Немоногамия

— Со скидкой, конечно же, — снова отвечает.

Я делаю шаг навстречу, чувствуя как потеют ладони, а по позвоночнику катятся капельки пота.

Сдерживаю себя от спонтанного порыва подбежать и обнять мужа со спины.

Меня трясёт, что есть силы. Боже мой, ну подурили и хватит. Пожалуйста. Я тоже без него не хочу. Пробовала — не понравилось.

Когда расстояние между нами сокращается примерно до пяти метров — судорожно открываю пачку и достаю оттуда тонкую длинную сигарету. Зажимаю её между пальцев.

Первый и последний раз, когда я пробовала курить, был в присутствии Яна. Мне тогда едва исполнилось пятнадцать. Опыта во вредных привычках — ноль.

Каминский протянул мне свою сигарету и дал прикурить. Долго стоял и с усмешкой смотрел, как я давлюсь едким дымом, с трудом сдерживая кашель, но не сдаваясь. Затем не выдержал и выхватил из моих губ сигарету.

Бросил её в урну, обозвал меня тупой малолеткой. Сказал, чтобы больше не смела. Я, конечно же, не оценила его поступка и жутко обиделась, но больше ни разу не пробовала — не хотелось.

Ян прощается с собеседником, завершает звонок. Возвращает телефон в карман, оборачивается и… видит меня. В это мгновение сердце делает резкий кувырок и стремительно летит куда-то вниз.

— Привет, — обращаюсь к бывшему мужу.

Он слегка кивает. Не то, чтобы растерянный — потрясённый. Я всё ещё читаю его реакции, помню. И недоумеваю, почему никто из друзей не сказал Яну, что я здесь? Возможно, он бы и сам меня нашёл?

— Дашь прикурить? — спрашиваю обыденным, но слегка подрагивающим голосом.

Ян достаёт зажигалку, щёлкает. Ноги будто прирастают к земле, но я делаю над собой усилие и подхожу ближе.

Вставляю сигарету в губы, наклоняюсь. Не могу не смотреть на длинные пальцы и ухоженные ногтевые пластины.

Буркнув: «Спасибо», отстраняюсь и вскидываю взгляд. В горле першит, кончик сигареты медленно тлеет.

В глазах Яна я не вижу ни намёка на неприязнь или недовольство. Там штиль: спокойный, гладкий.

Господи, я так сильно заблуждалась, когда считала, что комплиментов, ласк и слов любви от другого мужчины мне будет достаточно для счастливой жизни. Ничего подобного. Иногда хотелось тише, меньше. Но так, чтобы пробирало после одной-единственной фразы.

— Ты прилетела, — произносит Каминский, чем ставит меня в тупик.

Это не вопрос — утверждение. Рина точно не говорила Яну обо мне. Она хоть и болтушка, но блюдёт субординацию на рабочем месте. Тем не менее, я думала, что в городе меня уже видели. И обязательно доложили бывшему мужу.

— Да, как видишь, — тут же отвечаю. — Чуть больше недели назад. Я вернулась насовсем, Ян. И ты был прав — Америка никогда не была моей мечтой.

Слышу, как пришибленно он выдыхает. Наблюдаю, как тянет сигарету к губам. Не зная, что сказать. И, возможно, впервые в жизни теряясь.

Я в этот момент старательно вытравливаю из головы образ его девушки и пытаюсь абстрагироваться, чтобы не скатиться к обидам и обвинениям, иначе ничего не получится. Это сложно. Меня жаром окатывает, а за рёбрами прямо печёт от ревности.

Ян выбрасывает окурок в сторону, инстинктивно тянется к безымянному пальцу правой руки. Раньше там было обручальное кольцо-антистресс в котором двигалась центральная часть украшения. Теперь кольца, ожидаемо, нет. Своё я так и не отважилась снять, а к новой фамилии ещё не привыкла. Но, тем не менее, надеюсь, что для Яна я по-прежнему особенная. Он обещал, что буду такой всегда.

— Рада тебя видеть, — произношу чуть увереннее. — Я собиралась заехать на выходных к твоим родным. Раздать подарки, пообщаться. Как там Эля? Родила?

Каминский чуть оттаивает, смягчается. Опускает руки в карманы брюк.

— Да, назвали Лией. Ей уже восемь месяцев, — ровно поясняет. — Съезди. Уверен, мать будет счастлива тебя видеть. Впрочем, как и остальные.

— Хорошо. Сделаю это прямо завтра. До этого момента было немного страшно.

Ян чуть склоняет голову, продолжая смотреть мне в глаза. Я думала, что мои чувства к нему со временем потухнут и превратятся в чёрные угольки, но одна невинная встреча и они разгорелись сильнее.

— Мы с тобой развелись и плохо расстались, — зачем-то поясняю истинную причину страха. — Не знаю, была бы я рада видеть такую бывшую невестку в своём доме?

Каминский чуть усмехается. Сейчас он воспринимает всё иначе. Спокойнее, хладнокровнее. Больше нет той обречённости во взглядах, жестах и действиях.

Вспоминаю, как ждал меня у гостиницы, дрался с Титовым. Как вёз в аэропорт, не хотел отпускать и боролся за наши отношения в одиночку. До последнего. Наступая на гордость и растоптанную самооценку.

Мурашки по коже.

Если бы мы разобрались на месте, то всё получилось бы, уверена. Но, наверное, стоило сделать паузу, чтобы начать больше его ценить. Лишь бы только не было поздно.

— Не беспокойся на этот счёт, — просит Ян. — Мои родные с радостью тебя примут.

Хочется на кураже спросить: а ты?

Я тяну сигарету к губам, затягиваюсь. Волнение зашкаливает, потому что я не готовилась к этой встрече. Что сказать — не знаю, а отпускать его к той, другой, не хочу.

— Я почему-то думала, что вернусь, а ты будешь с Дашей, — нервно посмеиваюсь. — Как Адам? Вы видитесь?

Ян слегка хмурится. То, что у него уже есть сын — вовсе не означает, что он бы меньше любил наших общих детей. Хотя бы на грамм. Это я тоже осознала значительно позже. На трезвую голову.

— У нас бы ничего не получилось, — пожимает плечами Каминский. — С Адамом мы видимся, но не так часто как того хотелось бы.

Во взгляде мелькает протест и даже ярость.

— Даша снова сошлась со своим бывшим мужем, которого Адам с рождения называл папой. Когда ей нужны были деньги — то и я был нужен, но как только с финансами наладилось, она всячески препятствует встречам с сыном. И с одной стороны я её понимаю, а с другой — отказываюсь.

Что сказать в ответ — не знаю. Но почему-то думаю о том, что со своей девушкой он не делится личными переживаниями. Во всяком случае хочу верить, что это личное сейчас — только для меня.

— Я соскучилась, Ян, — произношу открыто и искреннее.

После сказанного — дышать перестаю.

Каминский впивается в меня глазами, зубы сжимает. Я не жду того, что он бросится ко мне сию же секунду, хотя всё бы за это отдала.

— Увидела тебя внизу и не смогла не подойти. Ты, как я вижу, не изменяешь своим вкусам. Всё по блондинкам.

Это не звучит как укор, но, наверное, воспринимается именно так. Ну и пусть.

Ян делает шаг навстречу. Затем ещё. Как только расстояние между нами сокращается до минимального, он выхватывает у меня из рук сигарету и, щелчком пальцев, отправляет её куда-то в сторону.

Я шумно выдыхаю, когда обрывается пульс. Зажмуриваюсь, как только Ян зарывается пальцами в мои волосы. Тихо и жалобно стону.

Когда-то давно я не хотела идти на диалог — теперь мечтаю, чтобы он не молчал. Я не видела его любви, но когда оказалась на другом континенте, то захлёбывалась от её нехватки. Он единственный, кто принимал меня любой. Несовершенной и вовсе неидеальной.

— Прости, — шепотом прошу. — Это не обвинение. Ни в коем случае.

Ян делает глубокий вдох, мягко поглаживает кожу головы кончиками пальцев. Молчит, притягивает меня чуть ближе. Его запах везде: на теле, одежде и под кожей. Родной, любимый. Лучший.

— Ты меня по стенке размазала, Майя, — также негромко произносит, щекоча дыханием висок.

Он собран, но знаю, что в глубине души жутко растерян и не знает, что со мной делать. В клубе его сильно-сильно ждут.

— Без тебя было хреново, просыпаться не хотелось. Я был для тебя не таким. И не тем. Что изменилось?

Наверное, всё. Но теперь и меня размазывает. Накрывает, топит в чувствах.

Ян перемещает руку, поглаживает мою щёку. Я не сдерживаюсь и, слегка повернув голову, нежно целую его в ладонь.

— Прости, — снова прошу.

Собственные поступки кажутся нелепыми, глупыми. Его — не настолько критичными и вполне простительными. Годы счастливого брака тому подтверждение.