Боевые животные

— Оле!.. — ревел амфитеатр.

— Ха! Ха! — кричали, словно щелкая бичом, прыгающие вокруг животного торос.

Один из торос дернул быка за хвост. Бык выдрал завязший рог, проворно повернулся и, мимоходом свалив Тобало Варгаса, припустился за нахалом.

Тобало Варгас выскочил на арену, подобрал плащ и отвлек быка на себя. Несколько вероник прошли у него блестяще, вызвав аплодисменты и крики публики. У животного тяжело ходили бока, оно двигалось все медленнее и, наконец, совсем остановилось. Варгас плащом позвал его, но бык утратил ко всему интерес.

— Ха! Ха! — закричал матадор, танцующим шагом подходя к быку все ближе и ближе.

Он приблизился вплотную к его морде, но и к этому бык остался равнодушен. Тогда Варгас, зайдя сбоку, протащил по его морде и рогам пропитанный кровью плащ. Запах крови вывел быка из себя. Внезапным броском он сшиб матадора и неистово запрыгал на прямых, сведенных вместе ногах. Из-под копыт в стороны летел золотистый песок арены. Тобало Варгас лежал, защищая руками голову.

Несколько раз бык прыгнул прямо на него, но копыта соскользнули с упругого тела матадора.

Чаще всего матадоры лишь имитируют риск. Тобало Варгас был честен в каждом движении. Вся коррида для него, начиная с первых секунд, заключалась в балансировании на грани жизни и смерти. Ни один знаменитый испанский матадор не покидает арены, пока бык не распорет на его груди камзол. Публика аплодирует ему, но сдержанно. Тобало Варгас со своей эмоциональностью и риском был куда милее мадридской толпе. На его месте маститый матадор никогда не отважился бы на бой с таким порывистым и неожиданным быком. Впрочем, у Тобало Варгаса не было выбора. К счастью, пока он вышел победителем. Теперь ему осталось последнее — убить быка.

Гнусаво пропел рожок. На арену выбежали ловкие, как гимнасты, бандерильеры. Они по очереди приближались к яростно метавшемуся быку, откинувшись назад, сводили над головой руки с двумя зажатыми в них метровыми острыми, как гарпуны, бандерильями и бросались навстречу, казалось бы, неизбежной смерти. Но в тот момент, когда рога быка почти касались живота, бандерильер резко наклонялся вперед, вонзая в спину быка бандерильи, и уходил от рогов в сторону. Один оказался чересчур осторожным, метнув бандерильи издалека, и одна скатилась на песок, а другая повисла на боку животного, только пробив шкуру. Публика завопила, на арену полетели банки из-под пива.

Повисшие бандерильи подпрыгивали на боках животного, а те, что были воткнуты крепко, торчали кустом и с деревянным звуком стукались друг о друга.

Как только бандерильеры сделали свое дело, Тобало Варгас вышел на сверкающий золотистый песок, чтобы завершить свой триумф. Ему подали мулету — темно-красную маленькую тряпку с желтой подкладкой и шпагу. Шпага была слегка выгнута с тем, чтобы даже при скользящем ударе лезвие ее прошло вглубь и пробило легкие животного. Матадор взял мулету в левую руку, но не смог ее поднять и помог правой. Выставив перед собой на уровне глаз шпагу, Тобало Варгас позвал быка.

Бык впился глазами в мулету и тяжело поскакал на матадора: он очень ослаб от потери крови. Тобало Варгас бросился ему навстречу, держа в вытянутой руке шпагу. В тот момент, когда они сблизились, Тобало Варгас перегнулся через рога и что было силы вонзил шпагу в спину быка, отскочив в тот же миг в сторону. Шпага изогнулась дугой и вдруг, спружинив, взлетела в воздух, сверкнув на солнце.

Публика недовольно молчала.

Тобало Варгас подобрал шпагу, выпрямил ее о колено и снова стал в позицию. Но бык не хотел идти в атаку. Он опустил голову и смотрел в песок. Тобало Варгас подошел к нему вплотную и провел по ноздрям мулетой.

Бык сделал молниеносное движение и всадил рог в живот матадора. В следующую секунду он прижал Варгаса к земле, потом поднял на роге, и видно было, что тот прошел насквозь. Острие рога было в песке. Стряхнув матадора, бык снова вонзил в него рог. На этот раз в грудь. А затем отошел, раздувая ноздри. То, что было Тобало Варгасом, лежало на ослепительно желтой, празднично залитой солнцем арене жалким, безжизненным кулем.

Торос ловко положили это на пропитанный бычьей кровью плащ и бегом унесли за забор. В нижних помещениях белого цирка все было наготове: и госпиталь, и часовня. То, что еще совсем недавно вызывало восторг и звалось Тобало Варгасом, в госпитале продержали недолго. Затем торос отнесли тело матадора в часовню.

Вот, собственно, и все. Шесть быков, которых положено убить на корриде, поделили между собой два оставшихся матадора. Никто из них не погиб, только один был ранен. Может быть, если их не убьют в следующий раз, когда-нибудь они станут миллионерами. Туши быков тут же утащили привычные к этому мулы. А место, где упал бык, заравнивали и поливали водой. Все делалось очень быстро. Так же быстро заровняли и посыпали свежим песком место, где был убит Тобало Варгас.

Мадрид — Ленинград.

(«Вокруг света», 1974, № 4)

Тореро! Тореро!

В мексиканском столичном аэропорту пели серебряные трубы, звенели гитары, чистый женский голос разносился далеко окрест, рвался к небу. В этот день вся — почти вся — Мексика встречала своего кумира. У выхода из аэровокзала волновалось людское море. Играла популярнейшая группа народных музыкантов «Мариачис». Пел студенческий хор из Атиспана. У края тротуара стояли в почетном карауле четыре горделивых всадника — в больших, тяжелых бархатных сомбреро. Это были знаменитые мексиканские наездники «чаррос».

…Двойная стеклянная дверь распахнулась, толпа вздохнула как один человек, а затем оглушительно стала скандировать: «Тореро! Тореро!» На тротуаре стоял невысокий, худощавый, уже немолодой человек и, подняв руки, благодарил за встречу. Известный мексиканский тореро Хоселито Уэрта возвратился из Швейцарии после сложной нейрохирургической операции. «Я вернусь на арену», — заявил он почитателям и журналистам. И, подтверждая серьезность намерений, добавил, что купил в Мадриде пять костюмов с позументами, в которых тореро выходит на бой с быком, новую мулету, красный плащ и набор длинных шпаг.

Более двадцати лет работает на арене Хоселито Уэрта, не раз он получал серьезные травмы. В декабре 1968 года, когда Уэрта выступал на столичной арене «Эль-Торео», бык по кличке Паблито ударил его рогом в живот. Если тореро в таком случае удается выжить, он, как правило, больше не находит в себе уверенности и душевных сил, чтобы смело противостоять быку и показывать прежнее искусство ведения боя. Но Хоселито залечил рану, преодолел страх и снова начал выступать, покоряя зрителей своим бесстрашием и мастерством. Он выступал еженедельно. После полудня, когда воскресная публика в ожидании традиционного «Праздника храбрости» до отказа заполняет овальные трибуны, Уэрта выходил на песчаную арену и оставался один на один с быком.

— И вот настал тот ужасный день, — вспоминал потом Хоселито. — Я полностью подчинил быка своей воле. Плавными движениями руки — чтобы бык не устал раньше времени — я заставлял его тянуться рогами за мулетой. По моей воле бык проходил в каких-то сантиметрах от меня, он шел налево, направо столько раз, сколько хотел я. Публика очень тепло меня принимала. Неожиданно я почувствовал острую головную боль. Подумал, что пройдет, но боль все усиливалась.

Я решил побыстрее закончить бой и… больше ничего не помню. Арена, трибуны закружились у меня перед глазами. Говорят, что я все-таки заколол быка, но, если откровенно, не помню, как это произошло…

Его увезли с арены в машине «скорой помощи». Сказалось предыдущее ранение, и потребовалась новая, еще более сложная операция. Хоселито не выступал два с половиной года, а потом снова вышел на арену…

— Наша профессия, — говорил Хоселито, — отнимает у человека много сил. Она очень опасная, но ведь смерть дома, в постели, тоже смерть…

Матадор — это тореро высшего ранга, человек, поднявшийся на высшую иерархическую ступеньку корриды, тот, кто в боях завоевал право убивать быка. Матадоров часто спрашивают, не испытывают ли они страха перед воинственным животным, которого специально растят для боя с человеком? «Самая сильная боль не от удара рогом, а от голода» — так ответил один известный испанский тореро прошлого века.