Страница 1 из 106
A
В сборник вошли лучшие произведения китайских авторов 70—80-х годов, большая часть которых удостоена премии, а некоторые уже публиковались в СССР. В значительной мере они критически и правдиво отображают обстановку, сложившуюся во время «культурной революции», а также стремление прогрессивных слоев китайского общества как можно быстрее преодолеть негативные последствия «десятилетия великого бедствия».
Современная китайская проза
ПРЕДИСЛОВИЕ
ЦУН ВЭЙСИ
КРАСНАЯ МАГНОЛИЯ У КАМЕННОЙ СТЕНЫ
ШАО ХУА
ЯЗЫК
ПИСЬМО
ЛИ ЧЖУНЬ
МАНГО
ХАНЬ ШАОГУН
ЮЭЛАНЬ
Е ВЭЙЛИНЬ
НА РЕКЕ БЕЗ ОРИЕНТИРОВ
ЛИ ТО
ПОСЛУШАЙ ЭТУ ПЕСНЮ
ВАН МЭН
НОЧЬЮ В БОЛЬШОМ ГОРОДЕ
СМЯТЕНИЕ
СЛУШАЯ МОРЕ
ВЕСЕННИЙ ВЕЧЕР
ГЛАДЬ ОЗЕРА[54]
ЧЖАН КАНКАН
СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
Современная китайская проза
ПРЕДИСЛОВИЕ
Современный литературный процесс в Китае динамичен и многосложен, в чем поможет убедиться настоящий сборник современной китайской прозы, который знакомит читателя с повестями и рассказами различных авторов, опубликовавших свои произведения в 1978—1982 годах. Именно в это время наряду с маститыми писателями, вернувшимися в литературу после двадцатилетнего молчания, появляется целая плеяда одаренных прозаиков, творчество которых вносит новый вклад в возрождение и развитие реалистической китайской прозы и отмечено остротой наблюдения и смелостью поисков. Писатели этого творческого направления явно тяготеют к суровой точности воспроизведения реальности. Они не позволяют своему воображению парить над фактами, а эмоциям — растворяться в словесной риторике. Их произведения — это не иллюстрации к событиям жизни, а правдивая летопись пережитого. Эта летопись, разумеется, имеет свою хронологию, а потому последовательность произведений, составивших данный сборник, выстроена не по времени выхода этих произведений в свет, а таким образом, чтобы читатель смог вместе с авторами проследить перипетии различных судеб героев, начиная с 1966 года по восьмидесятые, то есть со времен культурной революции» и до начала осуществления курса «четырех модернизаций в Китае».
Литература, посвященная этому периоду, несет в себе отзвук тех болезненных явлений в развитии китайского общества, которые хоть и отстоят от читателя по времени на двадцать лет, но оставили неизгладимый отпечаток и в жизни, и в творчестве китайского народа. Нельзя оставаться безразличным к историческому прошлому, каким бы оно ни было. Лишь правдивое и мужественное постижение последствий прошлого является залогом полного и бесповоротного разрыва со всем тем, чем оно было омрачено. Описание прошлого и обращение к этой теме в литературной работе зачастую требует от писателя гражданского мужества, и именно это качество творца позволяет ему правдиво отобразить свой личный опыт и впечатления. Произведения, зафиксировавшие эти впечатления и опыт, составили огромный прозаический материал, получивший в Китае название «обличительной литературы» или «литературы шрамов». Жизненные явления, взятые авторами этой литературы для художнического освещения, делают данные произведения свидетельством особой ценности, наполняют их значительным содержанием, верным большой жизненной правде и человечности.
Реалистические произведения «литературы шрамов» изобилуют фактами жестокости, произвола, безвинных страданий. Перед читателем проходят герои, переживающие страх, отчаяние, крушение идеалов, потерю ориентиров в жизни, предстают люди, столкнувшиеся с разгулом безнравственности, с вседозволенностью сильных и их безнаказанностью. Разобщение семей, отчуждение людей, обесценение ценностей, шельмование огромных людских масс и, как следствие этого, опустошенность и цинизм в среде последующего поколения заставляют авторов «обличительной литературы» вновь и вновь устремляться в прошлое и искать оптимальные формы и средства для достоверного изображения действительности.
Боль и горечь пережитого становится в современной прозе китайских писателей постоянной темой. Каждый из пишущих хочет доказать, что люди обязаны знать правду, чтобы все случившееся не повторилось впредь. И поэтому не случайно в настоящее время в Китае появилось множество литературных произведений с одинаковой тематикой, которая порой заслоняет содержание сегодняшней жизни, но зато с предельной точностью воспроизводит прошлое. Документальность и реализм подобной прозы, несомненно, значительны сами по себе, однако позволяют автору зачастую пренебречь поисками новых изобразительных средств, что снижает художественный уровень написанного. Хотя, следует признать, что «литература шрамов» — это не просто документальное повествование, а литература социально-критического направления, которая существует и мужает лишь там, где есть боль и бьется пытливая мысль.
Читатель знает, что проводимая в Китае с мая 1966 по сентябрь 1976 года «великая пролетарская культурная революция» нарушила жизнь страны, нанесла непоправимый урон китайской культуре, искалечила человеческие души. Все это с болью и гневом отражено в «литературе шрамов». Именно эта литература выпустила на свободу джинна правды о «культурной революции», которого теперь невозможно загнать обратно в закупоренный сосуд. Писатели прорвались в «запретную зону», и понятно, что пережитое чем дальше, тем больше будет волновать их умы и сердца, будить мысль и совесть, потому что с течением времени откроются новые факты, высветятся новые подробности и наверняка придет более ясное понимание происшедшего, а самое главное — осмысление его корней и причин. И хочется надеяться, что дальнейшая литературная работа в этом направлении породит в писателях еще большую способность исследовать процессы изнутри и вслед за тем находить новые, все более совершенные художественные средства и образы.
Отрадно отметить, что уже в ряде произведений конца семидесятых — начала восьмидесятых годов правдивое описание событий, акценты на драматизме ситуаций не являются самоцелью. Авторов подобных произведений заботит уже стремление философски осмыслить случившееся, по-своему изъяснить социальные проблемы и оценить исторический опыт, так глубоко выстраданный в их родной стране. Из-под пера граждански мыслящих писателей выходят рассказы и повести, в которых делается попытка осмысления фактов на более широком материале повседневной действительности, перед читателем предстает не просто описание умело высвеченного вопиющего явления беззакония или несправедливости, а довольно сложное сюжетное построение, на фоне которого обязательно происходит раскрытие и самораскрытие образов. Герои живут и действуют, как в реальной жизни, автор не классифицирует своих героев заранее, не раздает им ярлыков с надписью «хороший», «плохой», а приводит читателя к самостоятельным выводам, заставляет думать и оценивать описанное согласно высоким нравственным критериям. Если же автор и не удерживается от суждения, опережающего выводы читателя, то все же делает это в деликатной манере, не навязчиво, вскользь, но чаще приглашает своих читателей к совместным размышлениям о морали и добре. Злу и безнравственности, разумеется, выносится суровый приговор, но публицистический пафос звучания уже несколько снижен; не рассуждения и сентенции автора, а слова и поступки героев заставляют читателя постепенно проникать в глубины социально-нравственного и этико-философского содержания жизни. Подобная задача особенно удается в произведениях, которые называют сейчас в Китае «литературой дум о прошедшем». Этот вид произведений пришел на смену «литературе шрамов» и представляет собой не просто прозу-свидетельство, прозу-документ, а разросшееся повествование, в котором события мрачного прошлого, факты произвола, смута, хаос служат лишь отправной точкой для характеристики героев, для раздумий самого автора и его персонажей. Писатель ставит цель отобразить жизнь, а не случай, показывает человека в сложных условиях существования, а не описывает единичный факт унижения чувства человеческого достоинства или нарушения социалистической законности, попрания демократических прав и свобод. На страницах прозы «раздумий о прошлом» живут и действуют самые обычные люди, иногда и не являвшиеся мишенью критики и нападок, объектом проработочных кампаний, а просто ставшие молчаливыми, запуганными свидетелями всего происходившего, а значит, невольными соучастниками творившихся безобразий. Сколько их, оглупленных, обманутых, как жалки они в своем стремлении укрыться в безопасном месте и переждать, пока другие становятся жертвой, на какие только уловки не идут они, чтобы прикинуться политически правыми, спасти свои жизни, чаще всего ценой жизни своих близких, друзей. Несчастные люди, ставшие таковыми в суровых условиях объективности, а рядом с ними — жуткие фигуры временных хозяев жизни, тоже далеко не одинаковые и по разным причинам оказавшиеся на гребне мутной волны. Вершители судеб, судьи мучеников, инквизиторы. Какова их психология, порождением каких сил они являются? Вот что становится объектом пристального внимания писателя; здесь уже мало одного реализма в изображении действительности: писателя мучают и ведут за собой поиски причины явлений, вопросы социальной справедливости, проблемы нравственного порядка. Авторы китайской прозы, сами свидетели, а иногда и жертвы социальных потрясений и трагедий миллионов, становятся философичны и вводят в свои произведения героев с психологической многомерностью характеров, с богатым внутренним миром, с планом раздумий и переживаний. Таковы и писатели, произведения которых вошли в настоящий сборник.