Страница 26 из 45
Где-то на краю сознания мелькнула паническая мысль, что нужно бежать, нужно позвать кого-то на помощь, хоть я и не понимала, как буду объяснять свое присутствие на полигоне в такое позднее время. Но в этот миг из центра ярко горящего пятна вывалилось нечто темное, огромное, яростно рычащее и конвульсивно дергающееся. И полетело прямо в меня.
Если в моей голове и были какие-то умные мысли, то они испарились мгновенно. Инстинкты, которые по идее должны были помогать выживать, словно окаменели. Я смотрела на летящее в меня нечто и вообще не понимала, что мне нужно делать. Ноги будто вросли в покрытие полигона. Руки сами собой прижались к груди. Ну все, Катюха, допрыгалась ты! Не останется от тебя даже мокрого места, и свечку за упокой души никто не зажжет…
Наверное, стресс выводит в нас на первый план то, что мы сами в повседневной жизни старательно прячем в себе, давим, как недостойное и неприличное. Избавляемся и безжалостно кромсаем в угоду обществу и этике. В тот миг, когда в моей голове всплыла идиотская мысль о свечке, нечто внутри меня словно подняло голову и хмыкнуло: «Зачем кто-то, когда я могу сама?» И сразу же руки поднялись, словно сами по себе, пальцы сложились в зазубренный насмерть жест, а свободно разлитая вокруг магическая энергия радостно устремилась в мое тело. А дальшес моих пальцев сорвалась настоящая огненная волна…
Я даже не поняла, что огонь с моих рук летит прямо в тот непонятный рычащий клубок призовых размеров. Просто стояла и тихо офигевала, глядя на творение своих рук. Значит могу? Стоит только по-настоящему захотеть? Или… Или внутри меня действительно была какая-то заслонка, которую я только что сломала сама, от ужаса? А смогу ли повторить?
Стоило мне только подумать о том, что надо бы попробовать воспроизвести огненную волну снова, как поток огня с моих рук прекратился, будто кто-то перекрыл краник на огнемете. Вот только это случилось слишком поздно: огонь долетел до того, что вывалилось из сияющего пятна и это что-то взревело от боли жутким голосом, мгновенно распадаясь на два человеческих силуэта. Один остался лежать у моих ног, второй заметался по помещению, пылая, как факел и исторгая из своей глотки жуткий ор, пополам с ругательствами. Я медленно осела на пол.
Я.
Убила.
Человека…
По сравнительно небольшому помещению очень быстро распространилась отвратительная вонь паленых волос. И я зажала себе рот, чтобы меня не вывернуло прямо там, где я сидела. Изрыгающий ругань и вопли боли живой факел, хаотично перемещаясь по помещению, неожиданно наткнулся на все еще ярко сияющее световое пятно, запнулся, потерял равновесие и головой веред нырнул туда, откуда появился. А тот, кто остался лежать рядом со мной, со свистом выдохнул и хрипло похвалил:
— Молодец! Не растерялась… А вот я оказался захваченным врасплох. И, мало того, что не смог защититься, так еще и перепутал амулеты… Если бы не ты и не твой огонь…
Голос был хоть и жутко хриплый, но смутно знакомый. Словно я уже сталкивалась с его обладателем. Я невольно нахмурилась, пытаясь вспомнить, кто же это мог бы быть, но в этот миг из центра все еще сияющего пятна света, от которого волнами распространялось по помещению яркое, перламутровое свечение, донеслась новая волна взбешенной ругани. Во всяком случае, всякие «брыхи» и «штрайуги» я причислила к иномирным матам. А потом вдруг наступила такая тишина, что у меня невольно пробежал по коже озноб от ужаса. Показалось, что там, за световой завесой, готовится нечто ужасное. И, похоже, что субъект, который валялся на полу рядом со мной, тоже это почувствовал. Потому что он мигом напрягся, приподнялся, опираясь на локти и напряженно глядя в сторону светового пятна, натужно прохрипел:
— Валим отсюда, пока не поздно!..
Но он даже встать не успел. Потому что из-за световой завесы до нас донесся полный бессильной ярости и какого-то темного удовлетворения скрипучий голос:
— Ловите «подарочек», ваше высочество! За побратима! И вообще, за все!..
Практически одномоментно со звуками скрипучего голоса из света вынырнула и полетела в нас какая-то небольшая и извивающаяся в полете тень. Продолговатая, как… как ящерица!..
— Василиск! — с таким бесконечным ужасом выдохнул тот, который валялся возле меня, что я похолодела, еще не осознавая, что это слово для нас означает.
Почти сразу же горящее посреди полигона пятно погасло. И после его яркого свечения я будто ослепла. Хотя на полигоне по-прежнему горели настенные светильники.
— Бежим, дура! — заорал тот, кто остался со мной. — Чего расселась?!
Меня резко вздернули на ноги за руку. Боль прострелила плечо, заставив меня зашипеть. Абсолютно дезориентированная, я пошатнулась. И внезапно ощутила, как щеки коснулось что-то живое. Ужас петлей перехватил горло, не давая ни вздохнуть, ни слова сказать. Но еще до этого на одних инстинктах и эмоциях, я махнула рукой и заорала, срывая горло. Впрочем, почти мгновенно крик перешел в хрип, а потом и вовсе застрял у меня в горле. А я, кажется, нечаянно наступив на собственный подол, потеряла равновесие и начала падать. Зато, словно в компенсацию за потерянный голос, или в насмешку, ко мне вернулось зрение. Только для того, чтобы, падая, я увидела, как подбиваю ноги смутно знакомому брюнету. Как он, яростно выплевывая все те же «брыхи», теряет равновесие и тоже падает, цепляясь за меня. И мы клубком, вцепившись друг в друга, катимся куда-то в сторону входной двери. Очень невовремя открывшейся входной двери…
У меня от ужаса внутри все словно слиплось в тошнотворный ком. В голове мелькнуло, что даже если бы я захотела сделать намеренно нечто подобное и тщательно все распланировала, то у меня все равно бы ничего не вышло. По закону подлости… А потом я и брюнет торпедой врезались в того, кто открыл входную дверь. Вошедший от неожиданности зашатался, поперхнулся фразой:
— Что здесь проис… — и грохнулся сверху на нас…
От удара у меня вышибло весь воздух из легких. А навалившуюся удушливую тьму я сочла избавлением…
***
Щеку обожгло такой болью, что где-то в глубине черепушки она отозвалась мучительным эхом. И одновременно знакомый голос совершенно безэмоционально потребовал:
— Давай, Каталина, открывай уже глазки! Нет времени деликатничать с тобой! Да и не умею я это делать…
Глаза распахнулись сами собой. А рука так же по собственной воле ухватилась за пострадавшее место. Потерев щеку, я обиженно уставилась в карие глаза магистра Торгарда:
— Надо попросить Илидану, чтобы она вас научила приводить в чувство обморочных!
Ляпнула, и прикусила язык. Похоже, я крепко приложилась головой об пол при падении. Иначе с чего бы мне вздумалось критиковать преподавателя и декана? Есть более простые способы самоубиться…
— Раз огрызается, значит, с ней все в порядке, — послышался другой, до крайности недовольный и так же до крайности знакомый голос. — Интересно, откуда она прибыла, что в ней нет ни капли почтения к старшим и родовитым…
Я чуть не брякнула в ответ, что почтение и уважение еще нужно заслужить. Но в этот момент очнувшийся от обморока мозг идентифицировал говорящего гадости как принца, и я прикусила язык. Законы толком изучить еще не успела, а наболтать на пожизненный срок на каторге вполне могла.
— Каталина, — склонился ко мне магистр Торгард, и только в этот момент я сообразила, что сижу на полу в коридоре, прислонившись спиной к стене, — как вы себя чувствуете? Помните что-то из того, что произошло на полигоне после открытия портала?
Портала?! Я ошеломленно распахнула глаза и почти сразу же беззвучно выругалась. Ну конечно, на полигоне был открыт портал! Это только я могла не додуматься сразу, что это за световое пятно! Откуда еще могут появляться люди и животные, как не из магического перехода? Стыдно, Катюха, упрекнула я сама себя, перечитать столько фэнтези и не понять, что происходит!
— Каталина, вы можете подтвердить, что из портала гоблины выбросили на полигон василиска? — нетерпеливо потормошил меня декан боевиков.