Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 16

Обе они просчитались. Получив кандидатскую степень, Дмитрий Павлович продолжил любимую работу, но уже в качестве заведующего урологией. Бумажная волокита ему не нравилась, в кабинете не сиделось, медсестры привыкли к его частым набегам в палату интенсивной терапии, где в углу, огороженном ширмой, заведующий подолгу изучал истории болезней. Очередь к доктору Шагаеву на операцию увеличивалась с каждым годом. Два раза в месяц Дмитрия Павловича зазывали в краевую клиническую больницу для консультации особо сложных случаев. Отказать он не мог.

К тому моменту, когда Лера стала задумываться о выборе своего предназначения, она точно знала, что отец ее специалист первоклассный, переплюнуть его некому, хотя многие завистники старались подпортить Дмитрию Павловичу и репутацию, и характеристику. Продолжить его дело Лера категорически отказалась, когда детально узнала о предмете урологической терапии. К стоматологии у Леры тоже имелось предвзятое отношение. Чужие зубы ее не прельщали. Когда по осени с классом она ходила на медосмотр в зубодралку, тошнотворный запах сверления гнилых зубов кишки выворачивал наизнанку.

Родители оставили дочь в покое, но больше всех на продолжении династии настаивала Вера Игнатьевна. Особенно после того неприятного случая, когда открылся факт непричастности Евгении Михайловны к священным стопам Панацеи. С первого дня знакомства Вера Игнатьевна находилась в заблуждении, и всему виной была Евгения Михайловна, которая своим местом работы назвала районную поликлинику неподалеку от дома и застенчиво умолчала о должности уборщицы, не имеющей никакого отношения к штату медсестер. Проговорилась она случайно, когда жаловалась Вере Игнатьевне на боль в суставах, на вздутые вены и отекшие ноги, напоминавшие слоновьи.

Само собой, Вера Игнатьевна сразу отсекла от династической линии Татьянину ветвь, оставив лишь наклюнувшуюся почку. Лерочке это не помогло.

3

К началу седьмого класса Леру потянуло в искусство, причем в самую насыщенную ее часть – цирковую. Классные походы в цирк зародили в ней уверенность, что с той же легкостью, с какой акробаты-гимнастки исполняли пируэты под куполом, и она сможет выполнять тройной кульбит, танцевать на канате, по кожаному седлу стекать под лошадиное брюхо. О титаническом труде акробатского братства Лера не догадывалась. Фееричность циркового представления она сравнивала с рутиной зубрешкой биологии, и последняя явно проигрывала. Когда бабушка Вера настойчиво посоветовала ей изучать клеточное строение организма, Лера записалась в гимнастическую студию и попросила маму купить совместный купальник с темно-синим трико.

– Леруська, поздно тебе в гимнастки идти с твоими-то ногами, – полушутливо заметила Татьяна Яковлевна.

Ноги у Леры, и вправду, выделялись полнотой, еще подводил тазобедренный аппарат – даже для батута он был широк, а для трапеции тем более.

– Может, театральное тебе подойдет?

Невинную шутку Лера приняла всерьез. Порылась в справочнике абитуриента, и тот факт, что театральные училища принимали документы после полной десятилетки, сыграл главную роль. Нет, профессия актрисы ей не годилась. Восьмилетнего образования вполне бы хватило, и не потому, что училась она плохо, нет, училась Лера обыкновенно лениво, без напора и энтузиазма, будто не для себя, а ради оценки в журнале. Но Оксана Таран как-то на уроке профориентации открыла перед Лерой заманчивую перспективу: после восьмого класса поступить в техникум, доучиться там два школьных года и заодно получить профессию.

– Понимаешь, Лерка, – шептала подруга на перемене. – Чего в этой школе сидеть? В технаре ты уже студент, государство тебе стипендию платит. Мне старший брат рассказывал. Он в Пашковский строительный техникум поступил. У матери денег не просит. Тридцать рублей в месяц получает. Сам себе голова. И я так хочу…

Идея поскорее стать взрослой Лере понравилась.

Весь седьмой класс она готовилась в цирк. Фигура немного возмужала, подтянулись мышцы, округлилась грудь, но рост замедлился. Мозговая деятельность требовала пищи, а подлые калории оседали в лишние килограммы, хотя на тренировках с Леры сходило семь потов. В строю гимнастов фигура ее выделялась ладной сбитой формой, но хрупкости, акробатической легкости не было. Леру всегда ставили в основание пирамиды, и натруженные плечи от чужих ступней после занятий немного побаливали. Это было не то, о чем она мечтала. Материнская склонность к полноте подпортила Лерочке не только силуэт, она ставила большой жирный крест на карьере гимнастки.

Цирк был тем и хорош, что вмещал в себя целое море побочных профессий, начиная от осветителя арены и заканчивая помощником укротителя. Огромное количество народу толпилось за кулисами, но каждый являлся незримым винтиком-шурупчиком спаянного механизма, дарующего зрителям радость.

В начале учебного года по городу запестрели цирковые афиши. Лошади в новой программе открывали второе отделение. Вольтижерка, как приметила Лера, – единственная наездница в мужской труппе – фигурой напоминала ее, Лерину, ну просто точь-в-точь. Костюм с голубыми блестками и пышным плюмажем на голове не уступал акробатическому трико. Быстрота, риск, грация – все завораживало очарованного зрителя – от резкого удара хлыстом до низкого реверанса, причем лошади кланялись наравне с наездниками, заламывая головы прямо в манежные опилки.

Восьмой класс Лера начала с ипподрома.

Ей просто повезло. В первых числах сентября на уроке алгебры завуч завела в класс мужчину высокого роста в белой рубашке. Он кратко объявил, что в секцию верховой езды идет набор. Нужны смелые, ответственные ребята, и девочек тоже берут. Занятия проходят в выходные дни. Очень удобно. Но добираться до ипподрома придется с двумя пересадками часа полтора, не меньше. Многие из учеников переглядывались, пожимали плечами. Потратить единственный выходной день ради сомнительного удовольствия никто из класса не пожелал.

Осень стояла теплая и сухая. В воскресенье Лера вставала раньше обычного, быстро завтракала бутербродами с чаем, собирала джинсовую сумку со сменной одеждой и в половине восьмого садилась в трамвай. Доезжала до мотеля, пересаживалась на автобус и тряслась на жестком сидении до Ростовского шоссе. Выходила на конечной остановке. Дальше начинались совхозные поля, желтеющий лесочек ровной линией разделял веселую зелень озимых от небесной лазури по-осеннему хрустальной, и воздух пьянил утренней свежестью, пока Лера по натоптанной тропинке шла до ипподромских конюшен.

По возрасту ее определили в среднюю группу. Знакомый мужчина назвался тренером, представился Алексеем Сергеевичем и повел всех для знакомства вовнутрь длинного строения с маленькими окошками. Пахло там неприятно, но Лере запах понравился – земляной, тяжелый и влажный. Потом им вывели белую лошадку, и все по очереди прокатились по кругу. Алексей Сергеевич стоял в центре, натягивал веревку и плавно взмахивал кнутом. Лерочке это все напомнило цирковую арену. Мечта ее не просто сбывалась, она звалась Дымкой, тихонько ржала и в осенний воздух фыркала белым паром.

С каждым занятием группа заметно редела, не все могли выдержать специфические условия. В ноябре, когда погода испортилась окончательно, в манеже Лера оказалась с тремя мальчишками из чужой школы меньше ее по возрасту, остальные отсеялись, как плева от зерен. Их соединили с группой постарше, где ребята занимались второй год, неплохо владели навыками верховой езды, и за каждым числилась лошадь.

Девочек вместе с Лерой оказалось всего три. Как новенькая, она попала в центр всеобщего внимания, но помог Алексей Сергеевич, добрейшей души человек, тонко чувствующий коллективный настрой и в корне истребляющий всякие колкости и насмешки. Надо сказать, что Лера трудилась на славу, как Дымка, закусив удела, шла к желанной цели, а если и жалела себя, то в одиночестве, прижавшись щекой к запотевшему автобусному окну, и каждый раз напоминала себе о главном, ради чего приходилось тратить выходные дни. То, что помешало ей продолжить карьеру гимнастки, мешало и в седле. При галопе Лерочкина задница никак не могла попасть в плавное колебание, больно шлепала о седло, а боль отдавала в копчик…