Почти целитель. Часть шестая.

Глава 2

Гжегож Махульский, немолодой уже служащий почтовой службы, верой и правдой отдавший почтовому департаменту Царства Польского без малого двадцать пять лет и продолжавший свою ответственную трудовую деятельность и при пришедших в его родной Мендзыжец-Подляски жолнежах нового царя Николая Второго, испытал немалое потрясение, когда однажды вечером новенький лакированный гроб, присланный в качестве посылки откуда-то с юга Италии, внезапно взмыл в воздух и сквозь окно, распахнутое по случаю наступившей теплой погоды, удалился в неведомом направлении.

— От, Холера! — пылко и темпераментно выругался пан Гжегож, наверное, впервые в своей жизни. — А в журнале о получении кто расписываться станет, я вас спрашиваю?

В тот вечер в пивнушке «Печено колено» он красочно и с подробностями рассказывал всем желающим, почему итальянцы только прикидываются истинными католиками, являясь по сути настоящими безбожниками, если и не того хуже… только т-с-с… слугами антихриста!

Летящий по направлению к Варшаве гроб видели возчики соли, они с тех пор навсегда зареклись пить горилку пана Кучмы, известного в Западно-Поморском воеводстве чертогляда. Позже этот же самый гроб распугал разбойников пана Чарторыйского, только-только усевшихся делить захваченный на тракте у купцов дуван. Позднее разбойники все же вернулись, но исключительно для того, чтобы все захваченные товары передать в пользу строящегося в соседнем селе костела, а один — самый набожный и с красивым высоким голосом — даже стал впоследствии в том костеле причетчиком. Возможно также, но это не точно, летающий гроб помог родоразрешиться пани Малгожате. Родившегося без малого девятифунтового карапуза назвали в честь прадеда Соломоном. А вот то, что этот самый гроб влетел прямо в незастекленное окно часовни Котовских, являющейся очень важной частью Доминиканского костела Святого Яцека, не видел никто. Ночь, мрак, да и варшавяне после того, как их город заняли наемники Николая Романова старались без нужды в темное время суток на улицах не показываться.

Рабочий полдень в редакции газеты «Kurjer Warszawski» не выдался ничем необычным. Согласитесь, очередной репортер, пан Януш Квасневский, заявившийся в кабинет главного редактора сего издания пана Марека Бзежинского с черновиком своей новой статьи — это вовсе даже не тянет на сенсацию, как, собственно, и информация из статьи. В которой славный работник пера описывал разнузданное поведение наемников отряда, прибывшего откуда-то из окрестностей Бухареста. Бойцы этого формирования по случаю убытия их на войну с московитами умудрились устроить настоящую оргию не где-нибудь, а на старинном городском кладбище трехвековой давности. Но даже и оргия, как таковая, не являлась венцом их грехопадения. Пьяные в дымину безбожники затеяли поиски древнего клада, раскопав пару могил и расколов плиты древнего склепа рода Цепеш.

— Ну, и зачем мне публиковать эти гнусности, пан Януш, словно кто-то из наших читателей до сих пор не знает, что под знамена этого самого Романова стекается самая шваль со всей Европы? — вопросил главный редактор газеты, размышляя, разместить ли все же статью где-нибудь на третьей странице, или не стоит дергать тигра за усы. Наемники, о которых идет речь, ведь в данную минуту где-то именно в Варшаве обретаются. А ну, как обидятся и заявятся требовать сатисфакции.

— Пан Марек, — репортер, видя, что его главный начальник не торопится принимать в печать написанную им статью, решился на сильный ход. — Господин из Румынии, что рассказал мне сегодня утром эту историю, очень хочет, чтобы она была опубликована. Он даже задаток под это дело в пятьдесят рублей выдал и пообещал еще сотню, если статья увидит свет. — Ну, а что, разделив гонорар с редактором, пан Януш все же хоть половину его, да получит, а так еще и задаток вернуть придется. Тот бледнокожий господин с проникновенным голосом и сталью во взгляде вовсе не выглядел простаком, которого можно безбоязненно облапошить, не выполнив обещанное.

— Хорошо, пан Януш, — решился редактор, — с вас пятьдесят рублей, полученные от вашего конфидента и на гонорар за статью вы больше не претендуете. Свою сотню вы возьмете завтра с того господина, сразу после выхода статьи. — Ну, а что? Наемники, судя по описанию, вовсе не выглядят любителями почитать газетку… да еще на польском языке… Ну, точно же, на статью никто и внимания не обратит, а лишние деньги в кармане — никогда не лишние.

К сожалению главного редактора пана Марека Бзежинского в своих рассуждениях он не учел тот факт, что в Рассее очень пристально изучали всю иностранную периодику на эту тему. Данную статью сначала «Московские Ведомости» перепечатали, потом «Русский инвалид», а после некоторых событий в самой Варшаве, и в Европе начали упоминать регулярно про этот случай. Так что наемники отряда «Черные влахи» про первоначальный источник информации об их похождениях узнали и в редакцию газеты заявились… Но это уже совсем другая история, к нашему повествованию отношения не имеющая.

В последние месяцы в пивной «Grodziskie» , которая располагалась на старинной Варшавской Мёдовой улице, сами варшавяне старались не появляться. Пусть и замечательным был сорт пшеничного пива, по названию которого называлась пивная, пусть и необычайно густая и пышная пена по-прежнему высокой шапкой вздымалась над каждой наливаемой там кружкой, но все равно, жизнь и здоровье любому горожанину казалось много ценнее, чем возможность отведать этого славного хмельного напитка. Все дело в том, что совсем неподалеку от этой пивной расположились казармы, отданные захватившим Варшаву Николаем Романовым под расквартирование многочисленных наемников. Ну, а где наемники, там пьяные дебоши, драки и прочие беспорядки.

Тем удивительнее было появление в один из вечеров в этой забегаловке, почти до отказа наполненной людьми в мундирах различных наемных отрядов и местечковых дружин, настоящего аристократа в черном фраке. Тот, не торопясь, спустился по ступенькам, ведущим от входной двери в заглубленный в земле зал, держа спину прямой и пренебрежительно кривя тонкие, бледные губы, недолго пошарил глазами искомых им персонажей и, больше уже никуда не сворачивая, направился к одному из боковых столиков.