Немоногамия

— Иди. Не бойся, — негромко просит Ян.

В глазах печёт, когда я делаю первые неуверенные шаги. Он — свои уже сегодня сделал.

И я обязана это понимать, потому что всегда читала его без лишних слов до того самого переломного момента, когда обида затмила всё хорошее, что было между нами.

Я подхожу вплотную, упираюсь ладонями в твёрдый живот, который даже через рубашку чувствуется горячим. На экскурсии я сменила неудобные каблуки на кеды, поэтому сейчас, рядом с мужем, кажусь совсем низкой и мелкой.

— Ты не представляешь сколько сплетен будет… — тихо шепчу, оглядываясь по сторонам. — Они и на конференции обсуждали. Наш развод, причины...

Каминский мягко целует меня в висок, затем приподнимает пальцами подбородок и задевает губами мои губы, вызывая внутри нежный трепет и ликование. Он приехал, потому что тянет. Потому что уверен, что ещё не поздно что-то исправить. Мой посыл он понял так как нужно — то есть буквально.

— Ну и похуй, — спокойно отвечает, поглаживая ладонями мою спину: – Устала, Май?

Я трогаю его тело через рубашку, мечтая телепортироваться куда подальше отсюда, чтобы получить большее, чем невинные объятия на веранде. И не отпускать потом никогда.

— Очень.

— Поедем домой?

Глаза сильнее щиплет, горло сжимается. Я запрокидываю голову и коротко киваю, понятия не имея, куда и где теперь наш дом. Просто доверяя.

— Я так и не продал его, — грустно усмехнувшись, произносит Ян, словно читая мои мысли. – В самый последний момент отменил сделку и вернул задаток. Не жил там, но отпустить не смог.

— Как и меня, — произношу одновременно с брызнувшими из глаз слезами.

Ян слабо улыбается и нежно прижимается губами к щеке. Ведёт носом ниже, целует шею и оглаживает ладонями бёдра. Вместо сомнений и вопросов — сплошные ответы при том, что мы почти не разговаривали. Просто чувствовали друг друга.

— Как и тебя, — сразу же подтверждает.

Эпилог.

Четыре года спустя

***

Мадейра, Португалия

— Кроме того, что Лиана отказывается от каши на завтрак, с ней больше нет никаких проблем, — успокаивает меня свекровь. – Мы с няней отлично справляемся с вашим маленьким ураганчиком в тандеме.

Я даже не сомневалась в опыте Даны Александровны, но всё равно с облегчением выдыхаю и откидываюсь на мягкую спинку кресла, которое стоит посреди веранды.

Устремив взгляд в небо, расслабленно наблюдаю за восходом солнца. Дома уже половина девятого утра – время когда просыпается Лиана. У нас – на два часа меньше.

— Сегодня планируем активно провести день, — продолжает свекровь. – Пересадим цветы на клумбу, поплаваем в бассейне и наведаемся в гости к Эле.

— Передавайте ей привет.

— Обязательно, Майя.

Спустя несколько минут разговора я прошу Дану Александровну переключиться на видеосвязь и дать телефон дочери.

В начале лета мы уже ездили в отпуск с семьей, но Ян не добыл с нами до самого конца и сорвался на работу, а уже в августе купил билеты на двоих и спланировал маршрут на остров Мадейра, где давно мечтал побывать.

Первой нашей остановкой была Рига. Каминский общался и проводил время с сыном, а я не мешала ему: занималась шопингом и вполне находила, чем себя занять. Тем более, с матерью Адама был строгий уговор – не подключать к подобным встречам посторонних лиц.

С Дашей вообще было непросто на протяжении четырёх лет. Она то остывала, то снова включала суку.

В один из дней я не выдержала и, вопреки предостережениям Яна не ввязываться в конфликт, сделала это. Набрала номер Даши и в пылу заявила, что мой муж не щенок, которого можно поманить, когда он нужен, а потом снова вышвырнуть из жизни за ненадобностью. И что подобного отношения Каминский не то, что не заслуживает – просто не позволит. Если надо, он может обратиться в суд, но лучше бы договориться с ним полюбовно.

К моему удивлению, в последний день пребывания в Риге, когда я бродила по магазинам в поисках купальника, позвонил Ян и предложил присоединиться к прогулке с Адамом. Если захочу.

Мне было интересно, но я жутко волновалась. Встреча состоялась в парке аттракционов. Я понимала, что кудрявого любознательного мальчишку вовсе не обязана любить, потому что у него уже есть и мама, и папа, и отчим, но не проникнуться к нему симпатией и остаться равнодушной – тоже не смогла. И даже в какую-то минуту понадеялась, что, рано или поздно, Даша даст Адаму возможность познакомиться и с Лианой.

— Мама! Мам! – прерывает мои воспоминания тонкий детский голосок.

Свекровь включает камеру на телефоне и передает его в крошечные руки Лианы. Мои губы тут же плывут в улыбке, стоит только увидеть сонное личико и всклоченные вьющиеся волосы, которые она унаследовала от Яна.

Нашей дочери два года. Она замечательная, правда. Пока не слишком хорошо болтает, но мы находим возможность поговорить и повеселиться, даже находясь на расстоянии.

Лиана путано рассказывает стих, которому научила её бабушка, затем показывает в камеру новые игрушки и, конечно же, спрашивает о папе.

Рядом с дочерью Ян становится более эмоциональным и многословным. Наверное, это единственный человечек с которым он без устали может болтать сутками напролёт. И когда я наблюдаю за этими двумя – моё сердечко невольно тает.

— Завтра мы с тобой увидимся, малыш, — произношу напоследок.

Дочь радостно хлопает в ладоши, но уже спустя секунду отвлекается, когда видит кота. Спешно машет мне рукой и уносится прочь.

Завершив разговор, я со спокойной душой откладываю телефон на стол и возвращаюсь в номер.

Внутри тихо, прохладно. Каминский спит на животе, заняв больше, чем половину кровати. Ночью я жалась к нему изо всех сил, потому что из-за работающего кондиционера мне было холодно. С ним – идеально. Тепло и уютно.

Не в силах сдержаться, я подхожу ближе и забираюсь с ногами на кровать. Долго и пристально любуюсь мужем. Наверное, я могла бы делать это часами и, клянусь, мне бы не надоело.

— Ян… — произношу, ласково коснувшись лопаток. – Нам пора на завтрак…

Он переворачивается на спину и запрокидывает руку за голову, продолжая глубоко и размеренно дышать.

Я трогаю его, глажу и рисую кончиками пальцев невидимые узоры на почти горячей коже. Сначала на груди, затем чуть ниже – задевая рельефный живот и тёмную дорожку волос, ускользающую под одеяло.

Рассматриваю длинные изогнутые ресницы, глубокую морщинку между бровей и по-мужски красивые чувственные губы, которые обожаю целовать. В какую-то секунду мне становится очень страшно, что этого могло бы не быть, если бы мы не простили друг друга и навсегда потеряли.

Я сглатываю, трясу головой. Когда понимаю, что Ян не реагирует, решаю дать ему возможность подольше поспать, потому что вчера мы поздно вернулись после экскурсии из Долины монахинь, а затем до глубокой ночи пили вино в ресторане гостиницы.

Пытаясь убрать руку, я меньше всего ожидаю, что Ян откроет глаза и перехватит моё запястье.

Наши взгляды встречаются. Я слабо улыбаюсь, закусываю нижнюю губу. Снова и снова ловлю себя на мысли, что никого и никогда так сильно не любила, как мужа.

Каминский моргает, послабляет хватку и нежно поглаживает запястье указательным пальцем. Становится щекотно. Можно даже высвободиться, но я не хочу.

— О чем так громко думаешь? – спрашивает чуть хрипловатым после сна голосом.

— Если я громко думаю, то ты должен был услышать о чём.

Ян тянет меня на себя. Я сдаюсь, располагаюсь на его груди. Чувствую как мужские ладони хаотично перемещаются по моему телу и, наконец, останавливаются на ягодицах.

— Скажи, — просит Каминский.

Радужки его глаз резко темнеют. Ладони – беззастенчиво мнут мою задницу и забираются под резинку шорт.

— Я думаю о том, что долго ты не смог бы без меня.

А я без тебя, — мысленно добавляю.

Ян с трудом гасит в себе улыбочку и перемещает ладонь на мой затылок. Я захлёбываюсь от эмоций, когда между нами остаётся чуть больше десяти сантиметров расстояния.