Потрясатель вселенной

Джайло-Манап безусловно лгал. Кочевники просто побоялись убивать шаманку, опасаясь гнева духов, и предоставили эту возможность опасным гостям. Коли Олег с Роксаланой ее зарежут — на них и грех, и месть тоже на них обрушится.

— Урга?! — вскинулась девушка. — Урга! Что ты с ней сделал?!

Она вскочила, рванула из ножен меч. Кочевник отпрянул, сунул руку под халат и выхватил кистень на короткой рукояти. Гости Чабыка тоже поднялись, обнажая клинки. Сидеть остался только ведун. Зрелище отрубленной головы как-то лишило его желания заступаться за старосту. А в том, что сумасшедшая девица с мечом, выкованным из плоти заколдованного железного стража гномьих подземелий, легко порубит Джайло-Манапа в капусту, он ничуть не сомневался.

Однако Роксалана кинулась не на просителя — она подбежала к арбе, быстрыми точными движениями рассекла путы шаманки, подхватила рухнувшее тело, провела клинком сверху вниз, откинула куски веревки, погладила ладонью бледные щеки, коснулась кончиками пальцев свежей раны на лбу, зарычала подобно увидевшей овчарку тигрице и рывком повернулась к толпе. Кочевники рассеялись в считанные секунды.

— Я вас… Узнаю, кто… — скрипнула она зубами, приподняла Ургу на руки и тут же положила обратно. Спутница ведуна была альпинисткой, вертолетчиком, слаломистом, парашютистом и даже амазонкой — но только не грузчиком. Феминизм феминизмом, а против природы не попрешь. К счастью, девушка быстро догадалась взять под уздцы полудохлую животину, явно обреченную родом куницы на смерть вместе с шаманкой в общем костре, и повела к юрте ведуна.

— Ты пришел к нам с оружием? — зловеще поинтересовался Чабык.

— Это всего лишь плеть, — не моргнув глазом соврал Джайло-Манап и побыстрее спрятал кистень обратно.

— Ты пришел к нам с оружием, — повторил воин уже утвердительно.

Бий-Атил и Бий-Юсут, благо все равно уже стояли, осторожно двинулись к гостю по разные стороны очага.

— Твой род обитает южнее всех остальных кочевий, Джайло-Манап, — подал голос Олег. — Думаю, вы должны знать дорогу через горы к Запретной реке. Не может быть, чтобы никто не пробирался в столь близкие земли. Может, это и рискованно, но наверняка выгодно. Ты сможешь провести через горы обоз?

— Смогу, — торопливо сообщил староста и только потом уточнил: — Дорога через горы есть, но давно заброшена. Ходить к Запретной реке опасно. Ежели про это прознают колдуны тамошние, то Медного Стража по следу отправят либо мертвых, коли погибнет кто в стычке с порубежниками.

Воины остановились, вопросительно оглянувшись на Середина.

— Нам нужен проводник, — признал ведун. — Известная мне тропинка не очень удобна для большого обоза.

— Посланник предков не держит зла на ваш род, Джайло-Манап, — сделал вывод Чабык. — Ступай в свое кочевье и успокой соплеменников. Приготовьте нам место для стоянки, мы придем завтра.

— Пошли нукеров вперед по дороге, — добавил Олег. — Пусть проверят, насколько она проходима, и узнают, что нужно, чтобы не застрять среди скал.

— Наше кочевье будет радо принять столь уважаемого гостя, посланник, — склонил голову староста. — Мы заколем в честь тебя родового черного быка, ты станешь нашим хархоном.

Кто такие хархоны и чем так важен родовой бык, ведун не знал. Но, судя по смыслу, это было что-то почетное и безопасное, а потому Середин не стал возражать. За время годичного путешествия по реке Белой он успел поменять столько имен и титулов, что одним больше, одним меньше — роли уже не играло.

Сакмара

Аркаим — археологический комплекс, включающий укрепленное поселение и прилегающие хозяйственные площадки, могильник, ряд неукрепленных селищ. Общая площадь 20 000 м2… Особенно впечатляют металлургические «цеха» Синташты. Город-крепость перестраивался и разрастался, были перенесены стены и ров. Внутренний же заваливался почти исключительно отходами металлургического производства. Около полутора веков процветала в Южноуралье Страна городов. Потом синташтинцы ушли. Их место пусто не осталось, его заняли, судя по всему, родственные племена. Но ничего подобного здесь уже никогда не было.

Известный Джайло-Манапу путь через горы оказался именно дорогой — широкой, удобной, без резких поворотов, подъемов и спусков. Кое-где, правда, ее присыпало оползнями, места повлажнее обросли леском — но для многих сотен нукеров это не стало препятствием. Камни в считанные минуты отбрасывались с дороги, деревья вырубались под корень, и обоз продолжал свое движение. Главное, там не встретилось скал и расселин — преодолеть иные неприятности было не сложно.

Когда воины откатили в сторону первую поваленную сосну, Олег из любопытства пересчитал годовые кольца. Получилось сто тридцать три. Значит, дорогу забросили где-то полтора века назад. Точнее не определишь: сосны ведь на накатанном тракте в первый же год не поднимутся. И неизвестно, самое ли старое это дерево из выросших — или так, середнячок.

За один день через горы обоз все-таки не перебрался. Шли они полных три дня, лишь в сумерках последнего попали в устланное серым, полустаявшим снегом ущелье, что тянулось уже не на север, к далекой Каме, а на юг — к Уралу. Но все же не три недели, как в прошлый раз. Отары тут же разбрелись: оголодавшие среди скал овцы разгребали снег и жадно поедали жухлую прошлогоднюю траву, благо здесь ее было в избытке. Лошадям тоже требовалось набить брюхо, так что кочевники простояли в столь хорошем месте два дня и затем двинулись вниз по сторонам от узенького, весело журчащего ручейка.

Отары ползли еле-еле, немногим быстрее улитки. Вечно голодные, бараны разрывали снег, выгрызали на открывшемся месте траву и только после этого делали несколько шагов, чтобы снова начать рыть. Разумеется, при желании их можно было погнать вперед — но тогда скотина останется голодной, ослабнет, начнет болеть и дохнуть. Зимой стада и так порой в два-три раза редеют, коли снега слишком много. А если еще и гонять, мешая дорыться до еды, то можно и всю животину угробить.

Лошадям тоже требовалась еда — но зато за пару часов они могли промчаться от пастбища к пастбищу верст двадцать. А потому Олег, взяв с собой Чабыка и полусотню нукеров из рода ворона, поскакал вперед, чтобы уже через день спуститься к недавно освободившейся ото льда Сакмаре.

— Вот проклятие! — спешился ведун на пятнистом от полустаявшего снега пляже, сбил ногой с выпирающего камня юбочку припая. — Не везет, так не везет.

— Чем ты недоволен, посланник предков? — не понял Чабык. — Вот Запретная река, к которой ты так стремился. Мы дошли до нее, не потеряв ни одной телеги, ни одного коня и ни единого барана. Грех обижаться на богов после такой милости.

— Я не знаю, с какой стороны мы от городов Каима, дружище. — Олег присел, зачерпнул горсть воды, отер лицо. — По льду мы легко прошли бы вверх и вниз, нашли знакомые места. Сам знаешь, замерзшая река — лучшая дорога, ровная и прочная. Сейчас же я не представляю, куда повернуть, долго ли идти, и где брод — тоже непонятно. Этот берег скалистый, тот пологий. Если идти по суше, лучше бы переправиться на ту сторону.

— Мы пришли по торному пути, посланник, — после некоторого размышления напомнил кочевник. — Он не может оборваться в диком месте. Либо брод прямо здесь, либо дорога повернула. Нужно лишь найти куда.

— Полтора века прошло, Чабык, — вздохнул Олег. — Заросло все, как и не было. Поди угадай, где поворот? То ли здесь, то ли три версты назад, то ли его и не было. Да и брод за столько лет размыть могло. Тут дно — песок. Сам знаешь, как он текуч и капризен. Лезть наугад неохота, не май месяц на улице. Замерзнем.

Чабык опять задумался, спустя пару минут предложил:

— Я велю юному нукеру залезть на дерево. Ежели есть округ жилье, так дымы от очагов быть должны. Или хочешь — пошлем в реку воинов дно проверить. Коли бараньим жиром обмазаться, а опосля у костра согреться и мяса от души покушать, так от холодной воды не будет особого вреда.