Любимый человек

Нет, серьезно, я вообще ничего такого в Светке не заметил. Мы сидели рядом и перекинулись парой слов, я налил ей вина. Мама вечно видит во всем подвох.

— А вот другие точно заметили! — продолжает она. — Поэтому всегда бери с собой Лену, мало ли что люди подумают!

Я вздыхаю.

— Хорошо, мам, — даже не пытаюсь перечить.

Какой нормальный мужик перечит своей маме? Тем более, она дело говорит — ни шагу без жены. Я всеми конечностями только за. Только, кто-нибудь, объясните это Лене.

— А здесь что? — я приподнимаю увесистый пакет с кучей контейнеров, завернутых в фольгу, который мама вручила мне еще в банкетном зале.

— Как что? Я же на вас с Леной тоже заказывала. Лене скажи, все с кухни, свежее, вкусное, горячее, не со стола.

— Мам, да куда нам столько?

— Бери-бери. Лена покушает, и сам поешь. Я видела, как ты клевал за столом. Не мужик, а цыплёнок.

Я пожимаю плечами.

— Жара… Аппетита нет.

— В жаре ли дело? — мама одаривает меня скептическим взглядом. Я предпочитаю отмолчаться. — Дим, что у вас случилось?

— Да все нормально.

Тянусь в карман за брелоком от своей “Шкоды”, жму на кнопку и открываю багажник, чтобы поставить пакет.

— Ну я же вижу… — странная интонация вынуждает повернуться и взглянуть на маму.

— И что ты видишь?

Машинально тянусь к воротнику рубашки и расстегиваю две верхние пуговицы.

— Лена больше не смотрит на тебя.

— А должна?

— Ох, Дима, как она на тебя раньше смотрела!

— Ну и как же? — стараюсь не подать вида, что понимаю, к чему она ведет.

— Как на бога. Вот какую фотографию не открой, все в камеру смотрят, а она — на тебя, смотрит — не налюбуется. А сейчас нет такого, — уныло произносит мама.

— Насмотрелась, наверное, за столько лет, — я даже пытаюсь шутить. — Да и устает она, весь день с детьми.

— Знаешь, Дим, если в семье все хорошо, все спокойно, женщина тоже устает, но при этом она не выглядит несчастной, — заявляет моя проницательная мама. — Да и ты таким молчуном стал. Раньше всегда шутил за столом, анекдоты травил.

Она обеспокоенно разглядывает мое лицо.

— Мам… Я поехал. Хорошо погулять, — тянусь к ней и целую в щеку.

— Дима, что бы ни случилось, ты же знаешь, я всегда на твоей стороне, — говорит мама, похлопывая меня по плечу.

Я стискиваю зубы, намереваясь сесть в машину и уехать, но вместо этого вдруг признаюсь:

— Лена подала на развод.

Паника и отчаяние в глазах матери отдаются тупой болью внутри. У меня уже вырабатывается отстойная привычка разочаровывать самых главных в моей жизни женщин.

— Господи… — потрясенно шепчет мать, отшатываясь от меня. — Час от часу не легче! Что ты натворил?!

— Мам… — медленно качаю головой.

— Я спрашиваю тебя, что ты натворил?! — требует она.

— Я изменил жене.

— У тебя другая женщина?! — в глазах матери чистый шок.

— Нет. Это случилось только… раз, — от стыда мне тяжело говорить.

— Что же теперь будет?

Я виновато пожимаю плечами.

— Очевидно, мы разведемся. Лена не может меня простить.

— А как она узнала?

Мама явно офигевает от таких новостей, но я не могу понять, злится ли она.

— Сам рассказал.

— Дима, ты в своём уме?! Зачем ты ей признался?!

Вот теперь понимаю. Чертовски злится. Таких анекдотов мама от меня точно не ждала.

— Не знаю. Так получилось.

— Господи, какой же ты остолоп! — мама рвет и мечет.

Я сглатываю ком в горле.

— Не то слово, мам, — полностью соглашаюсь с ней.

— Надо же что-то делать! Ты хочешь семью сохранить или нет? — она буравит меня тяжелым взглядом.

— Это все, чего я хочу.

— Дима… — сокрушается мама.

— Ладно, не переживай… Поеду я.

— Подожди! — шагнув в сторону, мама вынуждает остановиться. — Послушай меня, Лену нужно переубедить! Я лезть не буду, меня она все равно не послушает. А ты напрягись, хоть в лепёшку расшибись, а семью ей не позволяй разрушить! Для Машеньки какой стресс будет, она же так тебя любит! А мальчишки? Как они без папы? А мы-то как? — мама вот-вот заплачет.

— Я же никуда не исчезну, — беру ее ладонь и осторожно глажу. — В любом случае, я их отец. А ты их бабушка.

— Значит — все? Руки опустил? — довольно жестко поддевает мама.

— Я просто уже не знаю, что делать.

— Как что делать? Прощение проси! Уговаривай! Вымаливай! Хоть на коленях ползай!

— Да ползал я! — огрызаюсь, зарывая в волосы обе пятерни.

— Значит плохо ползал! — отрезает мама.

— Она мне больше не верит. Тут ползай, не ползай…

— Так ты поэтому ее на выходные увезти собрался? — задумчиво хмурится.

— Ага. Последняя попытка… Может, побудем наедине, поговорим, все уладится, — я сам не верю в то, что говорю.

— Молодец! — ободряюще произносит мама. — Это ты хорошо придумал. За детей не волнуйся, мы с отцом справимся. Ой, опять сердце колет… — она хватается за грудь.

— Мам… Ну не волнуйся ты так, — с тревогой смотрю на нее.

— Ох, Дима-Дима, и наворотил ты делов, — ее голос смягчается.

— Мам, прости, не хотел портить вам праздник.

— Поезжай домой, сынок, поезжай, — мать крестит меня на прощание.

Чувствуя себя последней мразью, я сажусь в машину и звоню Лене, но она не берет трубку.

По дороге домой мне приходит идея заехать в цветочный и купить жене её любимые лилии, но я вспоминаю, какое было у Лены лицо, когда я принес ей цветы в последний раз. С тем же успехом можно принести и веник — она даже не взглянет, не улыбнется.

Загнав машину, я захожу в дом через гараж. Из кухни доносятся крики кого-то из пацанов и успокаивающий голос Лены.

Я останавливаюсь на пороге кухни и пытаюсь запечатлеть в памяти вот этот самый момент. Все самое важное в моей жизни сейчас находится именно здесь — ползает по полу, гремит крышками от кастрюли, что-то рисует и протирает стол. И больше не надо вообще ничего.

Лена стоит спиной и не видит меня, однако каким-то образом чувствует, куда я смотрю — на ее стройные бедра в задранном домашнем платье. Она поправляет его и только затем оглядывается.

— А кто это тут у нас так кричит? — делаю вид, что только вошел. — Вас, на улице слышно.

— Папа пришел! — кричит Маня, поднимая руки.

Узнав меня, парни тоже радуются и лепечут что-то на своем пупсонском.

— Ты рано, — замечает Лена.

— А что мне там делать без вас? — усмехаюсь я. Лена, ожидаемо, оставляет мой вопрос без комментариев. — Я тебе звонил, хотел спросить, нужно ли что-то.

— Наверное, наверху телефон.

— Ясно. Еще не купались?

— Нет. Сейчас только хотела набрать воду.

— Я переоденусь и сам искупаю, — начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.

Проследив за движением моих пальцев, Лена отводит взгляд и кивает.

— Ладно. А это что? — заглядывает в пакет, который я поставил возле мойки.

— Мама передала. Там все горячее. Салатики-шмалатики. Сядь, поешь спокойно.

— Мы уже поужинали, — сухо отвечает жена, хватаясь за поясницу.

— Опять спина… — замечаю, как она морщится. — Тебе на массаж бы и в бассейн.

— Ага, как только так сразу.

— Давай я тебе абонемент куплю? С работы буду приезжать и с пацанами сидеть, пока ты плаваешь? — предлагаю ей.

А сам прикусываю язык.

Давно надо было это сделать.

— Не стоит утруждаться, — Лена отворачивается к мойке и начинает разбирать пакет с едой, который я принес.

Как же меня добивает натянутость, с которой мы теперь общаемся. Я постоянно боюсь сказать что-то не то, я правда стараюсь все наладить, но Лена ни в какую не хочет идти мне навстречу.

Пару минут я молча наблюдаю за ней, но все-таки не выдерживаю.

— Лен, подумай про бассейн. Ты же себе хуже делаешь, а не мне.

— Пойду приготовлю мальчикам одежду, — она проходит мимо, так и не взглянув в мою сторону.

И я понимаю.

Мама совершенно права.

Лена больше не смотрит на меня.