Страница 29 из 45
Тишина длилась, наверное, с минуту. Потом ожил принц:
— На василиске, так на василиске. — Голубоглазый требовательно уставился на «Мерлина»: — Архимаг Гриннел, вы мне скажите одно: повторить любой из открытых сегодня вечером порталов гоблины смогут?
— Только если у них есть опытный и умелый портальщик, — сухо и авторитетно отозвался тот.
— Будем надеяться, что его у гоблинов нет, — скривился в ответ принц. А потом хлопнул в ладоши: — Раз так, тогда, Ян, пусть твои спецы все здесь заканчивают, а ты забирай мисс Иномирянку. Утром я хочу получить полный отчет по ней! Если потребуется, выпотроши ее очаровательную головку, но я хочу знать, откуда она к нам прибыла, кто ее послал и с какой целью! С ее появлением у нас возникла одна огромная куча проблем!
Я скривилась, с трудом удержавшись от того, чтобы не показать высочеству язык, но возражать не стала, даже не смотря на усталость. Менталист, так менталист. Мне скрывать нечего, пусть копается себе на здоровье. Может, после этого меня наконец оставят в покое?
— Мне кажется, Эльдан, ты преувеличиваешь значимость появления иномирянки, — мягко начал тип в сером, и я уверилась в том, что это и есть тот самый менталист, с которым я никак не могла встретиться. — По-моему, это все странные, но совпадения…
— Три портала за один час при том, что в королевстве уже не одно столетие портальщики вообще не рождались? — Голубоглазый сердито уставился на «серого». — Ян, по-моему, ты уже слишком устал и не понимаешь, что говоришь! Раскроем заговор, забирай невесту, и чтоб я тебя месяц во дворце не видел!
— Как скажете, ваше высочество! — Менталист тонко улыбнулся и низко склонился в изящном поклоне. — Но уверен, вы же сами и недели без меня не проживете.
Принц никак не прокомментировал выходку своего подданного, только скривился. И повернулся к «Мерлину»:
— А мы с вами, уважаемый архимаг Гриннел, вернемся во дворец.
«Мерлин», оказавшийся ни много и мало, если я все верно поняла, придворным архимагом, только слегка склонил голову в ответ. В отличие от волшебника из моего мира, именем которого я его окрестила, он был довольно молод: на вскидку лет сорок пять-пятьдесят. Имел сухощавое, замкнутое лицо с резкими и немного неправильными чертами и слишком темные для светлых волос глаза — почти черные. А вот обязательной в моем понимании бороды не было. Подбородок архимага оказался гладко выбит. Словно он тщательно обработал его бритвой за минуту до перехода в академию. Это я разглядела в тот миг, когда волшебник, по пути с полигона, на минуту подошел ко мне, взял за подбородок сухими и цепкими пальцами, вгляделся мне в лицо:
— Хм-м-м… — Похоже, это было его любимое выражение эмоций. — Хм-м-м… Любопытно…
Я напряглась в ожидании продолжения, гадая, что так заинтересовало архимага во мне, но он не торопился давать пояснения. Отпустил меня, подхватил хмуро глядящего на меня принца под локоть и повел прочь. А вскоре по моей коже пробежались крохотные горячие иголочки, уведомляя о том, что в коридоре был открыт портал и архимаг с принцем покинули академию.
— Пойдемте, Каталина, — вдруг прозвучало мягкое над ухом. И я ощутила аккуратное прикосновение к руке повыше локтя. — Чем быстрее начнем, тем быстрее сможем оказаться в кровати…
— В вашей? — съязвила я, перебивая менталиста, быстрее, чем подумала, что говорю и кому. А осознав, залилась удушливой краской стыда до бровей. — Простите, — пробормотала, опуская голову и пряча взгляд. Ну я и дура!
— Каждый в своей, — мягко усмехнулся мужчина в ответ, увлекая меня в коридор. И провокационно добавил: — Я вторую неделю не могу нормально выспаться, не хотелось бы опозориться… — Я опять покраснела.
То ли я слишком долго ожидала «свидания» с этим магом и весь страх перед ним во мне уже перегорел, то ли он как-то на меня воздействовал чтобы успокоить, но все, что я сейчас испытывала — это неловкость и стыд за свое дурацкое поведение. Вот кто меня тянул за язык? Зачем болтала двусмысленности? Это в моем мире такое могли принять за остроумную остроту, а здесь…
Далеко меня не повели. Мы вышли в коридор, а через несколько метров, в тупике, мой сопровождающий толкнул неприметную узенькую дверь. И мы оказались в чьем-то небольшом кабинете. Войдя следом за менталистом внутрь, я замерла на пороге и огляделась.
Помещение было маленьким и квадратным. Напротив входа и слева два узких и длинных, почти до потолка, темных окна, вверху острой аркой стремящиеся прорасти на следующий этаж. На подоконнике одного окна, рядом с которым стоял стол, стопки не то книг, не то папок. На двух их трех стульях под стенкой, по другую сторону от стола, тоже валялись книги, бумаги и папки. Стену напротив стола, слева от входа, занимали два больших, грубо сколоченных шкафа. Что в них лежало, я не знала. Но магией они были оплетены так, что у меня рябило в глазах.
— Ну что же вы, Каталина? — позвал меня менталист, устав ждать, когда я насмотрюсь на обстановку вдоволь. — Присоединяйтесь! — Он махнул рукой на свободный стул. — Или вы меня боитесь?
В ответ я отрицательно махнула головой и решительно шагнула к свободному подоконнику. Сам менталист расположился за столом. Если сяду на стул, окажусь в очень неудобной позе, когда придется постоянно выворачивать голову под неудобным углом, чтобы посмотреть на собеседника. Устроившись на подоконнике, я с победной улыбочкой посмотрела на мага. Тот ответил мне веселым, понимающим взглядом:
— Итак, — манталист положил на стол руки и переплел пальцы, располагая ладони «домиком», — Каталина Калинина, расскажите мне о себе: кто вы, откуда, сколько вам лет, какое получили образование, как у нас оказались…
Нечто подобное я и ожидала, поэтому вопросы не напрягали. Чего я не ожидала, так это того, что менталист окажется очень молод. Я бы даже сказала, безобразно молод. На вскидку ему было около двадцати пяти лет. А еще он был какой-то… обыкновенный, что ли. В моем мире по улицам таких ходило на рубль ведро. За месяц пребывания в академии я уже как-то привыкла, что все здесь отличаются какой-то непривычной правильностью черт лица и фигуры, утонченностью и изящностью. Даже боевые маги, по большей части напоминавшие качков из моего мира, и те могли похвастаться аристократизмом. А этот маг был… ну… обыкновенным. Столкнись мы с ним на улице, я бы прошла мимо и даже мимолетного взгляда на него не бросила бы.
— Каталина?.. — В голосе менталиста ярко звучало недоумение. — Что-то не так?
Осознав, что уже слишком долго молча таращусь на мага, я тряхнула головой в попытке избавиться от лишних мыслей и эмоций:
— Все в порядке. Я просто задумалась. Как вы уже знаете, меня зовут Каталина. Мне девятнадцать лет, я с Земли. Город нужно называть? — я вопросительно уставилась на пристально наблюдающего за мной менталиста.
Тот качнул головой:
— Рассказывайте то, что считаете нужным и важным. С остальным разберемся потом. Я думаю, это будет не единственная наша встреча.
С подозрением покосившись на менталиста, я неуверенно продолжила:
— В своем мире никакого специального образования получить я не успела…
— Почему? — живо заинтересовался мужчина, даже уставшие темные глаза блеснули интересом.
— Потому, — я невольно прерывисто вздохнула, воспоминания причиняли боль, глухую и ноющую, как больной зуб, — что после перенесенной в пятнадцать лет тяжелой простуды, получила серьезное осложнение, и мое сердце начало медленно и уверенно умирать. Клетка за клеткой, мышца за мышцей…
Что-что, а болезнь вспоминать было неприятно. Когда молодой девчонке даже в туалет нормально сходить было нельзя. Постоянная усталость, одышка, боли за грудиной нельзя было назвать приятными воспоминаниями. Я снова тряхнула головой, отгоняя от себя призраки прошлого. И невольно обратила внимание на то, как пристально, жадно следит за мной менталист. Невольно вспомнилась его специализация. Это он что, сейчас копается у меня в голове?
— Да… — легким эхом пролетело по комнате. — Ты против? — Я отрицательно мотнула головой. Менталист слегка усмехнулся, видимо, заметив мое недоумение: — Видишь ли, Каталина, гораздо проще считывать мысли и эмоции человека, когда они находятся на поверхности разума. А самый простой способ их туда поднять — заставить человека все это вспомнить и пережить заново. То есть, рассказать вслух. Например, сейчас я точно знаю, что ты не солгала мне ни словом. Я вызываю у тебя лишь любопытство, недоумение и легкую растерянность. Но ты меня не боишься. Как и не опасаешься того, что я могу разглядеть в твоей голове. Пока единственное плохое — это воспоминание о твоей болезни. Но этот негатив настолько силен, что у меня самого ломит виски от твоих эмоций…