прохода. Не помогало даже то, что большая часть големов бросалась на первых увиденных противников, часть из них всё равно просачивалась мимо нас, словно не замечая и продолжая бег за первой целью.

Так что гнев Седого я понимал и даже разделял. Вокруг нас ни одного голема с жёлтыми или любыми другими глазами, кроме серого. Я бы даже не назвал их големами этапа Предводителя, слишком они… старые, потрёпанные, неполноценные. Слабые големы, которых можно и нужно убивать десятками.

Но этот дарсов Браут…

Призрак пробил последнего голема насквозь, крутнулся на пятках, швырнув его навстречу трём другим, сбил их с ног и вдруг замер на месте, медленно став наклоняться к Брауту.

Тот лежал на песке, хрипел и бестолково и суматошно размахивал руками, словно продолжая отбиваясь от големов.

Я коротко рявкнул:

— Нет!

Призрак вздрогнул, резко выпрямился и метнулся прочь, к накатывающим големам.

Седой поражённо выдохнул:

— Гархово отродье. Он понимает тебя с полуслова и с полуслова же слушается. Какого гарха, малец? Откуда у тебя этот Флаг? Кто твой учитель?

Но мне было не до его удивления и не до его вопросов. Я перерубил одного голема в прыжке, толкнулся ногой, взметая фонтан песка и уходя вправо, подсёк ещё одного, выкрутил Пронзатель, с натугой ломая лапу, заорал, выплёскивая из себя всю ярость:

— Зелья! Лечись, лечись, тупой Ян!

Браут что-то захрипел, дрожащей рукой потянулся к кисету, мысленно завыл:

— Нет! Нет! Нет!

Седой, жаля мечом во все стороны, захохотал:

— Трусливый и никчёмный ублюдок. Толку от того, что вы считаете себя Властелинами? Да я один заставлю всю вашу семейку ползать на коленях.

— Нет!

С этим воплем Браут влил в себя зелье, выгнулся дугой, замолотил пятками по песку и вдруг затих, застыл, продолжая лишь мелко дёргаться.

Чего?

Седой фыркнул, ответив на мой незаданный вопрос:

— Не выдержал второго усиления боли. Вот она — сила семьи Ян.

Я пару раз моргнул, пытаясь уложить в голове эту мысль. Властелин Духа потерял сознание, пытаясь повторно подлечить раны зельем. Выходит, дойдя до третьего, либо сдохнет от потери крови и ран, либо от боли.

Удивление не помешало мне вывесить небольшой Указ над теми големами, что кинулись к телу Браута.

Седой одобрительно заметил:

— А ты быстр, малец. Печати прям одна за другой кидаешь. Умножение, верно? Отличный талант. Ничуть не хуже того парнишки-вора, что я встречал по молодости, и лучше, чем у многих, кто именует себя мастерами Указов некоторых фракций. Далеко пойдёшь, если не спрячешь свой талант снова. Тем более, какие твои годы?

Через пару десятков вдохов Седому стало не до шуток и не до разговоров.

Големы попёрли ещё гуще. Всё те же слабые, умирающие, рассыпающиеся на куски с одного хорошего удара. Но их было столько…

Я, конечно, не раз и не два тренировался на грани с большим числом противников, но мой утёс над лесом просто не мог вместить их столько, сколько сейчас было по-настоящему.

Сотни?

Тысячи. Тысячи големов накатывали на нас. Песок и правда посерел, скрытый их телами. Для двоих и впрямь многовато.

Седой спокойно заметил:

— Похоже, эти молокососы о чём-то умолчали, нужно было нажать на них чуть сильней и выдавить подробности. Столько големов на краю бедствия? Быть того не может. Они привели их от самого центра, кто-то из них и вызвал это Бедствие. Ладно. Признаю. Этот бесполезный слизняк в чём-то был прав. Мне не хватит сил убить их всех. Хорошо, что хотя бы ты, малец, не ранен. Давай. Беги. У тебя всё ещё впереди. Я постараюсь выиграть тебе время. Ведь будущее фракции, что бы там ни шипел этот Браут, это действительно вы — молодые. Отправься в Шестой пояс, найди там…

— Да заткнись ты, — оборвал я его.

— Малец…

Я просто не стал слушать Седого. Я понял, о чём он говорит — я ранен в плечо и спину, а ему дважды прошлись когтями по ногам, пробив Покров, второй раз серьёзно раскроив икру. Прыгать он прыгает, ловко кроша големов, но бежать с такой раной? Разве что быстро хромать.

Лучше бы всё было наоборот — Браут ещё оставался на ногах, а Седой потерял сознание от третьего или четвёртого зелья. Или сколько он там бы выдержал? С Браутом дело бы решилось просто. Сон. Но что делать с Седым?

Я выругался. Вслух. Добавив свой хриплый голос к треску камня тел уничтоженных големов и свисту нашего оружия.

— Дарсова задница.

А выхода и нет. Не могу же я на самом деле бросить тут Седого? Я это заварил, мне это разгребать.

— Призрак, назад!

Тому потребовалось мгновение, чтобы выполнить приказ и вырваться из окружения големов, буквально снося их своим телом. Мне на создание огромной печати потребовалось два мига.

А затем големы на сто шагов от нас умерли. И продолжили умирать, наваливая каменный вал из своих тел.

Аранви ударил влево, вправо вниз, закрутился вихрем рассекающих крыльев, используя опорой целую ногу, и подавился очередным словом. Оно застряло в голове, так и не покинув её мыслеречью.

Да и сам Аранви прибил прыгнувшего на него голема, даже не заметив его, позволив телу действовать самому.

Всё его внимание сейчас было приковано к этому мальцу.

Если глаза не обманывали его, а обманывать они не могли, не так уж он ещё и стар и в своём уме, то происходящему было лишь одно объяснение.