Боевые животные

Сражение обычно начинали колесницы, на каждой из которых было по два воина. Эти «танки» древних ставили своей задачей прорвать фронт противника. В прорыв устремлялась пехота, а следом шла уже конница, которая помогала пехоте и преследовала убегающего противника.

Таким образом, ассирийцы, не изобретая, по сути дела, ничего нового, а лишь иначе используя лошадей, почти всегда побеждали противника.

Колесницы были и у древних египтян. Появление колесниц сыграло большую роль в истории Египта, помогло ему значительно расширить границы. А о том, как в Египте использовалась колесничная конница, рассказал нам один из расшифрованных древнеегипетских текстов: «Тутмос, двигавшийся в первых рядах своей армии, имел время построить ее в боевой порядок. Вперед был выдвинут отряд лучников. Позади расположилась пехота, за нею — 500 отборных колесниц, запряженных быстрыми как ветер лошадьми. Они предназначались для погони». Таким образом, у египтян колесницы предназначались лишь для погони. (У ассирийцев в погоню шли всадники, которых, очевидно, в египетском войске не было). Но и колесницы, видимо, очень помогли им в борьбе со своими соседями.

Итак, лошадь была запряжена. Это величайшее событие в истории человечества. Лошадь «возила и воду и воеводу».

Именно в Европе появились самые сильные и выносливые лошади. И произошло это сравнительно недавно, лет пятьсот — шестьсот назад. Это были времена, когда рыцарские полки под предлогом «освобождения гроба господня» отправлялись в далекие страны Азии и Африки, чтобы огнем и мечом искоренить мусульманскую веру, а заодно (и главным образом для этого!) разбогатеть. Рыцари были одеты в доспехи, на голове шлем, в руках копье и щит. Это облачение весило килограммов 150–200, к тому же нередко и лошадь одевали в панцирь. А если учесть, что дорога была очень длинная, — какая же требовалась для этого лошадь?

Монахи — вдохновители кровавых крестовых походов — позаботились и об этом: они скупали крупных, сильных лошадей и выращивали их на монастырских землях. Потомство этих лошадей походило на родителей, и среди потомков монахи отбирали наиболее рослых и могучих и снабжали ими рыцарей.

Но крестовые походы кончились, уцелевшие рыцари сбросили свои доспехи, а новым поколениям воинов они уже не требовались: появилось огнестрельное оружие. И снова в кавалерию стали отбирать быстрых и ловких коней. Потомки рыцарских лошадей, могучие великаны-тихоходы, занялись самым мирным трудом — земледелием.

…Люди отдали дань лошадям, увековечив их в бронзе, мраморе, граните. Тысячи скакунов красуются в разных городах мира, неся на себе заслуженно и незаслуженно прославленных исторических деятелей, полководцев, героев.

Есть памятники и более конкретные. Во дворе конезавода в венгерском городе Боболне стоит прекрасный памятнике лошадям, павшим на полях сражения. «Верному боевому товарищу» — написано на цоколе.

Для увеселения «почтеннейшей публики» были придуманы массовые зрелища с участием дрессированных животных. Во многих странах была и остается популярной коррида — наиболее «зрелищное из всех зрелищ».

Гойя и Пикассо, Рембрандт и Бласко Ибаньес, да, пожалуй, почти все великие художники и писатели Испании «болели» в своем творчестве корридой, или тавромахией, говоря ученым языком. Они не воспринимали ее отдельно от общей культуры народа и его национального характера, от его вековых традиций, в которых всегда воспевалась храбрость — до безумия, гордость — до крайности, мужество и любовь к риску — до предназначения свыше. И хотя Федерико Гарсиа Лорка удивительно тонко заметил, что на арену для боя быков «каждый вечер является смерть, окруженная ослепительной краской», уверен, что не на ее пир стремятся десятки тысяч людей, а на искусство матадора, побеждающего смерть, на грандиозный спектакль, который зовется фиестой.

Знаменитый матадор Антонио Ченел утверждает, что коррида — это искусство. Корни ее — в древнеримских схватках гладиаторов со львами. «Наш спектакль, в котором нужно не спускать глаз с „партнера“, это чистейшей воды психологическая драма, требующая постоянной импровизации. Ты — лишь одно из действующих лиц, и исполнение твоей роли должно быть честным и без ошибок. С годами все глубже разбираешься в этом искусстве. Твой арсенал приемов и средств обогащается, и ты живешь в нем. Конечно, порою жаль, что все кончается трагически, но разве в реальной жизни не так? — Многие считают, что это чересчур жестокое зрелище, чуть ли не запланированное убийство… — Не согласен и готов доказать. Бык, как известно, способен легко расправиться и с тигром, и со львом — такие представления когда-то устраивали у нас арабы. Он сражается, чтобы победить и человека, постоянно бросаясь в атаку, и не думает, что его убьют. Знаю, что многие принимают сторону быка — за его манеру вести бой, за отчаянную смелость. И мне, признаюсь, не раз было жаль повергнутого соперника. Но ведь кто-то из двоих должен победить. А если он меня? Ведь и такое достаточно часто бывает. Где же в таком случае жестокость? Нет, коррида — это не убийство, а скорее — трагедия. Когда я встречаю устремленные на меня светлые или темные, но никогда не красные, как утверждают некоторые писатели, глаза быка, я не выдерживаю его концентрированного взгляда — он способен тебя загипнотизировать, а в такие мгновенья бык очень опасен. Поскорее отведи этот взгляд от себя или прикрой мулетой. Да я ему нашептываю тогда такие ласковые слова, сам не сознавая этого, какие, наверное, не говорил ни одной женщине. А вы говорите — запланированное убийство. Спектакль.»

С давних пор человек приучал сапсанов и кречетов для охоты. Древние китайцы предавались этой страсти с необычайным увлечением, а в начале нашей эры охота с ловчими птицами стала распространяться и в страны Западной Европы.

В XI веке киевский князь Олег создал соколиный двор, и с той поры на Руси интенсивно развивалась знаменитая соколиная охота — увлекательнейший вид спорта, требующий от его участников ловкости, сообразительности, огромной физической выносливости.

Изображение птиц — соколов и орлов — украшали гербы, знамена и памятники. Человеческая доблесть сравнивалась с доблестью птиц — «горный орел», «сокол ясный». Хищных птиц умело дрессировали, приспосабливая к охоте с участием человека. Такие охоты были страстью царей, князей, шахов и ханов, но были они доступны и простому кочевнику, приручившему сокола и орла.

Дельфин известен человеку с глубокой древности, однако до сих пор остается для нас во многих отношениях загадочным животным. Одна удивительная загадка дельфина — наличие у него способности к эхолокации — была раскрыта совсем недавно, всего лишь около 30 лет назад. Это открытие послужило толчком к более пристальному изучению дельфина.

Дельфин — властелин океана. Он обладает необыкновенным умом, силой, подвижностью, дружелюбием и к тому же быстро обучается выполнять любые задания. Можно ли желать для нас более подходящего помощника в освоении океана?!

Исторические и географические рамки использования боевых качеств животных очень широки и многообразны. Об этом и рассказывается в данной книге.

Часть I

Животные на войне

Глава 1

Танк древности

Почти до самого начала нашей эры и почти во всех крупнейших битвах древности участвовали слоны. Соответственно обученные, с металлическими щитами на лбах, с укрепленными на спинах башнями, в которых прятались стрелки из луков, предварительно разъяренные и напоенные алкоголем, всесокрушающей лавиной устремлялись они в бой. Боевой слон был своего рода живым танком древности. Управлял им один корнак. Он сидел на шее слона, прислонясь спиной к башне, и заостренной железной палкой с крюком у конца (ангом), гнал «танк» на прорыв вражеских фаланг или когорт. А на случай, если раненый и взбешенный слон выйдет из повиновения, что часто и бывало, корнак имел в запасе железный клин, который молотком вбивал в затылок слона, чтобы, умертвив его, избавить своих солдат от разрушительной ярости потерявшего управление «танка».