Страница 134 из 153
Глава 22
…ох, Больжедор, Больжедор.
О чём я только думал? Вероятно, мне казалось, что дразнить мэра города-гиганта, за которым стоят всемогущие корпораты с почти бесконечными ресурсами — это хорошая идея.
Что можно выслать ему голову его собственного сына. Буквально объявить войну посреди бела дня, не ожидая серьёзных последствий. Что за этим не последует возмездие…
Ну что ж. Я был прав — идея действительно оказалась о**енной.
Как описать состояние моего любимого дядюшки после недавних событий?.. Слова «он был в ярости» явно не дотягивают то нужного масштаба.
В чём это выражалось?..
Ну, началось всё с того, что сгорел наш штаб.
Нет, не академская библиотека. Старый штаб, тот, что за городом. Пустой, брошенный и особо никому не нужный. Рассекреченная явка, откуда было вывезено всё мало-мальски ценное, а прочее за последние месяцы разграблено мародёрами.
Что ж. Надеюсь, он горел достаточно ярко, чтобы согреть сердце Больжедора.
Следом за ним запылали и другие места. Люди Больжедора устраивали рейды на все известные ему старые штабы и конспиративные квартиры (также давно покинутые), прочёсывали улицы, хватали всех хоть слегка причастных (то есть, Тёмных, служивших Вивианне с Робленом, а то и просто бомжей)…
Что ж, не в первый раз. Судя по рассказам, Больжедор и приходил к власти весьма кроваво — так что люди уже попросту свыклись с подобными новостями. Рутина, только и всего.
Что же до нас, то мы тоже не сидели сложа руки — и у нас дела шли поинтереснее. Да, перемещаться приходилось в основном подземными переходами и самыми глухими трущобами, зато по делу. Славик и его освобождённые родители находили и вырезали всех Тёмных-предателей, до которых не успел добраться Больжедор. За каких-то несколько дней от гнилой ветви не осталось и следа.
Хватало и тех, кто не прогнулся под Роблена с Вивианной, а залёг на дно. Таких мы принимали обратно под своё крыло и подключали к делу. Людей становилось больше, мы постепенно оборудовали новые конспиративные квартиры, неизвестные Больжедору и корпоратам, восстанавливали утраченное.
Но, разумеется, в первую очередь нам были нужны финансы, от которых мы теперь были отрезаны.
И достать их нужно было тихо, не светясь перед Больжедором.
Эта часть легла на плечи Эрики, которая со своей командой прибирала к рукам подпольные бизнесы стариков с оргии, а также тех из них, кто в тот день выбрал для себя досуг поскромнее. Да, мелочь, нам перепадали лишь самые мелкие и непритязательные дела, те, что не были известны Больжедору… но всё-таки схватиться за всё он не мог, город был слишком велик.
Пригодится. Как говорится, копейка рубль бережёт.
Револьд Кир тоже не остался в стороне: он первым предложил поискать в городе старых Тёмных, отошедших от дел — дедов вроде него. Почему нет? В конце концов, это не просто безобидные пенсионеры, а ветераны Тёмного Культа, много знающие и умеющие.
Словом, мы медленно восстанавливались, набирая потенциал.
Эрика, Славик, Револьд — все при деле, все заняты. А чем же был в это время занят я сам?
— Мда, — прокомментировал я, переступая через груду битых кирпичей, лежащих прямо посреди дороги. — А здесь стало ещё грустнее, чем было.
Трущобный район, которым прежде управлял Дэн Леканов, и раньше не был конфеткой. Но тогда это было место для пусть суровой, но жизни. Сейчас же всё выглядело совсем уж… Убито. И дело было даже не в кирпичах.
— Ну не зна-а-аю, — с тоном бывалого знатока-оценщика протянула Эльза, выгибая бровь дугой. — Мне вот всё нравится. Смотри, какая идиллия!
Она улыбнулась, указывая на полдесятка торчков, которые передавали друг другу по кругу один шприц и второпях затягивали резиновые жгутики на руках.
— Делятся, радуются, — продолжила Эльза. — Взаимовыручка и дружба! Только этот как-то оторвался от коллектива.
Шестой нарик, совсем уж угашенный, лежал чуть поодаль лицом вниз, в луже собственной блевотины. Ещё живой или уже всё?
Эльза, блин. Когда Револьд отправился собирать Тёмных-стариков, она вновь прицепилась ко мне, вот и сейчас…
А впрочем, я привык. Привык не обращать на неё внимания.
— А сколько тут тепла! — продолжала щебетать Эльза, с весёлой улыбкой идиотки оглядываясь по сторонам.
Это она про горящие бочки, вокруг которых грелись бездомные. Запах, и без того не благоухающий, становился совсем уж удушливым и прогорклым от чёрного дыма.
—…уюта и покоя!
Ага, спящие тут и там алкаши так и навевали подобные мысли.
—…сколько тут интересных заведений!
Ага. Если раньше здесь были пусть максимально бедные, но магазинчики и лавочки, то сейчас ничего не осталось — что не снесли, то разграбили. Зато миллиард ломбардов всех размеров, форм и расцветок — на каждом углу, и рядом с каждым пасётся несколько накачанных молодых людей.
— Так, может, ты осмотришься тут получше? — предложил я. — Раз тебе так нравится.
По глазам же вижу, что ей и самой хочется.
— Отличная идея! — кивнула Эльза. — Я недолго, сейчас вернусь!..
Я чуть выдохнул, глядя, как она вприпрыжку подбегает к паре загибающихся наркоманов и что-то у них спрашивает, указывая на разбросанные тут и там шприцы. Ладно-ладно, пусть погуляет.
А я в этот клоповник пришёл с конкретной целью. Мой путь лежал к моей единственной зацепке — к дому Алисы.
…ну как дому.
Спустя ещё три улицы и две подворотни я замедлил шаг. Дом представлял из себя печальное зрелище — одна из стен снесена начисто, остальные разрисованы убогими граффити и надписями непристойного содержания. Выбоины от пуль, осколки стекла, торчащая арматура, грязь и копоть — две трети помещения выгорело.
Честно говоря, я и сам не знал, что хочу здесь найти. Понятно, что Алисы тут нет уже три месяца. Ни следа, ни каких-то вещей.
Но нужно же с чего-то начинать. Постояв пару секунд напротив обрушившегося фасада, я шагнул внутрь. Под ногами захрустели битые кирпичи, в голове замелькали воспоминания. Вот здесь была небольшая прихожая, здесь — комната Алисы, где она безвылазно обитала, а здесь — кухня…
— Ты хто такой? — раздалось из угла хриплым голосом. — Я тебя не звал.
Не понял?
Прямо на полу, у обгорелой стены, сидел бомж. Наверное, ничего странного, подобные ему заросшие грязные мужички в этом районе сидели повсюду, но то, как внезапно он возник — и то, с какой возмущённой претензией он глядел на меня — действительно меня удивило.